- Фэд, перископ в семи кабельтовых. Идёт на сближение, похоже, всплывает. Маневрирую для уклонения, как с запасом мощности?

- Передаю управление на мостик. Топчи, хоть до полика, выдержим! Где ребята?

- Я связался с ними, идут к нам на пересечение курсов. Надо принять их у штормтрапа, потом из пушки прикрыть подъём на борт. Попытаюсь заслонить нашим корпусом.

- Есть, капитан!

Я вылетел на палубу. Бот оказался между нами и неизвестной субмариной, рубка которой уже начала появляться из воды. Подлодка шла прямо на него, но не ей было соревноваться в маневренности с надувной шлюпкой и мощным подвесным мотором. Достойный воспитанник мичмана Петренко заложил левый вираж, уходя на траверз субмарины. Макс мгновенно довернул "Европу" вправо, уходя от лобового столкновения с толстым гигантом и в надежде успеть пересечься с Петиным курсом до того, как на чёрной рубке откроется люк и ударит пулемёт. Я уже передёргивал затворы пушки левого борта. Как только наша шлюпка ушла с директрисы, я дал длинную очередь. Но в этот момент Макс изменил курс, и я не преуспел. Ещё очередь! Я увидел вспышки разрывов на корпусе и в районе рубки противника, но также увидел шевеленье на её верхушке. Выползают, гады! Наш бот был уже рядом. Макс экстренным реверсом затормозил "Европу" и выбежал на левое крыло мостика.

- К ним! Бросай всё, спасай ребят!

- Макс, в укрытие!

Я влепил сочную очередь в сторону врага. Его верхний ходовой мостик окутался вспышками и дымом. Теперь можно!

Петя подводил лодку к правому борту "Европы". Штормтрап затарахтел вниз. Над головой не свистнула, а прогремела пулемётная очередь с подлодки. Голова Мари показалась над палубой. Я рыбкой выбросил её за шиворот к надстройке. Раздались испанские матюги. Ну и баба! Ева. Я не смог поступить с ней так грубо, и мы упали на моё тело в позе "мужчина снизу". Грубовато спихнув её с себя, увидел взлетевшего на борт Петра. Макс тут же дал самый полный, и мы рванули так, что корма присела в воду. Но теперь мы удирать не собирались!

Чёрная гигантская туша окуталась пеной и гейзерами: подводные пираты хотели удрать в своё мрачное царство. На вершине их рубки что-то дымило, сварочными вспышками плевался пулемёт. Мастерски маневрируя, Макс подвёл "Европу" на кабельтов к противнику, и мы с Петей в четыре ствола отвели душу. Не узнав о результатах стрельбы, мы отошли подальше из-за опасения быть засосанными на глубину вместе с погрузившейся лодкой.

- Ну, нет, мичман Петренко такой подарок не упустил бы! Я твоему пулемёту не так отвечу! – в рубке появился разгорячённый казак, - Сейчас вы узнаете, что такое актывный пошук! Ильич, встаньте у РБК-шки, пожалуйста! Я соберу данные!

Я не возражал. Мы дали три залпа, потом с полчаса Петя вслушивался в море всеми своими ушами и эхолотами.

- Мы их накрыли. Что-то булькает и позвякивает. На дно они не упали, я бы услышал. Не движутся. Максим Николаевич, ещё пару залпов? Для хороших ребят!

Дали ещё, и ещё, а потом Петруха вывел на громкоговоритель то, что раньше слышал только он. Казалось, что железнодорожный вагон рухнул с моста.

После побоища хотелось увести "Европу" подальше, хорошо вымыть ставшее скользким от пота тело и уснуть без сновидений. Мы опасались радиации. Но Петя сказал, что глубины здесь более трёх тысяч, выплывет нескоро. А коллег-подводников следует подождать, можно узнать много интересного. Врёт он про мичмана. Он сам, наверное, старший мичман!

Мы легли в дрейф и осмотрелись в отсеках. Кроме нескольких отметин от пуль на броне мостика, корабль повреждений не имел, и это было хорошим предзнаменованием: значит, будет фартовый вояка! Экипаж тоже был цел, но передозировка адреналина повлияла на всех по-разному. Никому из нас не приходилось участвовать в настоящем бою, стрелять на поражение и получать пули в ответ.

Я разругался с Максом. Какого лешего командира вынесло из бронированной рубки под пули, ведь мы без него и берега не найдём!

