Джошуа и Декстер знали, что я еду со Стеллой на свадьбу ради разговора с Генри. Но стоило рассказать и остальным, чтобы никто не надумал ничего лишнего и не решил, что все настолько серьезно, что я не могу оставить девушку даже на один вечер. Это настолько не в моем характере, что они подумали бы, будто я подхватил какую-то странную болезнь. Да я сам с трудом представлял, что когда-нибудь буду настолько близок с женщиной. Идеальными отношениями всегда считал встречи дважды в неделю за ужином и последующей ночевкой. Одной мысли о том, чтобы спать в одной постели с кем-то каждую ночь, хватало, чтобы у меня начала чесаться кожа и вспотели ладони.

— А мне нужно пить пиво? Потому что, если вписаться означает пить пиво, то я с удовольствием откажусь. Ненавижу пиво.

— Не обязательно, — сказал я с притворным предупреждением. — Не забывай, я пью лимонад.

Я открыл дверь, которая вела к выходу из здания, и Стелла остановилась как вкопанная.

— Мы не зайдем к тебе домой?

— Нам незачем. Мы идем сразу в паб. Он на углу.

Она подозрительно посмотрела на меня, но прошла через стеклянные двери.

— Обожаю лондонское лето, — заявила она.

— Особенно когда солнечно, — добавил я, выходя из жилого комплекса.

Мы с парнями по очереди выбирали паб, но за многие годы три из них стали любимыми. Сегодня была моя очередь, а это означало, что мы проведем вечер на углу моего дома.

— И не слишком влажно, — вставила Стелла.

— И если тебе не приходится сидеть в пробке.

— И если не нужно работать. Давай перефразирую. Обожаю не влажное, без работы, без пробок и солнечное лондонское лето.

Я молча кивнул. С этим не поспорить.

— И лучше всего провести такие вечера в компании друзей.

— Согласна. О, «Панчбоул»? — спросила она, запрокинув голову, чтобы получше рассмотреть вывеску. Мягкий солнечный свет коснулся прядей ее волос. — Это паб принадлежит Гаю Ричи?

— Он продал его, — доложил я, открыв дверь и приглашая ее заходить внутрь. — Много лет назад. Поверь мне, здесь здорово.

Это был мой любимый паб в Лондоне. Заведение похоже на старинное, которое немного отреставрировали и облагородили. Что меня вполне устраивало.

— Как в Мейфэре. Конечно, здесь здорово, — усмехнулась она, а затем осмотрелась. — Черт возьми, здесь очень круто!

В баре был хороший выбор пива, которое так любили мужчины, и красные кожаные кресла и столы из темного дерева словно кричали об этом.

— Нравиться? — спросил я.

Она пожала плечами.

— Конечно. Но бьюсь об заклад, что Дом Периньон здесь не найти, — пошутила она.

— Я бы на это не ставил. Займи столик, а я пойду закажу. Хочешь шампанского?

— Даже не знаю... Вина, пожалуйста.

— Какого?

— Подойдёт и белое домашнее.

Однажды я заказал Даниэль домашнее вино. Господи, что она мне устроила! Что это пойло никто не пьет и что я должен был помнить, какое вино она предпочитала. Очевидно, я нашел единственного человека в Лондоне, которому нравилось домашнее вино.

По традиции тот, кто первым приходил в паб, заказывал выпивку для всех, даже если это означало, что пиво выдохнется. Заказ был несложный, но я трижды проверил его правильность у девушки-бармена, прежде чем вернулся к нашему большому круглому столу с разносом, на котором стояло семь напитков. Похоже, нам со Стеллой предстоял большой вечер, но парни скоро будут здесь.

— Так вы, ребята, работали вместе? Или росли вместе? Откуда вы знаете друг друга?

— Герцог Эдинбургский, — ответил я. — Когда я был подростком, около нашего дома стали собираться всякие шайки. Мама посчитала, что если по выходным я буду делать что-то полезное и мечтать получить премию герцога Эдинбургского, проводя время на открытом воздухе, лазая по горам и занимаясь волонтерством, то избегу тюрьмы. Что и произошло.

Некоторые из моих одноклассников все-таки отсидели срок.

— И вы поддерживали связь все эти годы?

— Да. За три года я получил все три награды. И это открыло мне новое будущее. Ты этим занималась? — спросил я, усаживаясь на один из низких табуретов.

Она покачала головой.

— Я знала людей, которые это делали, но сама предпочитала быть сторонним наблюдателем. А тебе что нравилось? Походы? Ты часто лазил по горам, верно?

— Отчасти, — ответил я. — Поскольку дети со всей округи, из разных школ и разных слоев общества вместе получали награду, я познакомился с людьми, которые хотели от жизни большего, чем избежать из тюрьмы или стать наркоторговцем, — объяснил я, перенося последнюю пинту пива с подноса на стол. Я был единственным ребенком в школе, который получил награду герцога Эдинбургского, но никому в своем классе об этом не сказал. Я рано научился не сдавать боеприпасы врагам. — У ребят из других районов были другие истории, совершенно другая жизнь. И я понял, что моя судьба не решена, и я не обязан жить там, где родился. — Я глубоко вздохнул, все еще чувствуя благодарность за то, что наткнулся на программу герцога Эдинбургского. Если бы я не увидел плакат на доске объявлений у актового зала, то не пошел бы тайком записываться на участие во время урока географии, отпросившись якобы в туалет. Меня ждала бы совсем другая жизнь. — Мы познакомились с девушкой, с которой разделили серебряную медаль. Она в итоге переплыла Атлантику с ее приятелем. Удивительно. Она стала самой молодой девушкой, которая на такое отважилась. Когда ты видишь стремление в других людях, то хочешь такого же. Так было положено начало моим амбициям. Когда я проводил время с ребятами из программы, я понимал, что в мире было для меня, где разделяли мои надежды и мечты о будущем. Я обнаружил свою выдержку и решимость. К концу этих трех лет я заложил основы человека, которым стал, и подружился с пятью лучшими людьми, которых только можно встретить.

