-   Остроух на солнышке быстро заснёт. А тётушка - самая медлительная черепаха во всех окрестностях соляного озера Найрахтнор. Она медленно, миллиметр за миллиметром, будет отвозить охранника все дальше и дальше от входа. Остроух даже не проснётся.

-   А если он всё-таки проснётся? - недовер­чиво спросил Донателло, откусывая последний заусенец на ногте.

-   Он уже будет слишком далеко, чтобы по­мешать вам убежать из тюрьмы.

-   Недурно придумано, - согласился Лео­нардо, потирая лоб под повязкой.

-   Мак-Тертель - самый умный черепашо­нок в окрестностях соляного озера, - похвас­тался малыш.

-   Настоящий ниндзя! - хмыкнул Мике­ланджело.

-   Тогда вы сделаете мне точно такую же повязку на глаза, как у вас? - как-то жалоб­но попросил черепашонок, словно неуве­ренный, что взрослые примут его в свою ком­панию.

-   Обязательно, - пообещал Леонардо, ко­торый всегда легко раздаривал обещания.

  Но за повязку принялся Донателло, который выкроил маску для черепашонка из своего носового платка.

-   И я стану настоящий ниндзя, как вы? ­- спросил обрадованный черепашонок, когда ему повязали маленькую маску ниндзя.

-   Ты будешь самый первый ниндзя во всей Монголии, - пообещал ему Рафаэль, завязы­вая тесёмки от маски на головке маленького черепашонка.

-   Банзай!!! - весело запищал Мак-Тертель.

-   Только скажи, что нам делать со вторым охранником, когда первый уедет прочь на тво­ей тётушке? - спросил Леонардо.

-   Об этом я и не подумал. Но я что-нибудь придумаю. Вы ещё не знаете, какой я остроумный!

  Охранник с копьём так долго ждал, когда черепашонок распрощается с приятелями, что, казалось, превратился в каменное изваяние.

Глава 17. Неожиданный побег

  Пока черепашки договаривались с Мак-Тер­телем, солнце уже скрылось за пыльным горизонтом. Большое и красное, оно предвещало бурю назавтра. Этого черепашкам только не хватало. У них и без пустынной бури были свои неприятности: не осталось ни крошки пиццы и ни капли кока-колы, а от несчастной Эйприл уже давно не были ни слуху ни духу.

  Во дворе тюрьмы загорелся нестерпимо яр­ким светом фонарь.

  Это был высокий хрустальный столб с две­надцатью гранями. Свет его заливал весь тюремный двор и яркой полосой падал через дверной проём в камеру.

  Фонарь светил так ярко, что был виден каж­дый камушек и всякая песчинка во дворе. На яркий свет со всей округи слетались ночные насекомые. Они обжигали крылышки и падали неподалёку от фонаря. Кости астронавтов и ученых зловеще проступали из тени под каменным забором.

  Внешний охранник расхаживал с мечом в руках вокруг этого столба, громко шаркая ногами по камням. Глаза остроуха были слепо уставлены в темноту за забором тюрьмы, будто он охранял не пленников в тюрьме, а сторожил их от нападения злоумышленников, которые собираются штурмовать этот забор.

  Охранник всё шагал и шагал, а его тень бега­ла вокруг столба по кругу, как огромная часо­вая стрелка.

  Охраннику, стоявшему с копьём у порога ка­менным истуканом, надоело ждать капризного черепашонка. Он, чуть пригнувшись, просунул голову в камеру и снова грозно пристукнул копьём по каменному полу. Мак-Тертель испу­ганно втянул голову в панцирь и поэтому не видел, что произошло дальше.

  А случилось то, чего никто не ожидал. Донателло ухватился за древко копья двумя руками и одним рывком втянул остроуха в ка­меру. Остальные черепашки-ниндзя повисли на тюремщике, как пиявки. Остроух обладал нечеловеческой силой, справиться с ним мог разве что только средней величины танк.

  Мак-Тертель в испуге юркнул под каменную лавку, чтобы его не раздавили в схватке.

  Между тем чудеса продолжались своим чере­дом. Попавший во тьму камеры охранник ус­пел только распрямить плечи и сбросить по­висших на нём пленников. Но вдруг он застыл, как машина, у которой закончилось топливо.

-   Я же говорил, что это робот! - крикнул Леонардо, готовясь к новой атаке на охранни­ка. - У него внутри что-то заклинило. Шесте­рёнки, наверное, заели.

