Губы девушки растянулись в улыбке.

— Конечно, так и есть. А я ее многострадальная сестра.

Долли говорила то, что думала. Кто бы мог подумать, что за некрасивым лицом скрывается остроумная и прямолинейная молодая женщина?

Ретта принесла чай. Мэдди разлила его по чашкам, слушая Долли.

— Если отбросить ерунду Герт, я не хочу выходить замуж за человека, которого не выношу. Мэттью Вебстер – ужасный человек. Он любит контролировать других, особенно меня. Он считает, что его природное умение запугивать поможет ему стать пастором в нашей церкви. У него может получиться, но если я захочу присоединиться к другой конгрегации, он не сможет меня контролировать. Он такой самодовольный. Всегда наблюдает и осуждает.

Мэдди не могла не согласиться. Когда Мэттью смотрел на нее, по телу бежали мурашки.

— Он хуже, чем дядя, клянусь, — Долли покачала головой. — И дядя пообещал помочь ему стать пастором, как только мы поженимся.

— Понятно.

— Я сначала приняла эту судьбу, но теперь у меня появилась надежда. Может, где-то есть человек, который сможет полюбить меня, — она смотрела на поднимающийся пар из чашки. — Ты дала мне эту надежду.

— Я?

Долли посмотрела на нее.

— Если такой человек, как доктор Меррик, может любить тебя, то есть надежда и для меня.

Несмотря на укол боли из-за непреднамеренного оскорбления, Мэдди снова восхитилась честностью девушки. В ее словах было больше отчаяния, чем гнева, но надежда, которую таила Долли, питалась ложью.

— Ты, конечно, права, и я желаю тебе этого счастья, — сказала Мэдди, чувствуя себя виноватой. — Но сейчас ты должна сказать мне, почему ты здесь.

Долли вздохнула.

— Мой дядя сильно тебя ненавидит, Мэдэлайн.

Хоть это и не было новостью для Мэдди, слышать это ей было тяжело. Она вздохнула, пытаясь восстановить самообладание.

— Прости, что говорю так откровенно, но ты должна понимать. Слова дяди проникли в сердца многих из прихожан его церкви, и они верят, что ты – проклятие этого города. Что в тебе есть что-то... ненормальное. Он осуждает тебя. Мэттью только подливает масла в огонь. Настолько, что настаивает на том, чтобы дядя принял меры.

Она подвинулась на край стула.

— Я слышала, как Мэттью и дядя вчера вечером спорили о плане Мэттью отделиться от церкви, чтобы сформировать свою собственную ветвь, — Долли наклонила голову. — Хотя отчуждение между Мэттью и моим дядей было бы ответом на мои молитвы, для тебя это было бы ужасно. Мэттью хочет выгнать тебя из города... или того хуже.

Долли, конечно, преувеличивала. Человек, желающий стать оплотом местной церкви – даже такой вспыльчивый – не был бы настолько глуп, чтобы прибегнуть к насилию. Тем не менее, Мэдди была счастлива иметь союзника в семье Хогл. По крайней мере, на свадьбе все может быть проще.

— Спасибо за предупреждение, Долли. Но я ничего не могу сделать, чтобы изменить мнение людей о себе, — она улыбнулась грустной улыбкой. — Конечно, я продолжаю пытаться.

— Твой симпатичный доктор точно пытается.

— О?

— Когда он пришел навестить Даниэля после пикника, он его отчитал, — Мэдди увидела робкую улыбку, но Долли тут же опустила голову, пряча лицо под волосами. — Должна признать, мне понравилось.

— Что именно они говорили?

— Как я и сказала. Что ты хотела навредить Даниэлю.

— Смешно, — выдавила Мэдди.

— Так им и сказал доктор Меррик. И именно поэтому я хотела встретиться с тобой сегодня. Дядя был в ярости после ухода доктора Меррика. О, он просто обезумел, — она отпила свой чай. — Гертруда запрещает мне говорить с тобой публично, так что я говорю с тобой сейчас. Я не разделяю их мнения.

Долли отставила чашку.

— Если такой умный и красивый мужчина, как доктор Меррик, собирается жениться на тебе, ты наверняка не можешь быть так плоха, как они говорят.

Мэдди моргнула, и Долли ахнула от собственной бестактности.

— Я только хотела... — Долли запнулась.