— Бек, это потрясающая история.

Глаза Стеллы сверкали, она казалась искренне очарованной моим рассказом. Для всех нас это действительно было потрясающим. Часы, когда я карабкался вверх и вниз по горам под дождем, снегом и невыносимой жарой, когда работал волонтером с обездоленными детьми, когда собирал деньги для бездомных, стали частью моей жизни.

— Кстати, вот и Декстер, — сказал я, взглянув на дверь.

Он подошел к столу, и его взгляд скользнул от меня к Стелле и обратно. Брови его с каждой секундой все сильнее сливались с волосами на голове.

— Привет, приятель, — поздоровался я. — Ты слышал о Стелле. — Я показал на нее рукой.

— А, точно. Вы двое идете вместе на свадьбу. — Он расцеловал Стеллу в обе щеки, прежде чем усесться рядом с ней.

— Таков наш план, — подтвердил я, пока Стелла приходила в себя.

— И теперь вы друзья? — спросил он.

— Движемся в этом направлении, — хмыкнул я. — Так как я иду в качестве парня Стеллы, то мы подумали, что было бы неплохо провести некоторое время вместе.

— Он притворяется моим парнем, так что мне нужно знать о нем все. Я надеюсь, что, будучи его друзьями, вы сможете просветить меня о вещах, которыми он со мной не делится.

Декстер улыбнулся ей так, словно только что выиграл в лотерею.

— Уверен, что смогу с этим помочь.

— С чем помочь? — спросил Джошуа, оказавшись у нашего столика. Он бросил бумажник на стол, пока не заметил Стеллу. Клянусь, однажды он выйдет на дорогу, потому что будет разрабатывать какой-то сложный алгоритм или что-то в этом роде.

— Джошуа, Стелла. Стелла, Джошуа.

Все-таки следовало опоздать, тогда бы мне пришлось представлять Стеллу всего раз.

— Мы должны вспомнить все ужасы о Беке, чтобы рассказать Стелле, — заявил Декстер.

— Мы не на отдыхе в Лас Вегасе... у нас только один вечер, — бросил Джошуа.

Мне действительно стоило проинструктировать их, прежде чем приводить Стеллу. Они шутили, но я не был уверен, что это не заставит Стеллу бежать в противоположном направлении от свадьбы. Меньше всего я хотел, чтобы парни уничтожили мой последний шанс встретиться с Генри.

К приезду Эндрю, Стелла уже знала, что я дерьмово играю в футбол. (Я не стал добавлять, что все потому, что я ненавидел эту игру.) К моменту, когда мы выпили свое первые пинты, Стелла почти допила вино. Румянец на ее щеках и почти постоянная улыбка ей очень шли. Видимо, подколы в мою сторону ее расслабили.

— У него были такие тонкие ноги, что он мог соскользнуть в канализацию, — растрепал Декстер.

— Отвали, — отмахнулся я. — Я просто был худым, вот и все.

— Скорее хилым, — вставил Тристан. — Моя мама обычно складывала шоколадные батончики в мой рюкзак, чтобы я тебя угостил. Она думала, что ты недоедаешь.

— Это ложь. Ты никогда не давал мне шоколад.

— Конечно, нет. Я приберегал его для себя. — Тристан пожал плечами, как будто я был идиотом.

— Вы все вместе прошли уровни программы? — поинтересовалась Стелла.

— Да. У нас всех бронза, серебро и золото, что заняло некоторое время, — похвастался Тристан. — Я бы сказал, годы. Так что я не смог бы избавиться от этих парней, даже если бы захотел.

— Участие в этой программе — одна из лучших вещей в моей жизни, даже если это означало, что мне приходилось общаться с этой кучкой неудачников, — сказал Декстер. — Но больше всего я горжусь получением всех трех наград.

Я кивнул и поднял глаза, увидев, что остальные четверо парней тоже кивали. Тристан был миллиардером, создавший свой онлайн-бизнес с нуля по поставкам фармацевтической продукции. Декстер владел ювелирной сетью и являлся самым проницательным человеком, которого я когда-либо встречал. Каждый из нашей шестерки был лучшим в своей области. Нам всем было чем гордиться. Но программа герцога Эдинбургского входит в тройку лучших в списке достижений любого из нас. Мы все были обязаны немалой частью нашего успеха навыкам, которые развили в те времена.

— А вы ездили в Букингемский дворец? — спросила Стелла.

— Конечно, как только преодолели золотой уровень. Мы даже познакомились с герцогом Эдинбургским. — Декстер достал телефон и вывел на экран фотографию, на которой они с мамой и папой стояли перед воротами дворца. У всех нас был похожий снимок. И конечно, был кадр нашей шестерки.