- Это ветер балуется с цветами. Слышишь, какой он настырный! Именно поэтому такой аромат наполняет весь сад.

- И все же, - снимая руку Аполлона со своего пле­ча, сказала богиня, - осторожность не повредит. Тем более мы упоминали Гермеса, а мне бы не хотелось, чтобы он каким-то образом пострадал. Это будет неспра­ведливо.

- Гермес так изворотлив, что сумеет себя защитить в любом случае.

  Афродита встала.

- Ка-ак, уже? - огорчился Аполлон. - Ты сегодня даже не послушаешь моей музыки?

  Афродита отрицательно покачала головой.

- Боюсь, Арес меня хватится, а выкрутиться я не сумею, - призналась она. - Будут у нас еще встречи. А пока поспешу к своим спутницам орам и харитам, богиням красоты и грации. Они оденут меня в роскош­ные одежды, причешут мои золотые волосы, увенчают мою голову сверкающей диадемой.

  Аполлон проводил ее взглядом, какой бывает только у влюбленного. Он остался в беседке один. Настроение у него было лирическое, располагающее к музыке. Зла­токудрый бог коснулся рукой золотых струн кифары, и чудесная музыка разлилась повсюду. Услышав ее, к беседке прибегали звери, вокруг порхали птицы, зача­рованные волшебными звуками.

  В это же время по саду прогуливалась богиня Эйрена. Лишь только мелодия дошла до ее слуха, она поспешно стала приближаться по мягкой дорожке к беседке. Богиня почти достигла цели, когда ей навстречу выскочила Эрида. Она появилась так неожиданно и внезапно, что богиня мира в растерянности сделала шаг назад.

- Ты что, испугалась? - злобно спросила Эрида.

- Там, где ты появляешься, воцаряется зло, - выпа­лила ей в лицо Эйрена.

- Что поделать - оно также вечно, как и добро.

- Ты, кажется, чем-то обрадована?

- И даже очень, - слащавым тоном произнесла богиня раздора.

- Чем же, или это секрет?

- И еще какой!

- Опять какую-нибудь подлость задумала, я в этом больше чем уверена, - с презрением сказала Эйрена в сторону.

- У каждого свое предназначение в жизни. Ты с этим не согласна?

- Согласна, только от тебя нет никакой жизни.

  Эрида пожала плечами. Богиня мира не могла больше говорить с Эридой и потому, не попрощавшись, она стала быстро удаляться туда, где все еще играл на кифаре Аполлон.

  Спустя несколько минут, взгляды Эйрены и Аполлона встретились. Рука, которая касалась волшебных струн кифары, повисла в воздухе, а на лице прекрасного бога застыл немой вопрос.

  Аполлон был так хорош, что ответом послужил лишь яркий румянец, заливший щеки богини. Через секунду она позволила себе нарушить молчание:

- Не могу поверить, что у столь очаровательного бога есть что-то общее с этой отвратительной и презрен­ной богиней.

- Вам что-то известно? - намеренно держа дистанцию между собой и Эйреной, понимая, что речь идет об Афродите, выдавил Аполлон.

- Я думала...

- Не люблю неясностей и намеков, - прервал ее бог, встав с места.

- Я только что встретила ее на тропинке. Как я по­няла, она была здесь.

- И что с того?

- Если златокудрый Аполлон не видит в этом ничего предосудительного, то...

- Все боги точно сговорились против нас. И, пожа­луйста, выбирайте не такие жестокие определения, ког­да говорите о ней. Ведь я питаю к ней самые нежные чувства.

  Аполлон готов был уйти, но Эйрена удержала его за руку. Она не верила своим ушам! Богиня, глядя в глаза Аполлону, протестующе прошептала:

- Но Эрида не достойна того, чтобы...

- Эрида?! - воскликнул бог.

- Да, Эрида.

- А при чем тут Эрида?

- При том, что именно ее я встретила недалеко отсюда и подумала, что вы были с ней в этой уединенной беседке.

  Аполлон рассмеялся.

- А я-то подумал...

- Что подумал?

- Что это ты об Афродите так некомплиментарно отзывалась.

  Эйрена покачала головой, улыбаясь.

- Так у вас отношения с Афродитой?

- Ты одна, наверное, не знала. Как права была Афродита, когда говорила, что у Зевса везде есть уши. Так откуда она шла? Ты говоришь отсюда? - Аполлон задумался.

- Именно отсюда, я не могла ошибиться. Хотя, по­стой. Она вынырнула из-за кустов, так что я сначала испугалась.

