Я замечаю Джеремайю неподалеку и все понимаю. Марисса ведет себя так, будто мы классно проводим время, и она даже не замечает его. Этот приемчик стар как мир, и наверняка он ее раскусил. Или нет. Джеремайя Фишер не особо блещет умом. Как-то раз мне пришлось объяснять ему, что такое ирония, и он все равно ничего не понял.
— Ну да ладно. Марисса, пойдем, возьмем что-нибудь выпить.
Делия улавливает намек и напускает на себя сердито-смущенное выражение, круто разворачивается и уходит надоедать кому-то другому.
На кухне Марисса берет содовую, а я осматриваюсь в поисках чего-нибудь покрепче. Мы с алкоголем не очень дружны, а поскольку я уже выпила пару глотков «Космо», следует быть осторожной. Я пью редко, наверняка поэтому быстро пьянею. На столе стоит кувшин с какой-то розовой жидкостью рядом со стопкой пластиковых стаканчиков. И это не просто пластиковые стаканчики. Это пурпурные стаканчики с морским рисунком. Конечно же, стаканчики Изабеллы должны быть именно такими.
Я наливаю немного розовой жидкости в пурпурный стаканчик с морским рисунком в надежде, что никто не подмешал туда одурманивающего наркотика.
— Ну, — начинает Марисса, — он смотрел на меня?
— Кто? — хмуро спрашиваю я и отпиваю розовый напиток. Он крепкий, но очень вкусный, сладкий и пряный. Я делаю еще один глоток. Глоточек.
— Джеремайя! Блин!
Я замечаю, что подруга сняла свитер и теперь на ней только коротенький светло-желтый топик. Ее плечи как-то странно блестят.
Я наклоняюсь получше рассмотреть.
— А что у тебя с плечами?
— Блеск для тела, — отвечает она. — Взяла в комнате Изабеллы.
— У нее уже есть тут своя комната? — удивляюсь я.
— Разумеется. Полная косметики, одежды и всего на свете.
— Это так круто, — восхищаюсь я.
Вау. Это так здорово! Иметь свою собственную квартиру с дубликатом всех своих вещей. Подумать только. Ты можешь в любой момент приехать в город и закатить вечеринку. Интересно, а была бы Изабелла так популярна, если б у нее не было этой квартиры. Хм. Скорее всего, была. Она великолепна.
— Ну так как? — спрашивает Марисса.
— Что как?
Я делаю еще один глоток, на этот раз побольше. В груди разливается тепло, и это так приятно, но я прекрасно знаю, что между «чувствовать в груди приятное тепло» и «рвотой в кустах, когда все вокруг сочувственно качают головами и шепчутся, что ты умеешь толком пить» очень тонкая грань. Естественно, что такого со мной раньше не было, но мне знакома парочка ребят, с которыми это случалось, например — неловкое покашливание, —Джеремайя.
Марисса вырывает из моих рук стаканчик и выливает его содержимое в раковину.
— Смотрел. Ли. На. Меня. Джеремайя.
— Эй! — восклицаю я. — Зачем ты это сделала?
Я грустно наблюдаю, как розоватая жидкость стекает в водосток, кружась и исчезая навсегда.
— Потому что ты уже не можешь сосредоточиться на разговоре, — говорит подруга.
— А вот и нет, —отвечаю я, потрясенная.
Марисса смотрит на меня, вздернув бровь.
— Ладно, может и так. Дело в том, что я немного отвлеклась, — оправдываюсь я. — Не из-за алкоголя.
Это чистая правда, кстати. Я отвлеклась на свою жизнь, которой вот-вот наступит конец. Дело вовсе не в алкоголе.
— Да я сделала всего-то два глотка!
Когда Марисса протягивает мне стакан содовой, и я чувствую в сумочке вибрацию телефона.
— Боже, — бормочу я, явно занервничав.
Я достаю телефон и смотрю на экран. Новое сообщение. От Тайлера.
«ПОПЫТАЙСЯ ПОЦЕЛОВАТЬ НАЙДЖЕЛА РИКСОНА».
— ГОСПОДИ ИИСУСЕ! — восклицаю я.
— Что там? — спрашивает Марисса. — Это от Купера?
— Нет. От Тайлера.
Я показываю ей сообщение.
— ГОСПОДИ ИИСУСЕ! — повторяет она.
— Знаю!
Ладно, глубокий вдох. Не впадать в панику.
Марисса молча протягивает мне пластиковый стаканчик с розовым напитком. Я делаю глоток, хотя алкоголь потерял свою привлекательность. Теперь я боюсь, что меня может нечаянно стошнить на Найджела Риксона, когда я пьяная попытаюсь поцеловать его.
— Почему…, — начинает Марисса, нахмурившись. — Как они…
— Я это написала. В своем блокноте.
— Точно. — Марисса опускает глаза в пол.
История про Найджела Риксона: я была влюблена в него. И когда я говорю «влюблена в него», то подразумеваю, естественно, платоническую любовь. Найджел родом из Англии и перешел в нашу школу в старших классах со своим бесподобным сексуальным британским акцентом. Он увлекался этой странной хип-хоп музыкой, носил мешковатую одежду и брекеты, которые каким-то чудом ему шли и придавали крутой вид. Как те реперы с золотыми зубами.
В общем, брекеты сняты, а мешковатая одежда и одержимость хип-хопом остались. Найджел Риксон и его друзья до сих пор ходят по школьным коридорам, слушая на айподах хип-хоп андеграунд, и проводят выходные в поисках исполнителей для звукозаписывающей компании Найджела, которую он планирует однажды открыть.
