Джо подошел к окну, медленно облокотившись на широкий подоконник и перегнувшись вперед, оглядел сады, прежде чем ответить:

– Я мог бы сказать – воздействие жары.

– Но ты ведь так не считаешь.

– Не считаю.

– Так в чем же дело?

Теперь Джо повернулся и взглянул на отца.

– Кажется, мы говорим на разных языках, – сказал он.

– Надо же! Черт возьми! А ты вроде бы этого и не ожидал? Помнишь, что я говорил тебе не так давно: не совершай той же ошибки, что и я. Это должно было помочь тебе определить, каким путем идти дальше.

– Мне казалось, я так и делал.

– А на ней это сказывается?

– Видимо, нет.

– Что же произошло на сей раз?

– Все и ничего.

Майк медленно пододвинулся к краю кожаного кресла; затем, изогнувшись вправо, приподнял вверх свое тело, пока не встал, приняв по возможности прямое положение, затем отошел от окна и медленно направился к застекленному шкафчику в дальнем конце комнаты. Он вынул бутылку и два стакана и, наливая содержимое, спросил голосом, едва превосходящим бормотание:

– Ты призвал ее к порядку?

– Нет, конечно; да у меня и нет таких намерений.

– А что, если у кого-то есть?

– Это невозможно. У кого же? У них же нет ничего конкретного.

– Да, да, ничего конкретного. – Майк повернулся. – Подойди и выпей; думаю, тебе это нужно.

Когда Джо подошел, Майк передал ему стакан с чистым виски и, подняв другой стакан, посмотрел на сына, прежде чем пригубить, потом осушил его залпом и вздрогнул. Затем поставил стакан и отошел, сказав:

– Глупо было задавать такой вопрос.

– Так не надо было задавать.

Ремингтон-старший подошел к своему креслу, уселся и затем вновь заговорил.

– Знаешь, что она мне сказала на днях? – спросил он.

– Что она тебе сказала?

– Я спросил ее, что она думает о необходимости создания семьи, и она сказала мне, что вы оба пришли к согласию, что «такие неприятные банальности» – именно эти слова она использовала, хотя и смеялась, произнося их, – не должны нарушать вашу жизнь в ближайшие два-три года. Что скажешь на это? Это соответствует действительности?

– Нет.

Майк взглянул на Джо, осушавшего свой стакан, и повторил:

– Нет?

– Я же говорю – нет.

– Как тебя понимать?

– Я думаю, что она стремится к ответственности; она хочет что-то возглавлять, чем-то руководить. У нее трудности в отношениях со мной, и я полагаю, лучший выход из положения… – Джо сделал паузу, выпятил губы, медленно кивнул головой и закончил фразу: – Это начать с того, чтобы как можно скорее подготовить для нее армию малышей.

По смеху, вырвавшемуся из уст Майка, можно было подумать, что его источником является крупный, крепкий, здоровый человек. Он запрокинул назад голову и, перевесившись на одну сторону кресла, громко засмеялся. И Джо, глядя на него, тоже смеялся, но его смех скорее напоминал грудное хихиканье и был вызван не столько признанием собственной изворотливости, сколько радостью его отца.

Теперь Майк сидел, вытирая лицо большим пестрым шелковым носовым платком, и смех по-прежнему клокотал внутри него, когда он проговорил:

– Да, должен признать, ты на высоте. Скажешь, что бес попутал. Думаешь, начало уже положено?

– Не знаю, прошло еще мало времени.

– Одно могу сказать с уверенностью, мальчик: ты на правильном пути.

Когда Джо смотрел на отца, он понимал, что его признание, что он хитростью заставил свою жену забеременеть – если таковое правда, – порадовало его больше, чем если бы он прямо пришел и сказал ему, что Элли ожидает ребенка; и это ясно продемонстрировало ему одно: отцу нравится она не больше, чем работникам кухни или обитателям коттеджа.

– Ну, пора идти, – сказал Джо. – Да, кстати, чуть было не забыл: поездка в Лондон наконец увенчалась успехом: сегодня утром мы получили заказы на тысячу корпусов, треть из них – с орнаментальной наплавкой.

– Хорошо! Очень хорошо!

– До встречи!

– До встречи, мальчик.

