Железные экспонаты были разбиты на пары и переодеты: кто в белые фартучки, кто в пуанты и пачку - жесткую юбку, которую в балете используют танцовщицы.

“Нет, ну как можно засунуть доспехи в пуанты? Это же просто немыслимо!” - Габриель был на грани обморока, но на этом сюрпризы не закончились. Единственный нормальный экспонат стоял рядом с дверью в его кабинет и держал позолоченный поднос, на котором лежал белый конверт с характерной печатью: совой и розой - герб Дома Леорских.

Адресант был немногословен, но после прочтения этих строк, юноша был готов рвать волосы на голове, желательно чужой.

“Габи (далее была старательно пририсована лохматая рожа), что за халатное отношение к делу? Почему у тебя убийцы захаживают в гости к свидетелям, которые и так не отличаются у вас большим количеством? Подпись: Твой кошмар во сне и наяву”.

Глава 6

Давящая тишина настораживала и пугала: рядом нет никого, кто поможет, кто защитит, - ты совсем одна. Потоки ледяного ветра продували легкую ночнушку, откуда-то впереди из тьмы тянуло сквозняком и сыростью (последнее, правда, ощущалось везде). Тихое завывание заставляло каждый раз вздрагивать и оглядываться: слишком велик страх, чтобы побороть его полностью, слишком велико детское воображение.

Руки замерзли до такой степени, что Мэл уже совсем не чувствовала пальцев. Босые ноги противно шлепали по холодному мокрому полу, стены были в чем-то вымазаны, поэтому девочка старалась как можно реже соприкасаться с ними, однако нечаянно врезаться во что-нибудь лбом, пропустив случайный поворот, привлекало ее еще меньше: темнота буквально поглотила все окружающее пространство.

Когда она поняла, что потерялась на нижнем уровне дома, то вначале не поверила себе, собственным глазам и разуму. Впрочем, вскоре на смену пришли душащий страх и паника.

Бездействие положение дел не исправит: отсюда ее никто не услышит, а где находится выход, она понятия не имела. Инстинкт самосохранения (ну, или что там его заменяет) просто вопил о том, что надо срочно что-то делать, иначе найдут здесь один ее скелет, если еще и найдут. Кому взбредет в голову спуститься сюда, да и откуда вообще узнают о нижнем уровне? Ей так повезло, только когда в руки попала карта планировки дома. Архитектурное сооружение скрывало в себе множество тайн. Видимо больше таких безрассудных самоубийц как она не найдется.

Что одиннадцатилетний ребенок, борющийся со сковывающим страхом, может придумать в сложившейся ситуации? Первая и единственная мысль - идти хоть куда-нибудь, без разницы куда именно, ведь она даже не знает, откуда пришла: просто вышла из комнаты на странный шипящий звук и, попав в один из потайных туннелей, пронизывающих весь дом, очутилась на нижнем уровне. И, как назло, взять с собой план особняка она не додумалась, как и не подозревала, что все так случится.

Мы полагаем, а судьба располагает. Теперь она просто проклинала тот день, когда она нашла в библиотеке карту.

“Вот они твои мечты и желания, ожидания приключений, - радовалась находке тогда девочка как новой игрушке, а сейчас же: - Дура! Вот не выберешься и помрешь по собственной глупости! Желания всегда наказуемы: ничто не дается даром, за все надо платить, и порой эта плата слишком высока”.

Сколько она так блуждала уже? Мэл давным-давно потеряла счет времени. Может час, может два, а может уже и полдня. Поди ж пойми…

За очередным поворотом вдалеке проскальзывал свет. Что есть силы, девочка рванула на такое фантомное спасение. Что там впереди: выход или очередное разочарование? Пока не проверишь, никогда не узнаешь.

Поскользнувшись на всей скорости на мокром полу, девочка упала на спину, исцарапав локти и ладони о грубый камень, копчик нещадно болел, звездочки перед глазами нарушили стройный ряд по двое и разбежались кто куда, в висках поселилась мигрень.

Кое-как придя в себя, Мэл поднялась и продолжила путь, правда энтузиазм изрядно где-то потерялся. Наверно при падении большую его часть вышибло и унесло в заморские дали.