- Та-ак, она подслушивала наш разговор с Афродитой.

- И осталась очень довольна тем, что услышала.

-  Ты уверена? - озабоченно спросил Аполлон.

- Это было написано у нее на лице - она просто светилась. Разве тебе не известно, что Арес всегда посы­лает кого-нибудь из своей свиты за Афродитой?

  Аполлон молчал, он задавал себе вопрос: довериться ли богине Эйрене или увести разговор в таком направле­нии, чтобы потом остаться вне подозрений? Но богиня мира всегда вела себя по отношению к нему с таким благородством, что он решил рассказать ей все.

  Озираясь, чтобы убедиться, не слышит ли их кто­-нибудь, он поведал ей то, что случилось в беседке.

  Эйрена была немного удивлена, услышав, что не одной ей пришла в голову идея противостоять Зевсу. К Гермесу она относилась с глубоким уважением и по­тому сразу же забеспокоилась о его дальнейшей су­дьбе.

- Пир богов необходим. Но сейчас важнее не допу­стить Эриду к Зевсу, - утвердительно сказала она.

- Возможно, она уже у него.

- Не думаю, ей нужно какое-то время, чтобы все обдумать, она спешить не будет. А Зевс не очень-то будет слушать ее кляузы.

- Как жаль, что все так глупо произошло, - в отчая­нии произнес Аполлон.

- Не надо, пока рано говорить о плохом. Было бы здорово, если бы во время пира мне удалось спуститься на землю и предупредить об опасности землян.

  Аполлон недоумевал. В эти минуты в нем росла реши­мость быть рядом с Гермесом, Афродитой и Эйреной. Он гнал прочь мысли о возможной каре, которой их может подвергнуть Зевс.

- Все останется в тайне, я надеюсь? - вопросительно посмотрела на бога Эйрена.

- Такое замечание неуместно, - слегка обиженно заметил бог.

- Ну-ну, уважаемый Аполлон. К таким фразам нужно относиться спокойно. Такое время, что нельзя никому доверять, - в свою очередь сказала Эйрена.

- Так что мы решим?

- По-моему, все ясно: Эриду я беру на себя.

- А может, стоит попросить Афродиту, чтобы она ею занялась?

  Богиня хитровато заулыбалась.

- С ее помощью, - начала она, - можно надолго нейтрализовать Эриду.

- Каким образом?

- Афродита не любит вмешиваться в кровавые битвы. Она будит в сердцах богов и смертных любовь. Стоит ей попросить своего сына Эрота, веселого, ша­ловливого, коварного, а подчас и жестокого мальчика, чтобы тот выпустил из своего маленького золотого лука стрелу...

- Да, как стрелок он и мне не уступит, - вставил Аполлон, - даже мне его стрелы принесли немало стра­даний.

- И Эрида от любви забудет обо всем.

- Да, но в кого бы она могла влюбиться так, чтобы потерять голову? В ней столько зла.

- Нет ничего хуже безответной любви, - отведя взгляд в сторону, произнесла Эйрена.

  Аполлон на это ничего ей не ответил. Он знал не только радости, но и печали. Он познал горе вскоре после победы над Пифоном. Когда Аполлон, гордый победой, стоял над сраженным его стрелами чудовищем, он увидел около себя юного Эрота, натягивающего свой золотой лук. Смеясь, сказал ему Аполлон:

- На что тебе, дитя, такое грозное оружие? Предо­ставь-ка лучше мне посылать разящие золотые стрелы, которыми я сейчас убил Пифона. Тебе ль равняться со мной, стреловержцем? Уж не хочешь ли ты достигнуть славы большей, чем я?

  Обиженный Эрот ответил:

- Стрелы твои не знают промаха, всех разят они, но моя стрела поразит тебя.

  После чего Эрот взмахнул золотыми крыльями и в мгновение ока взлетел на высокий Парнас. Там вынул он из колчана две стрелы. Одной, ранящей сердце и вызывающей любовь, пронзил он сердце Аполлона, а другую - убивающую любовь, Эрот пустил в сердце нимфы Дафны, дочери речного бога Пенея.

  Встретил как-то прекрасную Дафну Аполлон и полю­бил ее. Но лишь только Дафна увидела златокудрого Аполлона, как с быстротою ветра пустилась бежать: ведь стрела Эрота, убивающая любовь, пронзила ее сердце. Поспешил за нею следом сребролукий бог.