Женщины-оборотни склонны быть высокого роста и худыми. А у этой женщины было сексуальное тело с плавными изгибами.

— Как тебя зовут?

Она перестала слезать и повернула к нему голову, всматриваясь.

— Шеннон.

Он не мог критиковать или судить ее за то, что она не сказала полное имя. Он ведь тоже этого не сделал. Если она сообщит о нападении в полицию, он бы не хотел, чтобы им досталось слишком много информации.

Последнее, что ему нужно, это чтобы коп измученный работой спрашивал всякую чушь собачью, не видя юмора в подтверждении сумасшедшей сказки женщиной, о нападении оборотней.

Он оторвался от своих размышлений, чтобы посмотреть, как она спускается.

Злость вернулась, когда он увидел кровь, размазанную на ее босых ногах, и перестал дышать через нос. Запах ее крови так рано после трансформации мог подействовать на него.

Последнее, что нужно было этой женщине, это увидеть его темнеющие глаза или услышать голос, изменившийся до рычания. Он вдохнул воздух ртом, надеясь, что запах не будет настолько сильным, чтобы можно было ощутить его вкус.

Одеколон, которым он всегда пользовался перед сбором стаи, мог помочь перебить его. У него вошло в привычку пользоваться им, чтобы сохранить в тайне некоторые детали его личной жизни.

Волки могут почуять множество запахов, но искусственные ароматы сбивают с толку их чутье. Антон подошел к дереву, готовый помочь ей спуститься.

— Вот и все, — сказал он ободряюще. — Не упади, Шеннон. Я протяну руку и помогу тебе спуститься, хорошо? Не пугайся, потому что я без одежды. Клянусь, я не причиню тебе вреда.

Она остановилась снова, чтобы бросить на него испуганный взгляд. Он смог разобрать еще больше ее черт и его внутренности сжались.

У нее были большие, красивые голубые глаза, обрамленные темными ресницами, от изгиба которых перехватило у него дыхание. Даже багряные синяки не могли отвлечь от ее привлекательности. Он помедлил в нерешительности и потом поднял руки, чтобы помочь ей опуститься на землю.

— Все в порядке, Шеннон, — он старался говорить мягко, пытаясь приманить ее ближе к безопасности. — Я держу свое слово. Никто не причинит тебе вред.

Антон мог сказать, что она не была уверена, можно ли ему доверять, но она все еще продолжала преодолевать последние восемь футов, которые отделяли их, пока он мягко не обхватил ее за талию.

Обвив руки вокруг ее мягких бедер, он старался не замечать ее сочную, круглую попку, которая просматривалась в этой паре тонких хлопковых капри слишком близко к его лицу.

Он совсем не хотел возбудиться. Девушка закричит, если он позволит своему телу проявить сексуальный интерес.

Антон легко приподнял ее, и бережно поставил на землю. Шеннон обернулась, посмотрела на него и задержала свой пристальный взгляд на его глазах.

Она не смотрела вниз на его тело, вместо этого ее испуганный взгляд заставил его подумать, что она снова решит забраться наверх.

Шеннон вжималась спиной в кору дерева. Он мог видеть ее ужас также ясно, как милые, крошечные веснушки, рассыпанные у нее на переносице.

Ее очень низкий рост — на несколько дюймов выше пяти футов — заставил его задуматься о ее возрасте. Выглядела она взросло, вероятно, ближе к тридцати, но с другой стороны, тинэйджеры кажутся намного старше своих лет, по его мнению.

— Видишь? Я не причиню тебе зла. — Он старался, звучать безобидно, ирония ситуации не покидала его с тех пор, как ему пришлось быть самой опасной вещью на много миль вокруг, для маленькой женщины. — Я хороший парень. — Он соврал. Никто и никогда не мог назвать Антона Харриса так, если это не было кульминацией шутки, полной сарказма. Он был наиболее устрашающим членом стаи. — Откуда ты пришла? Могу подвезти.

Страх захватил Шеннон в такие тугие тиски, что стало трудно дышать. Она знала, ей от него не спрятаться.