— Ничего страшного, Долли, — заверила Мэдди. И как ни странно, так и было.

Мэдди нравилась эта девушка. Долли жила в тени Гертруды, и это было нелегко. Придя одна в поместье Саттер, она сделала огромный шаг вперед. Долли была храброй, несмотря на то, что семья пыталась подмять ее.

— Я так рада, что ты пришла, — сказала Мэдди с неподдельной теплотой. — Ты не должна говорить им, что была здесь.

Долли опустила глаза.

— Они, наверное, даже не замечают моего отсутствия. За исключением Мэттью, никто и не заметит.

— Я много знаю о том, как быть невидимкой, — Мэдди кивнула. — Наверняка свадьба будет для меня сплошным испытанием.

— Я тоже не могу сказать, что с нетерпением ее жду, — призналась девушка, вдохновленная словами Мэдди. — Я никогда не была своей на больших праздниках.

Мэдди предложила ей тарелку печенья.

— Мне нравилось посещать большие праздники, — сказала она, вспоминая счастливые времена. — На самом деле, я жила для них. Танцы, волнение, внимание. — Мэдди вздохнула. — Конечно, это было очень давно.

— Я бы все отдала, чтобы поменяться с тобой местами.

Мэдди поморщилась.

— И почему же?

— Несмотря ни на что, ты все еще прекрасна.

Ох, Долли. Разум Мэдди переместился в дни, когда она была одной из Пятерки. Тогда имели значение только мода и прически, танцы на вечеринках и флирт. Пустые амбиции, которые сейчас казались такими глупыми. Прекрасная Пятерка никогда бы не приняла в свой круг девушку, подобную Долли. И в те времена все в Мисти Лейк любили Мэдди. Все обожали мисс Мэдэлайн Саттер. Мэдди стало стыдно. Несчастный случай сделал ее изгоем, и все же, как ни странно, она чувствовала, что стала… лучше.

— Внешность – это еще не все, Долли. Больше всего на свете я хочу, чтобы люди видели мою душу.

Долли откусила кусочек миндального печенья.

— О, я знаю, тщеславие – это грех, но я не могу не хотеть быть чуточку красивее, — выдохнула она. — Особенно, если это значит, что я могу окрутить мужчину вроде доктора Меррика.

Мэдди поерзала на месте. Если бы только Долли знала правду о том, как она «окрутила» Джейса.

— Дядя говорит, что мое пятно – наказание моей матери.

— Наказание? За что?

Долли пожала плечами.

— За какую-то безнравственность, которую она совершила до моего рождения, но теперь отказывается назвать. — Мэдди нахмурилась. — Мама настаивает, что она просто ела слишком много клубники, пока была беременна. И вот результат.

Она постучала по щеке.

— Ты не веришь ничему из этого, не так ли?

Долли покачала головой, и Мэдди обрадовалась ее здравомыслию, не позволяющему поддаваться всяким глупым суевериям.

— Я не могу, — сказала Долли. — Если бы я винила свою мать, я бы не смогла любить ее так, как люблю, — она покачала головой. — Я не могу так жить.

Мэдди кивнула в знак понимания.

— Подозреваю, дядя обвиняет тебя в смерти Элизабет по той же причине.

— Что ты имеешь в виду?

— Он не может винить Бога, Мэдэлайн. Легче винить тебя.

Мэдди подумала об этом, и ей показалось, что Долли может быть права. Девушка оказалась мудрой не по годам и намного жестче, чем на первый взгляд.

— Долли, ты когда-нибудь пыталась вылечить это родимое пятно?

— Боже упаси, — сказала девушка. — Да моя семья никогда бы этого не позволила.

Предупреждение Джейса снова зазвучало в голове Мэдди. Она знала, что играет с огнем, вмешиваясь, но ей очень хотелось помочь этой замечательной молодой женщине.

— Я не предлагаю идти наперекор воле твоей семье, но у меня есть рецепт припарки, которая может помочь избавиться от пятна. Я применяла ее, когда лечила шрамы на ноге после аварии.

Долли выпрямилась на своем месте.

— Это помогло?

— Очень даже, — Мэдди наклонила голову. — Хочешь попробовать?

Долли настороженно посмотрела на нее.

— Что в ней такого?

— Простая смесь змеиного яда и крысиных хвостов. И, кажется, хорошая щепотка глаз тритона.