Ник Рейнбоу после утренней тренировки, пока у него еще были силы, решил зайти в супермаркет и закупить продуктов на неде­лю, чтобы потом понапрасну не терять вре­мя. Он уже набрал сумку продуктов - мо­лока, творога, сыра, пакет макарон, хлеба, дюжину яиц, и, конечно же сосисок, ведь ни один уважающий себя боксер не может обойтись без сосисок.

  Но этого Нику показалось мало, хотя он не слыл любителем поесть, и у него не было ни грамма лишнего веса, - он купил еще фруктов - апельсинов, винограда, килограмм бананов и огромный ананас. Это все продавцы супермаркета заботливо уложили в большой пакет и повесили Нику на руку, на которой уже была сумка с продуктами. В другой руке у боксера была сумка с тренировочной одеждой.

  С таким грузом Нику, конечно, пришлось вызвать такси.

  Жил Ник Рейнбоу в двадцатипятиэтаж­ном небоскребе, из которого жильцы зани­мали только пятнадцать этажей. Три верх­них нежилых этажа занимали складские и служебные помещения, венчал здание воз­вышающийся над окрестностями шпиль. Не­боскреб располагался возле центральной пло­щади, и его номер был, как это и принято в жутких историях, тринадцатым. Здание бы­ло старое. Построенное в тридцатые годы как отель, теперь оно представляло собой много­квартирный дом для тех, кто, в основном, еще не имел семьи или был не столь богат, чтобы жить в особняке.

  Ник заселился сюда совсем недавно. Разу­меется, его квартира находилась на трина­дцатом этаже. Подъезд дома был вычурным: на лестнице по краям располагались мра­морные изваяния неких диковинных зверей.

  Соседкой Ника по лестничной площадке бы­ла Луиза - маленькая девушка, в свои два­дцать пять лет совершенно непохожая на взрос­лую женщину. Она носила парик, закрываю­щий половину ее невинного детского лица, у нее были довольно толстые ноги. Закончив бухгалтерские курсы, Луиза довольно осно­вательно изучила законы о налогах, и, найдя в них некоторое несовершенство, перебива­лась тем, что вела дела у нескольких клиен­тов, экономя им значительную часть денег.

  Отличалась она тем, что была страшно сло­воохотлива. Хотя эта особенность присуща многим женщинам, Луиза говорила посто­янно и обо всем подряд: о погоде, о лекарст­вах, о своем маленьком росте, о своих тол­стых ногах, о том, что у людей низенького роста лучше работает голова. Особенно Луи­за любила хвалить себя и говорить пример­но такое: «Ах, какая я молодец, я в совер­шенстве знаю налоговое законодательство и могу успешно экономить деньги!» И, необ­ходимо сказать, клиенты из-за того, что она, действительно, была в своем деле дока, тер­пели ее занудство.

  Именно ее Ник и встретил в коридоре в этот день.

  Луиза сверху увидела остановившееся так­си, из коего вышел загруженный сумками молодой боксер, и специально выбежала из своей квартиры, чтобы поговорить с ним. Ник поднялся на свой этаж, вышел из лиф­та, поздоровавшись с одним из жильцов до­ма и, увидев копающуюся у дверей квартиры Луизу, хотел было пройти мимо нее незаме­ченным, но девица неожиданно повернулась и, сделав вид, что совершенно случайно за­держалась здесь, произнесла:

-   А, Ник, это ты?

  Боксер, не оборачиваясь и продолжая ид­ти к своей двери, ответил:

-   Да.

  За несколько недель, что здесь проживал Ник, эта Луиза ему изрядно надоела. Она почти ежедневно поджидала его в коридоре и приставала с навязчивой идеей стать его бухгалтером и вести его денежные дела, ар­гументируя это тем, что она знает, как избе­жать уплаты некоторых налогов, что долж­но значительно уменьшить его расходы.

  Поскольку у Ника Рейнбоу заработки бы­ли только случайными, боксер не имел на­мерения заводить себе бухгалтера, да и всем известно - женщины так и норовят заведо­вать кошельком мужчин. Ник поэтому все­гда отвечал на предложения соседки отка­зом. Луиза заметила, что Ник совершенно не хочет с ней говорить, но, тем не менее, чтобы хоть как-то продолжить разговор, она попыталась объяснить свое присутствие в ко­ридоре:

-   А я думала, что это почтальон.

