21 февраля 123–я стрелковая дивизия получила приказ овладеть высотой 43,0 и полустанком Хонкание- ми. Продвинувшись на 800—1000 м, 272–й стрелковый полк занял деревню Пиенмяки; а 245–й вышел на рубеж отдельного дома в 500 м юго — западнее Пиенмяки, высота 42,0. 22 февраля был получен новый приказ: наступать на станции Перо и Сяйние, но атаки были неудачными, несмотря на поддержку подразделениями 20–й и 35–й танковых бригад. На правом фланге 50–ю стрелкового корпуса действовали 84–я мотострелковая дивизия и 13–я легкотанковая и 15–я мотострелково- пулеметная бригады. 13–я бригада после удачного рейда на станцию Кямяря получила задание овладеть одноименным поселком в 7 км северо — западнее станции. Однако из‑за плохого взаимодействия танков с пехотой и артиллерией поселок Кямяря советские войска смогли занять только 20 февраля.

В тот же день 13–й танковой бригаде было поручено наступать на Пиен — Перо и платформу Пилпула, взаимодействуя с пехотой 51–й и 84–й дивизий. К вечеру 13–й и 15–й отдельные танковые батальоны заняли южную часть поселка. Финны взорвали мост, и танки не смогли с ходу форсировать реку Перон — йоки.

В ночь на 21 февраля противник не раз пытался отрезать передовые батальоны от основных сил бригады и корпуса и уничтожить их. В 10 часов утра финские подразделения овладели господствующей над окружающей местностью высотой 45,0 и перерезали коммуникации, по которым 13–й и 15–й танковые и 205–й разведывательный батальоны получали боеприпасы и продовольствие.

22 и 23 февраля 6–й и 9–й танковые батальоны при поддержке артиллерии и пехоты 84–й стрелковой дивизии пытались деблокировать окруженные подразделения, но продвинулись только на несколько сот метров. 23 февраля советская артиллерия по ошибке обстреляла боевые порядки танкистов, уже изготовившихся для встречного удара, и тем самым сорвала атаку.

24 февраля началась сильнейшая метель, и боевые действия на большей части фронта прекратились до утра 26–го. Активных боевых действий на правом фланге 50–го стрелкового корпуса не было и 27 февраля. Только окруженные батальоны вели разведку боем, пытаясь найти слабые места в финской обороне.

А 123–я стрелковая дивизия к исходу 24 февраля овладела южной окраиной Суур — Перо, но продвинуться дальше, к Хепонотко, не смогла. Вечером следующего дня ее 245–й стрелковый полк занял полустанок Хон- каниеми и пытался развить успех, двигаясь по реке Сяйние — йоки к станции Сяйние, но был остановлен фланговым огнем финнов. Остальные части 123–й стрелковой дивизии продвинуться в этот день не смогли из‑за ожесточенного сопротивления финнов, оборонявших укрепленные подступы к Выборгу.

16 февраля 8, 62 и 136–я стрелковые дивизии 23–го стрелкового корпуса прорвали передовые позиции линии Маннергейма и в течение последующих 2 суток вышли к ее главному рубежу. Пытаясь ворваться в укрепленный район на плечах отступавшего противника, командир корпуса комбриг С. Д. Акимов отдал 18 февраля приказ о штурме укреплений на рубеже Ильвес- Муола. Однако финны успели уже закрепиться на занятых позициях. В ходе боев 19–22 февраля советские войска встретили упорное сопротивление и, понеся значительные потери, временно перешли к обороне. Особенно велики были потери в 541–м полку 136–й дивизии и в 151–м полку 8–й дивизии.

Корпусная и дивизионная артиллерия вместе с приданными подразделениями орудий большой мощности из РГК вели с 22 по 27 февраля огонь на разрушение дотов и дзотов противника. К 27 февраля артиллеристам, выкатывавшим на прямую наводку даже 203–мм гаубицы, удалось разрушить 26 дотов и 21 дзот, что значительно облегчило последующий прорыв обороны.

Воспользовавшись успехом соседей, прорвавших передовую полосу линии Маннергейма, перешел в наступление и 15–й стрелковый корпус в составе 17–й и 50–й стрелковых дивизий и 39–й легкотанковой бригады. Стрелковые дивизии 18–20 февраля вышли к главной полосе обороны и безуспешно пытались совместно с подвижной группой, созданной на базе танковой бригады, прорваться с ходу в Мялькельский укрепленный район.

