После вчерашнего я чувствую себя не в своей тарелке – мои нервы натянуты до предела. Это всё из-за моей же глупости во время протеста уничтожения «Хендерсон Плейс», когда мой лучший друг Джек вложил мне в руку кремовый пирог. Просто я слишком эмоционально реагирую на некоторые вещи. Конечно, у меня и мысли не было стыдиться той вспышки, потому что, в большей мере, это было виной Джека, чем моей собственной.

Чёрт, я даже понятия не имею, о чём говорил Губернатор в отношении «Хендерсон Плейс», поскольку он был слишком далеко, чтобы мне удалось прочесть хоть что-то по его губам. То, что этот мужчина был там, чтобы поддержать уничтожение исторической памятки совершенно не было секретом. Только от одной мысли об этом мой живот сжался, потому что его присутствие значило, что Колтона Матис не заботило наследие нашего города, но ещё больше я злилась на него из-за того, что Губернатор проигнорировал прошение посла Организации «Жильё для человечества», пришедшего в его офис. На прошлой неделе Департамент развития в округе Кук отклонил ходатайство, и мистер Матис был последним шансом не дать закрыть проект.

Во мне пылал огонь от его отказа, когда я бросила пирог в лицо этому мужчине. То, что Джейк сделал то же с его начальником отдела кадров, стало только бонусом. Для меня стало неожиданностью, что я смогу попасть Губернатору аккурат в лицо. Но это случилось, и я испугалась до безумия. Этот случай – уголовное дело в штате Иллинойс. Да и к тому же, ради всего святого, я же учитель – у меня могут отобрать лицензию. Вот почему вчера меня мучила бессонница. В смысле, кто бы мог подумать, что спустя двадцать четыре часа после злополучного попадания кремовым пирогом в лицо Губернатора – я окажусь с ним лицо к лицу. Но и это ещё не всё. Кажется, мужчина заинтересован во мне, поскольку, несмотря на не совсем дружелюбный настрой нашей встречи, то выражение, что застыло в его великолепных голубых глазах говорило о чём-то диком, жаждущем, сексуальном и почти что лживом.

Я солгу, если скажу, что, во время нашего танца, мои колени не дрожали. И дело не только в страхе, что Колтон узнал меня, всему виной то, насколько чертовски красив этот мужчина.

Добрая улыбка, и голубые глаза, что были синее самого синего моря… И мужской аромат из-за которого я едва не свалилась к его ногам. Раньше такого со мной никогда не случалось.

И потому, когда моё сердце ускорилось, а рот наполнился слюной от одного его вида, я сделала единственное, что имело смысл – подняла свои щиты. Отругала его за то, что он проигнорировал встречу с Джейком в отношении проекта Организации, и в лицо назвала ничтожеством. Хорошо, может с ничтожеством я и перегнула палку, но, честно говоря, что могла сделать такая простая девушка как я, встретив такого красивого и влиятельного мужчину, как он? Кроме того, когда дело доходило до политики, у Губернатора были свои собственные приоритеты.

Мне осталось только перейти к длинному списку причин, почему оказаться с ним вчера в постели было плохой идеей. И этот список был настолько чертовски длинным, что не было даже смысла размышлять о плюсах сложившейся ситуации.

Моё утро было просто ужасным: я пролила кофе на блузку, уронила на пол машины все бумаги, что приготовила к уроку естествознания в десятом классе – мне едва удалось собрать их в кучу, наплевав на поочередность.

Я смогла убедить себя, что Колтон был совершенно неподходящим для меня мужчиной, но, несмотря на это, в моих мыслях всё ещё царил хаос.

Наконец, остановившись на своём парковочном месте, я потянулась за бумагами, что так и оставила на полу. Сейчас у меня совершенно не было времени рассортировать их, потому придётся заняться этим позже. Я просто собрала их кучу, и прижала к груди, поскольку часть бумаг грозила выскользнуть из моих пальцев. Схватив огромную сумку, забросив внутрь бутылку с водой, а после, взяв и злополучный стаканчик с кофе, мне наконец-то удалось выйти из машины.

Весь тот путь, что я преодолела на своих шпильках и в слишком узкой юбке-карандаш, я беспокоилась о том, чтобы ещё больше не разлить остатки кофе на свою блузку. Сегодняшнее собрание учителей и родителей было абсолютно не к месту, поскольку мне придётся встретить последних в испачканной одежде.