-   Какой это робот? - крикнул Донател­ло. - Он похож на горшок из необожжённой глины.

  Черепашки-ниндзя не успели во второй раз атаковать противника голыми руками. Охран­ник задрожал, словно вот-вот был готов рассы­паться, как черепичная крыша, и сам по себе упал как подкошенный. Остроух как рухнул плашмя на каменный пол, присыпанный пес­ком, так и остался лежать неподвижно. Мак­Тертель, лёжа под лавкой, закрыл глаза обеи­ми лапами от ужаса.

-   Смотрите, что творится! - крикнул Ра­фаэль своим приятелям и отступил от повер­женного противника.

  Лежавший остроух менялся на глазах. Сна­чала он сам, потом его копьё с наконечником из полупрозрачного металла, подёрнулись не­ровным сиянием и стали таять на глазах. По всему телу пробегали голубые искорки, по­хожие на лучистые звёздочки.

  Донателло схватил копьё остроуха и выбро­сил его за порог.

-   Зачем это? - крикнул ему Леонардо.

-   Слишком долго объяснять тем, кто не схватывает мою техническую мысль на ле­ту, - крикнул в ответ Донателло.

  Копьё за порогом на свету фонаря осталось копьём, а вот остроух на полу в камере таял на глазах, исчезая из вида, как исчезают без сле­да куски сухого льда в жаркий день на город­ской мостовой у ящика с мороженым.

  Донателло стал на колени у того самого мес­та, где только что лежал грозный противник, и пощупал руками пол. Он словно думал, что остроух мог сквозь землю провалиться, как исчезали под землёй кистепёрые рыбы, зарыва­ясь в податливую соль на озере.

-   Сгинул без следа! - сообщил Донателло своим опешившим приятелям. - Словно в воз­духе растворился, а камни под ним холодные как лед.

-   Вот почему он всегда пересаживался из тени на солнце, - догадался Леонардо.

-   А я-то удивлялся, что он это всё на солн­цепёке жарится? - удивился Рафаэль. - На­стоящий человек всегда бы спрятался в тень от жары. А эти каменные мумии боятся темноты и тени.

-   Им нежарко, - буркнул насупленный Микеланджело. - Каменные столбы не по­теют.

  Если бы у них была черепахосвязь с Эйприл, она бы рассказала друзьям тайну остроухов. Властитель Хааврон сам про говорился ей, что остроухи боятся тени и темноты.

  На ночь они исчезают из вида в тау-измере­нии, если выходят из света ночных фонарей, а утром с первыми лучами солнца остроухи снова обретают свою каменную плоть.

  Но Донателло и сам догадался об этом.

  Пока остальные Черепашки-ниндзя думали да гадали, Донателло украдкой вышел из камеры и тихо подобрал копьё, лежавшее у порога.

  Внешний охранник продолжал равномерно расхаживать вокруг столба-фонаря, словно и не слышал никакого шума в камере пленни­ков. Теперь во дворе тюрьмы стояла тишина. Только бухали тяжёлые шаги охранника и стрекотали крыльями бабочки у высокого фо­наря. Черепа погибших учёных и строителей злобно щерились на Донателло в нестерпимо ярком свете столба.

  Донателло неслышно сделал шаг вперёд, быстро размахнулся и метнул тяжелое копье с каменным древком в хрустальный столб. Звон разлетевшихся осколков и яркая вспышка на мгновение оглушили и ослепили выбежавших их тюрьмы черепашек-ниндзя.

  Разбитый фонарь рассыпал последние ис­кры и погас, как догорающий праздничный фейерверк.

  Часовой остроух застыл с мечом в руке, уставив пустые глаза на Донателло. Когда же глаза черепашек привыкли к темноте после яркой вспышки света, то в свете звёзд они за­метили чёрную неподвижную фигуру остро­уха.

  Он медленно растворялся в воздухе, и вот уже сквозь него стали проглядывать звезды. Ещё одно мгновение - и с последними голубо­ватыми искорками остроух исчез, словно его никогда и не было во дворе.

-   Банзай! - закричал Мак-Тертель, по­явившийся на пороге тюрьмы. - Мои друзья, черепашки-ниндзя, одолели врагов! Банзай! Мы всех сильней!

-   Не шуми, - строго шикнул на него ко­мандирским голосом Леонардо. - За камен­ным забором тюрьмы могут быть враги.