Когда Джо подошел к двери, Майк изогнулся на кресле и тихо сказал:

– Я, пожалуй, распоряжусь расстелить здесь более толстый ковер. – Он жестом указал на пол. – Пригодится, когда она узнает, что ты сделал с ней.

Джо ответил на это лишь резким движением подбородка и, спускаясь по лестнице вновь в направлении гостиной жены, он думал о том, что для того, чтобы подавить ее реакцию в случае, если его хитрость, как он надеялся, сработает, понадобится нечто большее, чем ковер.

Но Элен даже не возвысила голос, обнаружив, что беременна; она была слишком потрясена и ошеломлена и поначалу не хотела верить свидетельствам собственного тела. Ее месячный цикл всегда был нерегулярным, но никогда не причинял ей неприятностей, будучи лишь неудобством.

Первый приступ утренней тошноты случился в воскресенье, и она списала его на жареную утку, которую ела накануне вечером на танцевальном обеде в Ньюкасле. Это, в сочетании с многочисленными коктейлями, явилось, по ее мнению, причиной расстройства желудка. Она лежала до обеда в постели, а Джо долго сидел рядом, держа в своих руках ее руку и поглаживая ее влажный лоб, а она то и дело говорила о будущем, о ближайшем будущем, об осени.

Не поехать ли им в город и провести несколько недель с дядей? Тэрнбал будет очень рад принять их, поскольку они будут на правах платных гостей. Конечно, ее дяде было неудобно дойти до такой жизни, но, что делать, он не мог позволить себе принять их на других условиях. Осенью в городе так много всего, и если им удастся вытащить кузину Кэтрин из загородной глуши, то одно ее имя откроет им много дверей, и они получат приглашения на различные торжества.

Элен обвила пальцами его костлявое запястье и закончила свою мысль:

– Послушай, Джо, ты повеселишься, если согласишься поехать. Ведь вчера вечером за столом ты потряс всех. Ты был очень остроумным. Ты знаешь об этом? Не просто полным юмора, а именно остроумным.

– Правда? – Его ответ прозвучал бессмысленно. – Я не знал, что между этими понятиями существует разница.

Она похлопала его по руке.

– Не глупи, – сказала она. – Ну как насчет этого, я имею в виду поездку в город?

– Посмотрим. – Когда он поднялся с кровати, она приподнялась на подушки и продолжала уговаривать:

– Джо! Джо! Мне нужен ответ.

– И ты желаешь, чтобы это было «да»?

– Пожалуйста, Джо.

– Мне… мне очень жаль, Элли; но нельзя давать обещание, если оно может быть нарушено. На моих плечах бизнес, а ситуация очень сложная, ты же знаешь. Наши рабочие подвергаются всевозможным оскорблениям и даже нападениям. Я рассказывал тебе о безобразных сценах в городе, и все из-за того, что они не поддержали их забастовкой в самом начале. Они забыли, что некоторые из наших рабочих передают им однодневную зарплату уже на протяжении нескольких недель.

– Но ведь у тебя есть менеджер и персонал, чтобы заниматься этим.

– Да, они прекрасные работники, но я несу за ситуацию ответственность и должен быть здесь.

– И я тоже должна быть здесь? – Теперь Элен сидела в кровати совершенно прямо и так резко откинула голову, что пучок ее коротких блестящих волос, казалось, на мгновение соскочил с ее головы. – Мне все опротивело, – проговорила она. – Слышишь? Все опротивело! Мне не с кем здесь поговорить.

– Не будь глупой.

– Не говори, что я глупая! Назови мне хоть одного умного человека, с кем я могла бы поговорить.

Он остановился у туалетного столика и, нагнувшись, взял расческу и пригладил свои волосы, а затем взглянул на ее отражение в зеркале.

– У моего отца, возможно, акцент не тот, к которому ты привыкла, но тебе трудно будет найти более умного человека. Ты еще, очевидно, не поняла, что он глубоко начитанный человек.

– Прекрасно! Прекрасно! Прекрасно! Но ты привел неудачный пример. Твой отец – старый человек, а я хочу кого-нибудь своего возраста и кла…

Джо распрямился, медленно повернулся и взглянул на нее; затем так же медленно подошел к кровати и посмотрел на ее склоненную голову. Она, очевидно, рассматривала свои крашеные ногти и, несомненно, ожидала, что он вновь заведет тираду о классе, но то, что он сказал, заставило ее поднять голову и широко раскрыть глаза.