Я была так сильно влюблена в Найджела, пока однажды Кларисса не спросила его, что он обо мне думает. Найджел задумался, кто я такая, и это очень меня расстроило. Всю следующую неделю я просидела у себя в комнате, страдая по нему и слушая грустные песни о любви.
После этого чувства к нему остыли. Хотя иногда на совместных уроках я подлавливала себя на том, что пялюсь на него и наяву мечтаю о том, каково это — целоваться с ним. Однажды я увидела на его теле дорожку волос от пупка… эм… вниз. Кому-то это может показаться вульгарным, но по мне, это было так сексуально, что от возбуждения у меня закружилась голова и я чуть не потеряла сознание на уроке физкультуры. Конечно, быть может, причина в том, что в тот день мы пробежали целую милю, но я так не думаю.
До Купера Найджел был моим, так сказать, самым долгим увлечением. Разумеется, я влюблялась в мальчиков и до, и после этого, но Найджел всегда был тем, к кому я, так или иначе, возвращалась. Это было до Купера, а потом я забыла о его существовании.
Ну не смешно ли? Какая ирония. Теперь они хотят, чтобы я попыталась поцеловать Найджела, и это не должно пугать, ведь он мне больше не нравится, но я все равно боюсь поцелуя с ним.
— Все будет хорошо, — подбадривает Марисса. Ее голос звучит твердо, но уверенности на лице нет.
— Где он? — спрашиваю я. — Ты его видела?
— Да, он в углу со своими друзьями. Они играли на полу в кости или типа того.
— Во что?
—– В кости, знаешь? — Он подбрасывает в руке воображаемые кости. — Кубики.
Ох. Чудесно. Мало того, что мне нужно придумать, как поцеловать его, так теперь я еще вынуждена соперничать с азартными играми? Тут я не конкурент.
— Дай мне свой айфон, — требую я.
Марисса протягивает мне телефон. Я пролистываю приложения и нахожу «Пандору»9. Если я собираюсь сделать это, то мне хотя бы нужно о чем-то с ним разговаривать. Я найду хорошего рэп-исполнителя, послушаю парочку его песен и использую это в качестве повода для разговора. Но я в таком отчаянии, что в голову приходят только популярные рэп-исполнители. Они тоже неплохи, но нужно что-то более впечатляющее. Нечто такое, что заставит его думать, будто между нами существует связь: я и Найджел — два яростных фаната рэпа.
— Знаешь каких-нибудь бостонских андеграунд рэперов? — спрашиваю я Мариссу.
Та с недоумением смотрит на меня.
— Ты сейчас серьезно?
Хм. Я ломаю голову, пытаясь припомнить хотя бы одного исполнителя или группу. У меня все получится. Когда я только перешла в старшую школу, то практически все выходные шерстила интернет в поисках рэп-певцов Бостона, чтобы на следующий день в классе поразить Найджела своими знаниями. Да, я трусила и не заговаривала с ним, но все-таки. Блин. Как там звали того парня? Мистер как-то там. Или это была группа? Еще одна проблема с андеграунд рэперами — по именам никогда не поймешь группа это или сольный исполнитель.
— Мистер Рифт! — восклицаю я. — Его зовут Мистер Рифт!
Я забиваю его в поиск.
— Мистер Рифт, — задумчиво произносит Марисса и делает глоток содовой. — Мне нравится. Звучит как… что-то старомодное. Но круче.
Я даже не спрашиваю, что она хочет этим сказать. Слишком занята поиском песен. Как раз в этот самый момент на кухню, пританцовывая, заходит Купер. Ну что за идиот.
— Ой, — вырывается у него, когда он замечает меня и Мариссу.
— Ой? — передразнивает Марисса, холодно взирая на него. — И только?
Она скрещивает руки, явно готовая к драке. Безумие какое-то. Марисса никогда не дерется. Ну. Если не считать того раза в седьмом классе, когда Мередит Косанти украла ее спортивный лифчик и не признавалась в этом. Но то было в средней школе. Все дерутся в средней школе.
— Марисса, — предупреждаю я. По поиску «мистер Рифт» на «Пандоре ничего не грузится. — А как пишется «рифт»?
— Р-И-Ф-Т, — по буквам произносит Купер, но я игнорирую его и поворачиваюсь к нему спиной, обращаясь только к Мариссе.
— Так может? — спрашиваю я, — Или пишется по-другому?
— Я так не думаю, — хмурится она.
— А зачем тебе писать «рифт»? – интересуется Купер.
Он подходит со спины и заглядывает в экран айфона. В этот раз я в ловушке между кухонной столешницей и Купером. Он касается меня рукой, вызывая головокружение и слабость. Я пытаюсь вдолбить себе, что дело в алкоголе, пусть я и выпила всего три глотка.
— Не твое дело, — ворчу я, закрывая от него телефон. Но слишком поздно.
— Так ты про… Мистера Лифа? — спрашивает он. — Рэпера?
— Нет, — вру я, но уже набираю правильное имя. Мистер Лиф! Я обязана была помнить его псевдоним, поскольку применяла — очевидно, не очень-то и эффективно, — мнемонический прием10, когда запоминала его. Видимо, ассоциация была связана с лифтами.
— Зачем ты ищешь Мистера Лифа? — интересуется Купер и снова наклоняется ко мне, пытаясь заглянуть в айфон. Он пахнет мылом, шампунем и тем самым вкусно пахнущим одеколоном.
Погодите-ка.
Я еще раз принюхиваюсь.
— Ты… ты надушился одеколоном, который я тебе подарила? — недоверчиво спрашиваю я.