«Именно для этого я сюда добирался! — выкрикнул Уильямс.— Три дня мы только и делали, что пытались убить тебя». Кастро распорядился отправить раненых в госпиталь.

Уильямс объяснил Бобби Кеннеди, что его главная забота — освободить и эвакуировать с Кубы пленных бригады 2506. Кеннеди связал его с нью-йоркским адвокатом Джеймсом Донованом и своим помощником Джоном Ноланом; которые вели переговоры с представителями кубинского правительства. Однако переговоры затягивались, а Уильямс все больше и больше сомневался относительно искренности намерений Кеннеди. Несколько раз он получал приглашения в Хикори-Хилл, поместье Кеннеди в Вирджинии, но каждый раз под тем или иным предлогом отклонял их. Согласился погостить в Хикори-Хилл Уильям только после того, как за бригаду был выплачен выкуп.

«Что же так долго не приезжали? Может быть, мы вам не правимся?» — поддразнила его Этель Кеннеди.

«Я не знал, кем стану вашему мужу — другом или врагом»,— ответил Уильямс.

Возвратившиеся из плена солдаты бригады прибыли в Майами накануне рождества 1962 года. Через несколько дней должна была состояться церемония торжественной встречи. Джон Кеннеди получил приглашение, но сомневался, нужно ли ему на ней присутствовать. Один из членов его «ирландской мафии», Кеннет О’Доннелл предупреждал: «Не надо туда ездить. После того, что у тебя было с Кастро, тебе нельзя появляться там и воздавать почести этим мятежникам. Это будет выглядеть так, словно ты намерен поддерживать их следующее вторжение на Кубу».

«Ты абсолютно прав,— согласился Джон Кеннеди.— Я не поеду».

Но он поехал. Когда Пепе Сан-Роман вручал ему боевое знамя бригады, Кеннеди заявил: «Заверяю вас, что верну это знамя вашей бригаде в свободной Гаване». Бригада ответила восторженным ревом. Солдаты посчитали, что президент связал себя обещанием.

Однако в секретном плане все выглядело несколько по-другому. Джек Кеннеди вернет знамя солдатам в Гаване, но не обязательно именно этой бригаде. Второе сражение за Кубу братья Кеннеди не собирались проигрывать. Они отберут своих собственных людей, людей Кеннеди, и второй акт кубинской драмы будет разыгран по сценарию Белого дома, а не Лэнгли или Майами,

Так братья Кеннеди думали, но не произносили этого вслух. Они не отвергали услуг всех без исключения контрреволюционных группировок, но за их спиной привлекали к осуществлению упомянутого секретного плана других. С течением времени это приведет к самым печальным последствиям.

Кеннеди обхаживал Гарри Уильямса по высшему разряду. Он рассыпал улыбки, заявляя, что Уильямс избран возглавить вновь формируемые для очередного вторжения на Кубу эмигрантские силы. Почти через пятнадцать лет в беседе с авторами этой книги Уильямс слово в слово вспомнит, что сказал ему Роберт Кеннеди! «Мы выбрали именно вас, поскольку, скажем так, доверяем вам больше всех среди эмигрантов, но в то же время вы должны понять, что руководить будем мы». Уильямс спросил, что это значит. Кеннеди ответил, что интересы Соединенных Штатов и эмигрантов не всегда и не во всем могут совпадать, ведь существуют еще и другие планы, которые нельзя не учитывать при разработке их секретного плана. Но цель у них одна — ликвидация Кастро. Когда президент решит, что час настал, они нанесут удар. А задача эмигрантов — быть наготове. Ни о чем не беспокойтесь, заявил Бобби Уильямсу, «мы сделаем свое дело».

Когда разрабатывались детали вербовки добровольцев из состава бригады, Кеннеди устроил так, чтобы Уильямс был связан напрямую с Сайрусом Вэнсом, тогда заместителем Министра обороны США. «В кабинете Бобби состоялось по меньшей мере три или четыре долгих совместных совещания с руководителями бригады и Вэнсом,— рассказывал Уильямс.— На них присутствовал и Джо Калифано, работавший с Макнамарой». Почти половина из вернувшихся солдат бригады вступила в новую «армию», их отправили в Форт-Джексон, штат Южная Каролина. Триста человек, которых прочили на офицерские должности, послали в школу командиров в Форт-Беннинге. Одним из них был Фелипе де Диего, которому накопленный в группировке «Операция 40» опыт помогал исполнять обязанности офицера разведки.

