- Какой смех? Ты в порядке? На тебе лица нет, - проговорила Лира.

   Неожиданно, краем глаза я заметил пляску трех теней на мостовой.

   - Смотри! - крикнул я, тыча пальцем на дорогу.

   Девушка нехотя посмотрела вниз. В этот момент тень исчезла, и холод начал отпускать меня. Она ушла.

   Лира бросила на меня раздраженный взгляд и бросила:

   - Что я там должна была увидеть?

   - Ничего, - выдохнул я.

   - Ты странный, - осторожно произнесла девушка.

   Стуча зубами от пережитого страха, я понимал, что теперь мне не убедить ее. Весь мой вид кричал о том, что я не дружу с головой. Мелко тряслись руки, ноги торопили скорее убежать отсюда, глаза бегали по сторонам, боясь вновь увидеть тень богини. Единственно, что я сейчас мог, так это скорее покинуть девушку.

   Я посмотрел на нее и проговорил:

   - Мне надо идти.

   - Постой, - проговорила Лира и, смущаясь, протянула мне вынутый из кармана листок. - Лисана, просила передать.

   Я автоматически взял белый, исписанный чернилами, слегка помятый листок и сунул его в карман.

   - Теперь пойдем, - добавила девушка.

   Мы спустились с крыши, посмотрели друг на друга и под аккомпанемент рояля, расстались. Каждый пошел в свою сторону.

   Как только страх стал, контролируем, я начал думать над тем, почему богиня не убила Лиру? И почему оставила жизнь мне, а Кравуса уничтожила? Что за игру она ведет? Опять это слово из четырех букв. Игра, игра, игра... тут я пораженно замер. Песня, которая раздавалась в момент появления богини на крыше, называлась "Игра". Это совпадение или очередное указание на то, что вокруг идет какая-то игра? Я абсолютно ничего не понимал, но где-то на окраине сознания формировалось до жути логичное предположение. Богиня не убила Лиру, значит ли это, что теперь девушка тоже участвует в Игре? Не знаю, но мне почему-то казалось, что я прав. Я мысленно вернулся к разговору с Лирой. Я дал ей пищу для размышления, Кравус, покушение, Тир, но она не поверила моим словам, надеюсь, события, которые я "предсказал", смогут изменить ситуацию.

   Добравшись до гостиницы, я, не мешкая направился в свой номер, где раздевшись, плюхнулся на кровать. Темнота окружала меня. Она настраивала меня на грустные мысли. Если богиня убьет Лиру, то ее смерть будет на моей совести. Это я вовлек ее в цепочку событий, которые могут оказаться для нее роковыми. А Лисана? Она в Игре? Не знаю, во время разговора с ней я не чувствовал присутствие богини, но только ли это, является определяющим фактором для того, чтобы оказаться вовлеченным в Игру? Как я сам-то попал в ее круговорот? Что я сделал, что бы привлечь ее внимание? А кто ещё в Игре? Только ли вокруг меня она крутится? Почему кроме меня, больше никто не чувствует богиню, хотя Лира будучи сильным магом должна была ощутить ее силу? Сколько вопросов. Где мне искать на них ответы? Похоже, что я вляпался в страшную историю! Надеюсь, только Лире и Лисане не грозит моя участь.

   Вскочив с кровати, я вытащил из кармана штанов, переданный мне Лирой листок. В свете только что включенной лампы, я прочитал:

 "Судьба моей рукой выводит эти строки, взяв книгу тайн из рук помощника богини, ты вступишь на тропу, где слезы будут литься по погибшим, не убоишься зла и станешь богом, а коль отступишь ты от правил Смерти, грозит тебе печальное забвение. Взяв в руки камень нулевой, ты сможешь все исправить, но станешь богом, иль умрешь, решать тебе придётся с болью, пожертвовав жизнью ради жизней, ты обречешь себя на вечное ....ние".

   Последнее слово было написано неразборчиво. Чернила потекли, и отчетливо было видно только окончание. Я вздохнул от умиления. Девочка пытается писать стихи. Корявые и весьма мрачные, но может быть, она думает, что только такие нравятся мужчинам? Интересно, папа герцог знает о ее увлечении. Папа. Сердце свело от горечи. Надо навестить отца. Хватит бегать от неизбежного. Нам надо объясниться. Обида и любовь никак не могли выяснить кто из них сильнее, все решит разговор с отцом. Чем дольше я не видел его, тем больше понимал, что я могу простить его, но захочет ли он сам получить мое прощение? Ложась спать, я точно знал, что завтра посмотрю ему в глаза.