Вспоминая свою вчерашнюю ложь о работе в магазине одежды, я вошла в кабинет, где должно было проходить моё утреннее занятие с классом. Не уверена, откуда эти слова вообще возникли в моей голове, поскольку мне никак не удавалось избавиться от переживания о его внешности, и том, что меня могут арестовать за тот проклятый инцидент с пирогом. Едва ступив на порог класса, я замерла на полушаге, увидев перед собой мужчину в тёмном костюме, чей взгляд был устремлён на окна, вид из которых выходил на задний двор школы. Чёрт возьми! Обычно я не позволяла себе сквернословить, но, чёрт возьми!

Он был здесь. В моём классе. В моей школе. Я убью дедушку Джека, потому что только он мог рассказать этому человеку, где найти меня. Приблизившись к столу, я бросила на него большую часть бумаг, что всё ещё держала в руках. Туда же последовал стакан кофе и моя большая сумка.

Должно быть, губернатор почувствовал моё появление, потому что в тот же момент, как я появилась на пороге, чуть повернул голову в мою сторону, а после – и развернулся всем корпусом.

Эти ослепительно-голубые глаза исследовали взглядом каждый дюйм моего тела. На губах Колтона Матис медленно расцвела улыбка.

Я понятия не имела, почему, но в моей груди разлилось тепло, распространяясь по всему телу. Оно двигалось само по себе, прежде чем скользнуть меж бёдер, словно в напоминание о том, насколько чертовски сексуальным был мужчина передо мной. И прежде чем я успела напомнить себе, чем всё закончилось прошлым вечером, когда, назвав его ничтожеством, я поспешила сбежать, с губ сорвались слова, выдавшие мою нервозность:

– Что ты здесь делаешь?

Губернатор нахмурил брови, а после произнёс своими пухлыми губами:

– Я здесь, чтобы увидеть тебя.

Мне не удалось сдержать смешок.

– А ты мазохист, как посмотрю. Если мне не изменяет память, вчера я назвала тебя ничтожеством.

От этого его улыбка стала только шире, возможно он даже чуть рассмеялся. Я не уверена.

В последний раз я так давно слышала этот звук, что теперь это казалось словно из другой жизни, из другого времени.

– О да, ты назвала. Я помню, – мужчина приподнял бровь. – Думаю, мы начали наше знакомство с неправильной ноты, и я хотел бы это исправить, – добавил гость.

Но он говорил быстро. Слишком быстро. Мне удалось понять только половину из сказанного.

– Прости, не мог бы ты повторить? – попросила я.

– Я хочу исправить то, что произошло между нами. Пригласить тебя на ужин, – Губернатор улыбнулся той улыбкой, что вероятно заставила много женщин согласиться с любой его прихотью.

Наклонив голову к плечу, я посмотрела на него взглядом «к чему ты клонишь, приятель?»

Колтон пробормотал что-то, но мне не удалось разобрать что именно. А после на его лице вспыхнуло раздражение.

– Ты бросила мне в лицо кремовый пирог во время церемонии разрезания ленты возле «Хендерсон Плейс». Могла бы хотя бы принять моё приглашение на ужин. Ты должна мне.

Мои глаза распахнулись так широко, что я подумала, что они просто выпадут из глазниц. Сердце забилось в сумасшедшем ритме от мыслей, что Губернатор здесь с целью арестовать меня. Мужчина успокаивающе поднял руку.

– Расслабься. Я приехал не для того, чтобы усложнить тебе жизнь. – Колтон широко улыбнулся, а после, на краткий момент отвлёкся, осматривая мой пустой класс. – Хотя, поверить не могу, что в своё свободное время учителя бросают пироги в Губернатора.

– Это было всего раз в жизни, – язвительно заметила я. И только потом подумала о сказанном. – Прости. У меня был плохой день, а ты так широко улыбался на церемонии, словно был в восторге от идеи разрушить бедный «Хендерсон Плейс», плюс ты не помог проекту Организации.

– И мне жаль за это. Я не отказался бы от ещё одного шанса произвести на тебя первое впечатление. Ненавижу, что придётся разрушить «Хендерсон Плейс», – мужчина оборвал себя, замолчав. – Ладно, что на счёт ужина? Мы сможем рассмотреть предложение Организации во время десерта, – предложил мистер Матис.