Ивана не встала. Она пригладила свои желтые волосы, высоко заколотые на голове эмалевыми зажимами и гребнями, и улыбнулась Лоре жесткой, вымученной улыбкой, больше похожей на оскал.

Боб наклонился, его массивный корпус был результатом многих часов, потраченных в тренажерном зале на поддержание формы футболиста. Он улыбнулся очаровательной улыбкой и налил ей немного вина.

Пьер сел и положил салфетку на колени.

— Итак, Лора уже рассказала вам, что они весь день оформляли заказы? Сколько времени сотрудник Барни провел в вашем офисе?

— Около двух часов.

Она не упомянула, что большую часть из них они потратили на сплетни о Руби, и никакие заказы подписаны не были. Ни на одну пару штанов. Ни на одну куртку. Даже ни на один из шарфов, которые они вырезали из лишних кусков ткани. Бизнес не работал так. Но вы просто свихнетесь, если начнете объяснять далеким от моды людям, как это все работает, как подбирается одежда, как устанавливаются сроки производства, а затем вы около месяца сидите и ждете, пока покупатель перечислит свои деньги. Потому что у покупателей есть определенное количество свободных денег, а производств много, и они хотят посмотреть все, прежде чем выделять вам хотя бы цент. Лучшее, что мог сделать Корки, так это в понедельник, после всех показов, получить обещания. Так называемые прогнозы, которые так жаждала Йони. Судя по всему, Севьен думал, что Боб не знает этого.

Но он ошибался. Боб улыбнулся Севьену и повернулся к Лоре.

— Давайте оставим эту ерунду, — сказал он.

Сначала она было обрадовалась, потому что хотела сказать тоже самое в начале.

— Вы просите больше денег. Но я купил эту компанию для своей жены, и она не довольна. И если она не довольна, то не доволен и я. — Он обнял жену. Ивана попыталась выглядеть смущенно, но получилось хищная гримаса.

Севьен пошевелился в кресле, Лоре стало интересно, думает ли он, как и она, что с Руби или без нее, но это не лучший момент для делового ужина. Но Лора предпочитала пристальное внимание и прямые вопросы маневрам и уклонениям.

— Как мы можем сделать вас довольными? — спросила она, поперхнувшись от своих слов.

Пьер предпринял последнюю попытку забрать у неё контроль над разговором.

— Мисс Сайдвиндер в восторге от нас. Она сказала, что упомянет это в статье следующего номера, который выйдет завтра.

Боб проигнорировал его.

— Меня беспокоит моя рентабельность инвестиций. Мы просчитывали это, и поскольку ваше предыдущее финансирование провалилось, я подсчитываю убытки.

— Разве ты не можешь сделать это за счет своих налогов? — Лора понятия не имела, о чем она говорит, и Боб об этом знал.

— У меня уже есть налоговая эффективность, встроенная в мой бизнес.

Ивана поставила свой стакан и произнесла своим тягучим восточно−европейским акцентом:

— Это пустая трата времени.

Она вытащила из своей сумки небольшую кожаную папку.

— Мой муж инвестировал в вашу маленькую компанию, потому что он думал, что она будет дополнять мои интерьеры. Он инвестировал, не потому что он верил в вас, в частности. Это было сделано не для того, чтобы вы занимались своими скучными моделями. Но вы уже начали, поэтому он позволил вам делать то, что вы хотели, но сегодня это прекратится. Теперь вы будете делать по моим эскизам.

Нелепый фарс лишил Лору хорошего настроения. Была только одна дорога, дорога кричащей безвкусицы, дорога, по которой шел Джереми с Грейси, где та из-за своих денег диктовала что делать. Лора не знала, как поступить — делать как все делают и пусть будет все, как хочет Ивана или продолжить гнуть свою линию и потерять компанию.

Ивана открыла папку и протянул её Лоре. Единственным сюрпризом стали умело нарисованные эскизы. Это были великолепные изображения бархата, дамасского шелка и ярких отделок из драгоценных камней в розовых, пурпурных и черных тонах. До того, как Лора взяла лист бумаги, она поняла, что это красивая линия, но не для нее.

— Это то, к чему вы хотите привести мою компанию? −спросила Лора.

— Компанию моего мужа.

— Я думаю глобально, — сказал Боб. — Для повышения эффективности нам, возможно, придется реорганизоваться.

— Почему бы вам не открыть свою собственную компанию? — Лора пыталась казаться не угрюмой, а, вдохновленной, как будто только что придумала самую потрясающую идею. Пьер пнул ее под столом.

— Уже слишком поздно, — сказал Боб. — Что есть, то есть.

Поза и лицо Иваны так и кричали Лоре о том, как она раздражает её мужа.

— Он сказал мне, что он покупает компанию, которая делает что−то близкое к тому, что мне нужно. Но он ничего не смыслит за пределами чисел. Он думал, что ты работаешь в том же направлении что и Джереми. Это то, чего хотела я. И вот мы здесь.

— Ну, нет, — сказала Лора, — мне сказали совсем другое. И ткань уже заказана. — Она солгала, прежде чем даже подумала об этом, а потом решила, что это будет даже неплохо. Но опасно. — У нас восемь недель на часть вещей. Мы не можем все сейчас поменять.