   Утром следующего дня, я вышел из Золотого квартала и сразу же окунулся в океан человеческого горя и отчаяния. Количество нищих и попрошаек, по-моему, даже выросло с момента моего ареста и препровождения на дирижабль. Если боги есть, в чем я недавно убедился, то почему они допускают такие злодеяния? Почему одни люди должны страдать, а другие жить в свое удовольствие? Кто мне даст ответ? Не знаю. Может все это в нашей крови? Притеснять тех, кто не может дать отпор, и боги наплевали на нас, зная нашу гнилую сущность? Однажды отец сказал мне: "Дай слабому и угнетённому силу, и он станет самым жестоким тираном".

   Проходя мимо дома, где раньше стояла палатка воздушного флота, я невольно остановился. Мой блуждающий взгляд наткнулся на нищего, привалившегося спиной к неровной стене жилища. Примерно в этом месте меня и подстрелил капитан. Мне оставалось буквально пару метров, и я бы успеть нырнуть за угол дома и скрыться от Дамели. Как все-таки причудливо складывается жизнь. Любая мелочь может стать частью чего-то большего. Может быть, мне самому попробовать сотворить такую мелочь?

   - Слушай друг, - обратился я к заросшему щетиной нищему.

   - Что вам угодно господин? - прохрипел нищий, оглядев мой дорогой, строгий костюм, и уставившись подобострастным взглядом на лакированные туфли.

   - Ты хочешь изменить свою жизнь? - спросил я его.

   - Хочу, ей Богу хочу, - ответил бродяга, с надеждой глядя в глаза.

   На вид нищему было лет тридцать пять, но на самом деле он мог быть гораздо моложе. Жизнь на улице кого угодно состарит на десяток другой лет.

   - Возьми, - произнес я и бросил собеседнику кошель с золотом. Сто лир.

   Я отошел на приличное расстояние и не увидел, как нищий трясущимися руками вытащил из кошелька золото, и как увидевшая это уличная шлюха, мать троих детей, размозжила ему камнем голову. Не зная этого, я шел с глубоким чувством удовлетворения.

   Шаг за шагом, и вот вдалеке показался домик отца. С каждым пройденным метром уверенность покидала меня. Что он скажет, увидев меня? Как отреагирует на сына-дезертира? Ведь будь он на моем месте, он обязательно вернулся бы в воздушный флот, чтобы искупить свою вину. Я на пару секунд остановился напротив двери отцовского дома, одернул костюм, скинул иллюзию и вошел внутрь.

   Представшее передо мной зрелище заставило сердце болезненно сжаться. Труп отца с какой-то умиротворённостью лежал на кровати. Его глаза были открыты, на устах играла загадочная улыбка.

   Бурое пятно на подушке, пулевое отверстие в виске и зажатый в руке револьвер. Это все что я запомнил, перед тем как слезы обжигающими ручьями брызнули из глаз. Волна горечи и печали захлестнула мой разум. Я с дикими криками бросился к трупу отца. Опустившись возле него на колени, я причитал как умалишённый. Он не был образцовым отцом, он не дарил мне ежесекундно свою любовь, он не вытирал мои слезы, когда я набивал себе шишки, но он был моим отцом, я любил его таким, и был готов простить ему многое, наркоманию, неприязнь ко мне, отвержения меня.

   Обреченно шлепая дрожащими губами, я шептал:

   - Почему? Почему ты это сделал?

   Последний гвардеец свергнутого короля оборвал свою жизнь. Его труп лежал среди мрачных трущоб, наполненных болью и страданием. Я вспомнил силуэт, посланца короля Райфрана, застывший на пороге нашей лачуги. Если бы не гордость отца, то его жизнь могла бы закончиться иначе. Случайно бросив затуманенный взгляд на стол, я обнаружил, стоящую там покрытую сажей кружку. "Грезы" - мгновенно пронеслось в голове. Когда-то эта самая кружка вызывала у меня лишь весёлую улыбку на устах. Я воскресил в памяти воспоминание, когда отец случайно пролил на спавшего под столом Галана, воду из этой кружки. Тогда он впервые серьёзно поговорил со старшим сыном о его лексиконе. Смерть матери, свержение короля, жизнь в трущобах - все эти события тяжелым камнем довлели над ним, но он пытался нас воспитывать в меру своих, подточенных жестокой судьбой, сил.