Большой, жестокий оборотень в человеческом обличье из твердых и сильных мышц стоял в футе от нее. В нем должно быть как минимум 6 футов 4 дюйма

Шеннон жалела, что спустилась с дерева. Ее инстинкты кричали ей бежать, но ноги отказывались двигаться. Они вдруг приросли к земле — тяжелые и парализованные.

— Эй, — прошептал он, его глубокий голос стал хриплым. — Успокойся, Шеннон. Все будет хорошо.

Ее рот открылся, но из него не вылетело, ни звука. Она подумала, что дело всё в ней, и всепоглощающий страх как следствие, приобретённого опыта из её юности.

Всплыли воспоминания из детства — о тех инстинктивных реакциях, которые она иногда переживала и о той части ее, которая досталась с кровью отца, вместе с редкой родословной.

В третьем классе задира толкнул ее. Шеннон зашипела и поцарапала ему руку, она вовсе не собиралась, но это просто произошло. В пятом классе она очутилась на дереве, когда собака гналась за ней. Она не могла вспомнить, как забралась туда, или даже как приняла решение сделать это, но так или иначе, она открыла свою способность забираться очень высоко, если страх мотивирует ее.

Ее подростковые годы были сущим кошмаром, когда с переходным возрастом появилась непреодолимая тяга к сырому мясу. Она боялась, так же, как и ее мать, что это могло оказаться чем-то большим, нежели странным пристрастием.

Она никогда не превращалась, никогда не делала что-либо из того, что мог ее отец, и, в конечном счете, это прошло.

— Где ты живешь? Начнем с этого.

Голос Антона вытащил ее из детских воспоминаний, и она уставилась в самые темные глаза, которые когда-либо видела.

Они были обрамлены густыми, длинными ресницами, которые подходили его черным, как смоль волосам. Антон не смотрел на нее недоброжелательно, чтобы это объяснило ее страх, но тот еще сохранял полную силу. Она знала, что должна найти в себе силы ответить ему.

— Андерсон, — выдавила она. — Я живу там.

Его губы изогнулись в усмешке.

— Это далеко отсюда. Что ты тут делала? Решила прогуляться в лесу?

— Нет, — говорить становилось легче. — Меня похитили с парковки у продуктового магазина в двух кварталах от моего дома. Тот светловолосый, которого ты ударил, и еще один парень подошли ко мне. Этот светловолосый друг ударил меня в лицо, и я очнулась здесь.

Антон закрыл глаза и напрягся от злости, а Шеннон еще сильнее вжалась в ствол массивного дерева за спиной, желая снова очутиться наверху или даже внутри него, только бы скрыться от этого огромного оборотня в человеческом теле. Он слабо зарычал, прежде чем его глаза вновь открылись.

— Я заставлю их пожалеть об этом. Главное, что я вовремя тебя нашел, — он прервался. — Если ты расскажешь кому-то о случившемся, тебе никто не поверит. Ты осознаешь это? Мне бы не хотелось, чтобы тебя упекли в психушку. Тебе и так досталось и без этого дерьма. Я отвезу тебя домой, и ты забудешь, обо всём что видела, идет?

Она кивнула, признавая разумность его совета.

Копы наденут на нее смирительную рубашку, если она расскажет им правду. А еще хуже — это привлечет к ней внимание и то, чего она всегда боялась.

Антон заметно расслабился.

— Хорошо. Если тебе станет от этого легче, то я собираюсь вытрясти всю душу из тех парней, что похитили тебя. Они не смогут пошевелиться несколько недель, не сожалея, о том, что посмели тебя тронуть.

Шеннон видела, как искренне он говорил, и часть ее страхов начала развеиваться. Мужчина злился на своих щенков, а не на неё. Она была рада, что имела дело с ним.

Все, что ей хотелось сейчас, это убраться подальше от него и вернуться домой. Она мысленно поклялась переехать настолько быстро, насколько это возможно.

Если они нашли, найдут и другие. Ей нравился ее дом, но она предпочитала остаться живой гораздо больше.

Они оба напряглись, когда рядом треснула ветка, и одновременно повернули головы в направлении резкого звука.

Шеннон попыталась развернуться и запрыгнуть на дерево, когда увидела оборотня. Ужас превзошел все остальное, но большая и сильная ладонь схватила ее за руку, держа на привязи.