  Ник, не оборачиваясь и как бы нехотя, спросил:

-   Ты что, ждешь телеграмму?

  Луиза неслыханно обрадовалась, что бок­сер, который ей, вне всяких сомнений по­нравился с первой встречи, ответил. Нужно сказать, что Луизе, как и многим малень­ким девушкам, нравились все парни под­ряд, особенно высокие. Но она, будучи, к сожалению, умной, знала, как к ним ловчее подойти. Однако они, наслушавшись ее нудных монологов, предпочитали незаметно ускользнуть.

-   Да так! - воскликнула Луиза, засеменив за Ником. - Просто должны прийти кое-какие счета...

  Молодой человек ее не слушал, он подо­шел к своей двери и, поставив на пол сумки, пытался найти ключ от двери.

  Луиза только этого и ждала. Она подско­чила к Нику и вытянула руки, показывая, что может помочь ему держать пакет, пока тот ищет ключ. Ник вручил ей пакет, а Луиза продолжала без умолку тараторить:

-   Я занималась аэробикой. Правда, про­гнала пленку за десять минут на ускорен­ной, зато взбодрилась отлично... Может, зай­дешь, выпьем минералки?

  Ник наконец нашел ключ. Он вставил его в замочную скважину и, усмехнувшись, от­ветил:

-   С удовольствием, Луиза, но я спешу на тренировку. Извини меня!

  Разумеется, болтушка не отстала от моло­дого боксера. Она легко нашла тему для продолжения разговора, а пока она будет му­чить парня болтовней, перенесемся к нашим друзьям - черепашкам-ниндзя.

  Юным мутантам так понравилось быть собственниками и работниками вновь открыто­го заведения, что они трудились не покладая рук. Во всех тех случаях, когда прихо­дилось иметь дело с людьми, - действовала Эйприл.

  Во-первых, они сняли себе помещение для конторы. Это было отдельно стоящее здание, немного староватое, но зато арендная плата была смехотворной. В подвале этого здания была оборудована настоящая лаборатория для проведения разных научных эксперимен­тов. Микеланджело все свободное время про­водил, закопавшись в провода, электролам­пы, микросхемы, конденсаторы и даже пиц­цу подогревал себе на лабораторной спиртовке.

  Эйприл беспрерывно натаскивала черепа­шек-ниндзя по теории духов.

-   Мир сложен, - говорила девушка своим друзьям, - и издревле наполнен непонятны­ми сущностями. Раньше люди их восприни­мали как духов, богов, представляли в виде разной нечисти. На самом деле бытие устрое­но из множества параллельных, одновремен­но существующих миров. Жизнь в каждом из этих миров организована по-своему.

-   И что, - спрашивал Леонардо, - есть параллельные миры, в котором обитатели не едят пиццы?

-   Вполне возможно! - доказывала моло­дая ученая, - и чем дальше отстоит парал­лельно существующий мир от нашего, тем больше он не похож на наш.

-   Но в чем же проблема? - недоумевал Микеланджело. - Пусть существуют себе параллельные миры, лишь бы нам жить не мешали.

-   Проблема в том-то и состоит, - вздыхала Эйприл, - что категории добра и зла универсальны...

-   То есть одинаковы во всех параллель­ных мирах? - хотел уточнить Донателло.

-   Совершенно верно! - отвечала Эйприл. ­- И есть миры, где царит зло, существуют несметные количества отрицательных прояв­лений жизни. В этих мирах властвуют тьма, смерть, холод, уныние и беспросветная пе­чаль. Злые сущности, если можно так выразиться, одолели добро и им в своем мире нет чем поживиться...

-   И они проникают в наш мир? - испу­ганно спросил Рафаэль.

-   Совершенно верно! - произнесла де­вушка. - Злые сущности, насыщенные от­рицательной энергетикой, проникают в наш мир и начинают творить зло. Раньше их, как я уже говорила, называли по-разному: и призраками, и духами, и бесами.

-   А теперь - барабашками! - весело ска­зал Леонардо, хвастаясь тем, что и он дока в парапсихологии.

-   Да, и барабашками, - подтвердила Эйприл. - Разумеется, что эти выходцы из па­раллельных миров главным образом концен­трируются там, где обитают наши собственные сущности с отрицательной энергетикой.

-   Теперь мне понятно, почему если соврешь, то тебе это обязательно вылезет бо­ком, - задумчиво произнес Леонардо. - Или если украдешь пиццу, то она обязательно окажется с песком...