Все посмотрели на Пьера Севьена, который что-то изо всех сил печатал смс. Он с невинным видом взглянул на них.

— Я не думаю, что мы не сможем найти компромисс. Пара штрихов здесь, пара там и мы можем перевести модели в другой сегмент. Добавим пару деталей, чтобы придать роскоши и богатства. А следующий сезон откроем с нуля, с новой, фантастической коллекцией, которая будет представлять собой сотрудничество между экстравагантностью, мастерством и коммерцией.

— Коммерция осталась дома, — сказала Лора, напоминая о Руби, у которой было самое острое чутье на то, что будет продаваться.

Остальную часть обеда Боб провел в приподнятом настроении, оставаясь оптимистом в отношении к «новой компании», Ивана пыталась не выглядеть злорадной победительницей, а Пьер пытался делать хорошую мину при плохой игре.

Лоре казалось, что она сдается с потрохами.

Выйдя на улицу, она даже не повернулась к своему агенту.

— Ты ведь только что не сделал то, о чем я подумала? Ты не можешь так просто дать Иванне Шмиллер право принимать решения о линии.

— Кажется, ты думаешь, что за несколько миллионов долларов легко получить то, что вам нужно.

— Иванна Шмиллер? Вы видели ее вещи? Вы когда-нибудь были в комнате, которую она спроектировала? Это похоже на цирк−шапито из измельченного бархата и бахромы. Это похоже на карнавал животных шкур. А дизайн, который она сделала для пентхауса Флюшер? Вы видели? Она просто взяла горстку страз и рассыпала их по всему мраморному полу.

— Успокойся.

— Нет. Я не успокоюсь. «Сэндвич» не о резных кнопках из тикового дерева и хромированных ремнях. Это не шелковые шкуры животных. Речь идет не о блестящей бахроме. Это все для Джереми. Речь идет о красоте внутри. Это о том, чтобы не быть очевидным. Ты собираешься убить эту линию, прежде чем она даже сделает первый вздох.

Севьен ничего не ответил, только окликнул такси.

— Тебе нужно подумать о двух вещах. Во−первых, по вашим ценам — вам нужно добавить внешнего лоска вещам. — Такси остановилось, и он открыл дверь. — Во−вторых, твоя сестра получила бы эти деньги безо всяких спектаклей.

Лора почувствовала, как задрожала нижняя губа, и на глазах начали наворачиваться слезы, затуманивающие глаза. Она так разозлилась на себя за это.

— Не расстраивайся, — мягко сказал Севьен. — Я знаю, что тебе кажется, что это происходит только с тобой. Но это случается с каждым дизайнером каждый раз. Я ни разу не видел исключения. Очень, очень успешные дизайнеры каждый сезон ведут такой же бой, и не только в первый сезон. Как ты думаешь, почему твой друг Джереми спал со своим инвестором? Потому что это легкие деньги? Нет, потому что он знал, что стоит за ней. Спроси его, как он обходится без нее. И я уверен, что сделал бы это снова, не раздумывая ни секунды.

— Я ненавижу это, — сказала она, вытирая слезы.

— Я знаю. Все так делают. Не волнуйся. Вы сделаете то, что вам нужно. Просто убедись, что с Иванной в демонстрационном зале будет твоя сестра, а тем временем я постараюсь найти вам кого−нибудь еще.

Он сел в салон такси, оставив Лору наблюдать, как он уезжает.

Она не знала, кому еще позвонить. Чем дольше Лора изучала свой короткий список контактов, тем больше бросалось в глаза его имя.

— Джереми, я знаю, что ты занят.

— Я дома, — сказал он. — Тиффани заболела.

Она всегда считала странностью нетерпимость Джереми к болеющим, пока не узнала, что у него кистозный фиброз¹⁵, а это означает, что простуда коллеги может быть почти смертельной для него. Лора была единственным человеком, знающим его тайну, и единственным человеком, которому он доверял.

— Мы никогда не говорили много о Грейси.

— Ты хочешь поговорить об этом сейчас? Где ты?

Лора обнаружила, что идет к вокзалу, но боялась, что у нее не получится закончить разговор до того как она доберется до здания.

— Я знаю, что Грейси руководила линией.

— Да.

— Потому что у нее были деньги.

— Верно.

Она замолчала. Станция была прямо перед ней, и она еще не была готова спуститься. Она так же не была готова еще задавать слишком скользкие вопросы.

— Не бери в голову.

— О чем ты?

— Ты скучаешь по ней?

Тишина. Затем кашель. И другой. Это означало, что он слишком много работал. Лора слышала, как он дышал, и она хотела отвлечь от слишком личного вопроса шуткой и отрицаниями. Но Лора этого не сделала. Она ждала.

В конце концов, когда она услышала, как поезд внизу пришел на станцию он сказал:

— Иногда. Когда я не знаю, в каком направлении идти. Мне не у кого спросить. А она могла бы блестяще справиться с этой проблемой.

— Но она бы никогда не позволила тебе расширить производство.

— Поэтому я не скучаю.

— Иване нужен полный контроль над дизайном.

Повисла еще одна длинная пауза. Волна пассажиров поднялась по лестнице, а Лора так и осталась стоять, окруженная непрерывным потоком людей.

Джереми наконец спросил: