— Что? — проворчал он. — В этот раз сжиматься от страха не будешь?

Я сжала кулаки, взглянула на отца. Он поднял четыре пальца, что — то показывая мне. Я не знала, что он имел в виду.

Киллиан громко кашлянул, когда Маратака повернулся к ним.

— Думаю, что — то в горле застряло, — он кашлянул еще раз.

Маратака зашипел на Киллиана. Он повернулся ко мне и коснулся моей шеи.

— Я буду рад убить тебя, Челси, — пропел он. — Я ждал этого момента годами до твоего рождения.

Мои глаза расширились. Семья знала обо мне до моего рождения? Сколько раз человеку могли врать в жизни? Я сбилась со счета. Я медленно пятилась от Маратаки.

— Куда ты? — прорычал он и схватил меня за запястье. Пронзительный крик существа оглушил меня. Он тут же отпустил мое запястье с меткой. Его рука горела, пока не погасла, и ладонь пропала. Новая ладонь быстро появилась на его руке. Видимо, потому Маратаку нельзя было убить ножами и пистолетами. Он восстанавливал тело, его не удавалось даже поцарапать. — Нет, — выдохнул он. — Не правильно. В прошлый раз это меня не ранило.

Киллиан заговорил громко, чтобы я все слышала:

— Однажды утром наступила зима, — загадочно сказал он. — И дети играли, пока церковь стояла. Не забудь место, что хранило последний вдох. Тогда не пожалеешь ты точно

Маратака закричал от ярости. Вены выступили у него на шее.

— Нет, — рявкнул он. Существо взмахнуло рукой, стул Киллиана пропал во тьме. Я услышала стук, спинка врезалась в стену. Я быстро попятилась, мне нужно было уйти из сна. Киллиан явно дал подсказку, как найти их.

Красные глаза Маратаки сияли, глядя на меня. Он зашипел и бросился на меня. Я закрыла глаза, надеясь, что проснусь, как в прошлый раз. Мое тело рухнуло на пол от тела существа. Он придавил меня к полу, и я не могла встать.

— Пришло время, — прорычал он, — покончить с наследием, — его ладонь сжала мое горло, но я прижала к его руке запястье с татуировкой. Он тут же отскочил, зашипела горящая плоть.

Я быстро поднялась, опираясь на здоровое колено.

— Может, тебе стоит думать, а потом говорить про конец наследия? — парировала я. — Или ты такой глупый?

— Аманда, нет! — безумно закричала мама. И что с того, что я злила существо? Он все равно нападал.

Маратака взвыл в гневе, замахнулся в сторону моей головы. Я пригнулась, уклонившись от удара. Он замер, я смотрела, как ногти становятся когтями. Существо зловеще рассмеялось, глядя на мое потрясенное лицо. Он ударил по моему лицу. Три пореза появились на щеке, кровь потекла из них. Я хотела волшебные башмачки, чтобы стукнуть каблуками и попасть домой, но у Винтеров и Челси все было в десять раз сложнее.

— Представь это, — улыбался Маратака, — но по всему твоему телу.

Я плюнула ему в лицо.

— Представь это, — сказала я, — потому что однажды ты будешь таким, — он схватил меня за талию. Он поднял меня над полом, сжимая мое тело.

— Хватит, — кричала мама. — Хватит ранить ее, — мольбы Ребекки были далекими, мой разум задыхался.

Существо бросило мое тело. Я упала на пол и приподнялась. Я вскочила, готовая к атаке Маратаки.

— А ты не унимаешься, да? — проворчал он. Его ладонь сжалась в кулак. Удар пришелся по моей челюсти, кровь потекла из уголка рта. Я сплюнула кровь на пол.

— Сосредоточься, Аманда, — крикнул отец. — Представь Джека, и ты покинешь это место.

Существо повернулось к нему.

— Что я говорил, Грегори? Молчи, или вся твоя семья умрет.

Не лучшая угроза, ведь он все равно собирался убить всю нашу семью. Я закрыла глаза, пока Маратака не повернулся ко мне, и представила Джека с его темными густыми волосами и шоколадными глазами. Я тут же ощутила, как миры меняются. Жар сменился прохладным воздухом, и жуткая атмосфера стала спокойной.

— Аманда, — выдохнул Джек. — Ты в порядке? Ты узнала, где они?

Они сидели на моей кровати у моего избитого тела. Голова кружилась от смены реальностей. Джек приподнял меня, я прислонилась к изголовью. Он дал мне мокрую ткань для порезов на щеке. Я скривилась, прижимая ее к ранам.

Тревор скривился.

— Ты его хоть тронула? Похоже, он тебя опередил.

— Если думаешь, что это так просто, сам с ним борись, — рявкнула я. — Не я каталась по полу, думая, что горю.

— Эй, — возмутился Тревор, — так любой мог ошибиться.

— Не важно, — буркнула я и поднялась выше на кровати. Челюсть все еще болела от удара Маратаки, но я терпела боль вместе с болью в боках. Он точно оставил синяки от своей хватки на моей талии.

Дастин посмотрел на мой бок, а потом в глаза.

— Что ты знаешь? — спросил он, не интересуясь моей болью.

Я пожала плечами.

— Я не уверена.

Джек раскрыл рот.

— Не уверена? Расскажи хоть, что видела, — попросил он.

— Ладно, — вздохнула я. — Мы были в какой — то церкви.

Дастин покачал головой.

— Нет, — возразил он. — Так не может быть. Сверхъестественные существа уязвимы в церкви. Это как убежище от зла.

— О, да, — Тревор просиял. — Как в фильмах с экзорцистами и горгульями. Ненавижу жуткие фильмы. Они пугают, но какой фильм самый страшный? «Очень страшное кино». Странно. Но фильм крутой. Он смешной и жуткий одновременно.

Джек хмуро посмотрел на него.

— Что? — Тревор не замечал, что болтает.

Джек сосредоточился на мне.

— Уверена, что это была церковь?

Я уперла руку в бок.

— Да.

Дастин потер задумчиво лицо. Его глаза расширились, я поняла, что у него есть ответ.

— А если Маратаку не останавливает церковь?

— О чем ты? — спросил Тревор. — Я не понимаю.

— Маратака сильнее, чем когда — либо, — продолжил Дастин. — А если из — за большой силы эффекты церкви на него не действуют?

Джек согласно кивнул.

— Он, наверное, выбрал то место, потому что там мы точно искать не станем. И он, наверное, хотел убить Аманду в ее снах, не дав найти их.

Это было логично, но мы все еще ничего не могли. Я не знала, где была эта церковь, а время уходило по минутам.

— Должна быть что — то еще, — выдохнул Дастин. — Отцы не сказали ничего, что могло помочь нам?

Я обдумала бой с Маратакой. Я вспомнила слова Киллиана и пальцы отца, показывающие четыре.

— Четыре? — сказал Дастин вслух.

— Да, — ответила я. — Это что — то означает для вас?

Они покачали головами. Отлично, еще один тупик. Мы пропали.

— Что сказал Киллиан? — спросил Дастин.

Я пыталась вспомнить зашифрованное послание. Только Киллиан сказал бы что — то такое странное и только тот, кто знал его, смог бы расшифровать слова. Слова были на кончике языка, но почему — то не выходили.

— Аманда, — тихо сказал Джек. — Сосредоточься, и это придет к тебе.

Я сосредоточилась на Киллиане до вспышки ярости Маратаки. Он говорил так быстро, что его слова как сливались в неразборчивую кашу. А потом я вспомнила его чувства в тот миг. Это сразу напомнило мне о послании. Киллиан так спешил, что это ударило по моему разуму.

— Думаю, он имел в виду что — то за строчками, — начала робко я. — Однажды утром наступила зима, — я замолчала, обдумывая послание. — И дети играли, пока церковь стояла, — я задумалась над другой частью послания.

— Это все? — спросил Джек.

— Нет, — буркнула я. — Еще две строки. Вроде: «Не забудь место, что хранило последний вдох. Тогда не пожалеешь ты точно».

Эмоции Дастина окутали мое тело потрясением и восхищением. Тревор не был близко к эмоциям брата. Он лишь растерялся, а Дастин явно что — то узнал. Джек был только потрясен посланием Киллиана.

Дастин покачал головой.

— Поверить не могу, что это та церковь.

Мы читали одни и те же подсказки? Мне казалось, что я услышала французский или немецкий. Я их вообще не понимала.

Дастин смотрел на Тревора.

— Помнишь?

— Нет, — буркнул Тревор. — Я не знаю, о чем ты.

Глаза Джека расширились, шок его усилился.