Не изменил положения и ввод в бой 25 февраля 97–й стрелковой дивизии из второго эшелона. В течение 2 дней она атаковала противника в районе высота 16,6, урочйще Топонен, а также в межозерном дефиле Яюряпяя — ярви, Мялькеля — ярви, не достигнув больших успехов.

18 февраля перешли в наступление с тайпаленского плацдарма части 49–й и 150–й стрелковых дивизий, и опять неудачно. В этот день советские бомбардировщики по ошибке нанесли удар по боевым порядкам 469–го и 674–го стрелковых полков и по огневым позициям 328–го артиллерийского полка. В результате наступление было сорвано, а части понесли немалые потери.

В ходе последующих боев, продолжавшихся целую неделю, части 150–й стрелковой дивизии захватили еще два дота: № 103 и № 106, а 49–я дивизия так и не сумела занять ни одного неприятельского укрепления. С 25 февраля потрепанные соединения приводили себя в порядок. Вновь не оправдалась ставка командования 13–й армии на тайпаленский плацдарм.

Небольшие финские отряды проникали в тыл наступающим и неожиданными ударами наносили им значительный урон. Все же финнам пришлось отступить на промежуточный оборонительный рубеж. Им теперь помогало то, что с наступлением темноты советские войска приостанавливали продвижение, а артиллерия не поспевала за пехотой из‑за заторов на дорогах и потому не могла бить по отступающим.

В связи с прорывом главной полосы линии Маннергейма произошли изменения в финском командовании. 19 февраля командующий армией «Карельский перешеек» генерал — лейтенант Хуго Эстерман был заменен бывшим командующим оборонявшимся на востоке перешейка 3–м армейским корпусом Эриком Хейнрик- сом, которого срочно произвели в генерал — лейтенанты. Строго говоря, Эстерман не совершил каких‑либо очевидных ошибок, способствовавших советскому прорыву. Дело было не в просчетах финского командования, а в подавляющем превосходстве Красной Армии в людях и технике. Однако Маннергейм полагал, что с новым командующим солдаты будут связывать надежды на успех, считая, что лишь ошибки предшественника заставили их отступить со своих укрепленных позиций. Эстерман был переведен на почетный пост_вглавного инспектора армии, но устранен от непосредственного руководства войсками. А во главе 3–го корпуса вместо Хейнрикса стал герой сражения у Толваярви Пааво Талвела, произведенный в генерал — майоры.

Маннергейм понял, что на главной полосе обороны больше держаться нельзя, иначе финские войска попадут в окружение. К 17 февраля финны отошли на промежуточный оборонительный рубеж, однако и там они держались лишь в течение 10 дней.

Более быстрому продвижению советских войск мешало не только ожесточенное сопротивление финнов, но и неразбериха с подвозом снабжения и резервов. Военком 50–го стрелкового корпуса Семенов вспоминал:

«На играх у нас получалось очень просто, доходили до Выборга в два счета, с перерывом на обед. Центр тяжести операций белофиннов был поставлен на ближнем бое, на организации главным образом ружейно- минометного огня, использовались легкие подвижные подразделения. Наши части оказались неподготовленными для боев на лыжах, были малоподвижными, тяготели к дорогам, боевой обоз вытягивался «кишкой» на 10 км. Спасало нас отсутствие у белофиннов авиации. В направлении Кемяря на одной узкой дороге «сидели» 123–я и 84–я стрелковые дивизии, 1, 13, 15, 35 и 20–я танковые бригады и некоторые части 90–й дивизии. Создалась такая пробка, которую приходилось «расшивать» несколько дней многим ответственным работникам. Почему не учитывалась возможность такого положения раньше? Разве не безобразное явление было — присылка уже в феврале месяце полностью моторизованной 84–й стрелковой дивизии, имевшей до 2 тысяч автомашин, когда ясно была видна трудность для передвижения автотранспорта, а эта дивизия вся, включая станковые пулеметы, была на машинах, и, конечно, передвижение такой моторизованной дивизии было затруднительно. Надо резко сократить наши обозы».