Потом Мари пыталась вежливо, но с металлом в голосе поучать, как надо приглашать мадемуазель на борт. Я сказал, что двести лет назад дам вообще на борт не пускали и правильно делали и пусть скажет спасибо, что мы приехали за леди вообще и в другой раз подумаем. Потом всё-таки церемонно извинился, поцеловал ей ручку, и мы помирились.

Петруха пытался установить, какой школе Камасутры принадлежит поза "Мужчина, приглашающий леди на борт, лёжа", но был резко пресечён сразу двумя оппонентами. Я заметил мстительный взгляд Мари и ухмылку, блеснувшую в капитанских глазах.

В бою все вели себя достойно. О нас с Петей уже начинали складывать легенды и оды. Девушки подавали патроны и храбро перевязывали раненых, то есть Мари ассистировала капитану на руле, а Ева носилась под пулями между РБК и Петиным постом, корректируя мои залпы. Капитан показал высший класс судовождения, заботы про экипаж и отчаянны-ы-ый! Восхищение сияло в глазах Мари с того момента, как после моего джентльменского приглашения она влетела на борт и приползла в боевую рубку. Я начинаю догадываться, почему у нас с ней немного так… Прохладно. Слепой дурень! Мы ревнуем моего капитана друг к другу! Как же я прозевал, ведь она УМЕЕТ читать его глаза! Да и мои тоже; оказывается, и я её. Мы общаемся с ней словесно, только лишь когда надо на людях уточнить, так сказать, аспекты этикета. В остальных случаях нам достаточно обменяться взглядами, как с Максом. Вот сейчас, разливая наркомовские сто грамм, она даже не спросила, что я буду пить. Взглянула, я взглянул - и передала через штурманский стол то, в чём я нуждался: полстакана водки безо льда. Дела. Вот вам и миссис Мейер. Умеет выбирать мужчин. Её Жан, судя по всему, мало уступал моему Максу. То есть, теперь нашему Максиму. Надеюсь, это не охладит мои отношения с другом. Я выпил водки и осмотрел экипаж-победитель. Макс уже давно за мной наблюдал прищуренными в улыбке глазами. Я спросил. Он ответил: да, давно. Что ж ты молчал, старый чёрт? А ты это желал видеть? Только и пялился на неё!

- Сам книжку откроет, а сам не читает. Спишу, - сказал капитан губами. А эта французская ехидна добавила, уже ментально:

- И ни черта не видит. Доиграется, пока молодой...

Петруха, разомлев от уходящего стресса и спиртного, действительно, начинал очередной небезопасный солоноватый прикол. Ева посматривала в мою сторону, но молчала. И вот я УВИДЕЛ. Это было даже быстрее, чем у нас с Максом, это был не взгляд, а молния. Меня поразил разряд! Не шок, это было что-то такое, чего я не чувствовал никогда, но хотел бы ощущать вечность! В долю секунды я вдруг осознал, что в свои почти полста лет я не имел понятия, что такое любовь…

- Мнда, - произнёс Максим, - Наконец-то дозрели.

Мы с Евой мысленно осудили его за бестактность. Надо было менять тему. Моя тяжёлая рука, уже занесённая для подзатыльника охламону, мягко опустилась на его плечо:

- Петя, в каком звании ты служил во флоте? Только не зли меня.

- Старшина второй статьи.

- Сказал же, не зли. Не сержантские у тебя навыки.

- Мой прадед по матери - мичман Петренко. Прожил более ста лет. Он Отечественную на подводной лодке прошёл, до отставки служил в подплаве. Всё знал про подводную войну. Меня на каникулы из приюта забирал и школил так, что я просил Анну Марковну меня к нему не отпускать. Командир, я уже полторы минуты наблюдаю объект на радаре!

Пока мы тут выясняли за его спиной сердечные отношения, парень честно нёс службу.

- Нехорошо, товарищи, - сказал Макс, - Фэд, прошу запуск.

- Машина готова, даю добро.

Уже темнело, когда мы приблизились к обнаруженному объекту на расстояние прямой видимости. Петя произвёл приборную разведку и шумов не обнаружил. В бинокль мы рассмотрели плавсредство неопределённой формы, без иллюминаторов и надстроек. Это был спасательный модуль подводной лодки. Люк закрыт, никаких признаков жизни.

- Боевая тревога.

Мы с Петром заняли места у пушек, все вооружились автоматами, найденными в подземельях Бреста. Мы забыли о них в предыдущей схватке. Спустили разысканный после победы мотобот.