А свет все приближался, будто он сам стремился встретиться с ней и, уже изнывая от желания, спешил навстречу. Еще один поворот, и… яркий свет больно резанул по привыкшим к темноте глазам. Проморгавшись и адаптировавшись, девочка осмотрела помещение, в которое попала.

Лучи света, преломляющиеся всеми цветами радуги, будто неземное чудо спускались сверху. Стены из светлого, песочного цвета кирпича были выстроены кругом, у Мэл сложилось стойкое впечатление, будто она находится в колодце, если бы не одно ОГРОМНОЕ НО…

Всюду, куда не посмотри, была кровь, темная, уже успевшая чуть засохнуть. Стены покрывали темно-вишневые потеки, отпечатки чьих-то рук, пол был полностью залит алой жидкостью.

К горлу подкатила противная тошнота, Мэл на пару секунд забыла, что такое дышать, и только когда тело запросило положенного глотка кислорода, девочка вздохнула. От этого стало только хуже: раньше такого омерзительного запаха она не ощущала, сейчас же он стал невыносимым. Всегда обладая чутким обонянием, Мэл было сложно бороться с позывами желудка, но она старалась держаться до последнего.

На полу что-то лежало, с первого взгляда можно было только определить, что это какие-то кучи ненужных грязных тряпок. Не особо сопротивляясь любопытству, но все-таки сдерживаемая омерзением, девочка подошла ближе и босой ножкой поворошила ближайшую к себе горку. Куча перевернулась, являя свету обезображенное мужское лицо с застывшими в ужасе глазами и запекшейся кровью на щеках и губах.

Здесь уже Мэл не выдержала, и крик перешел в ультразвук, вновь поскользнувшись, уже на крови, девочка ударилась несчастной пятой точкой и прикусила язык, отчего взвыла раненным зверем и разрыдалась. Что ей теперь делать? Она боялась даже пошевелиться, в горле застрял горький комок, по щекам градом текли слезы. Она все сильнее погружалась в отчаяние и пустоту. Не в силах что-либо исправить, изменить, просто сидеть ждать… Чего? А главное, от кого?

“Мамочка, папа, ну пожалуйста… Заберите меня… - теперь она навсегда проклянет этот день. - Габи, ну пожалуйста… Сделай что-нибудь… Ну почему ты не мой брат, почему ты не чувствуешь, что мне плохо? Пожалуйста… ТЫ МНЕ НУЖЕН!”

Тихий всхлип и кашель резко вывели ее из уныния и мрака, поглощающего душу.

В центре лежал странный мужчина, даже можно бы было сказать - если бы не кровь и грязь, - что сказочный, оживший сон… или кошмар. Но главное, он дышал, пусть и часто и прерывисто, но дышал, а мертвецы этого не умеют. Сразу забыв о рыдании, обо всем остальном, она поднялась и подошла к мужчине, присев рядом с ним. Светлые волосы запутались и слиплись от застывшей крови в грязные пряди. Мэл окинула мужчину, успевшего самостоятельно перевернуться на спину, беглым взглядом. Состояние его тела оставляло желать лучшего. Наверно смерть в подобном случае была бы самым гуманным выходом. Если он был воином, то правой рукой он уже не сможет пользоваться никогда.

Глубоко вздохнув, мужчина закусил нижнюю губу, прокусив ее чуть выступившими клыками, по подбородку тут же потекли две тоненькие струйки крови. Ухватившись за руку девочки, мужчина выгнулся дугой, вены на шее и руках вздулись, а раны стали потихоньку затягивать прямо на глазах. Мэл видела подобное впервые, такое не свойственно человеческому телу, однако и мужчину нельзя было с полной уверенностью назвать человеком: клыки, рога, а теперь еще и это.

Только минут через пять мужчина смог расслабиться и без сил отпустил руку девочки. Мэл тут же растерла ноющее запястье.

Теперь он выглядел не в пример лучше остальных бездыханных тел, еще от грязи и крови бы избавить…

Мужчина часто дышал, из приоткрытых чуть губ виднелись клыки, немного длиннее обычных человеческих, скорее животные. Поддавшись любопытству, Мэл протянула руку и коснулась пальцами объектов своего внимания. Такой маневр не остался незамеченным - мужчина резко распахнул глаза, полыхнувшие ярко-алым…