К Уильямсу прикомандировали двух агентов ЦРУ — Говарда Ханта и Джеймса Маккорда — будущих уотергейтцев. «Я совсем запутался,— вспоминает Уильямс.— Каждый из них просил меня называть его «Дон Эдуардо». Оба сразу — и Хант, и Маккорд». Хант осуществлял связь между Уильямсом и Лэнгли, а Маккорд — с ветеранами бригады в Форт-Джексоне. С начала 1963 года у Уильямса состоялись десятки встреч и телефонных переговоров с Хантом и Маккордом. Встречи проводились в Вашингтоне или Нью-Йорке — подальше от падкого на слухи Майами. Обычно эта парочка из ЦРУ заезжала за Уильямсом в отель и увозила куда-нибудь обедать или навещала его в номере поздним вечером. «Странно, как работают эти профессиональные разведчики,— говорил Уильямс о Ханте.— Он никогда не открывался мне, хотя мы частенько выпивали вместе. Но я никогда не доверял ему, а он — мне».

План, разработанный Уильямсом, предусматривал высадку в провинции Ориенте десанта с базы в Доминиканской Республике. Хотя отпрыску Трухильо пришлось под нажимом Соединенных Штатов эмигрировать, страна находились в руках марионетки клана Трухильо президента Хуана Балагера. Провинция Ориенте имела ряд стратегических преимуществ (гористая местность, редкие автодороги, удаленность от Гаваны). Выбор пал на нее, поскольку с точки зрения обороны это для Кастро самая «трудная» провинция. А жизненно важная линия снабжения из Доминиканской Республики будет сравнительно короткой. Таким образом, Уильямс надеялся избежать ошибок и просчетов, допущенных при вторжении в Заливе свиней,

IV

В ЦРУ ему присвоили псевдоним Морис Бишоп. Ему было за сорок, рост — свыше 190 сантиметров, вес — более 90 килограммов, волосы темные, высокий лоб изборожден глубокими морщинами, скулы под голубыми глазами усыпаны веснушками. Голос негромкий, спокойный. Одеваться предпочитал в костюмы спортивного покроя. Бегло говорил по-французски, жил по поддельному бельгийскому паспорту. Когда речь заходила о внешней политике Соединенных Штатов, Бишоп удостаивал ее лишь непристойного жеста.

Работая в 1960 году в гаванской резидентуре ЦРУ, Бишоп завербовал ярого контрреволюционера Антонио Весьяну, бухгалтера, который был инициатором неудавшегося покушения на жизнь Кастро в октябре 1961 года. После бегства Весьяны в Майами Бишоп снова разыскал его. Под руководством агента ЦРУ Весьяна создал группу «Альфа 66». Название было образовано по первой букве греческого алфавита, что должно было символизировать новое начало, а цифры обозначали число членов учредителей. Поддерживая связи с ЦРУ, «Альфа 66» считала себя тем не менее автономной. Ее ядро составляли кубинские эмигранты: адвокаты, врачи, бухгалтеры, непримирившиеся с новой властью на Кубе.

«Альфа 66» поставила перед собой долгосрочную цель: проникнуть в кубинский военный и политический истэблишмент и подорвать его изнутри, что, быть может, приведет к восстанию. Шли месяцы, а видимых результатов все не было, к тому же «Альфа 66» обнаружила, что ей придется бороться с конкурирующими группировками за общественное признание и поддержку. Ее соперники предпринимали налеты на Кубу, всякий раз бесстыдно преувеличивая их результаты в коммюнике для печати. «Альфа 66» решила наверстать упущенное.

Первый рейд состоялся 10 сентября 1962 года. Бывший гаванский бизнесмен Тони Кеста провел в предрассветных сумерках свой катер к порту Каибариен на северном побережье Кубы. Экипаж Косты открыл огонь но первому же попавшемуся на глаза объекту, который оказался дряхлым пароходом «Сан-Паскуэль», вытащенным на берег и установленным на бетонный фундамент,— он использовался как хранилище для патоки. Затем они обстреляли английское торговое судно «Нью-Лейн» и, когда вертолеты таможенной охраны погнали их в открытое море, дали прощальный залп по каботажному судну «Сан-Блас».