Ну давай, давай, поиграй со мной в это снова.

Чтобы сладко, потом бессильно, потом хреново;

Чтобы - как же, я не хотел ничего дурного;

Чтоб рычаг, чтобы три семерки - и звон монет.

Ну давай, давай, заводи меня, трогай, двигай;

Делай форвардом, дамкой, козырем, высшей лигой;

Я на старте, я пахну свежей раскрытой книгой;

Ставки сделаны, господа, ставок больше нет.

Раз охотник - ищи овцу, как у Мураками;

Кулаками - бумага, ножницы или камень -

Провоцируй, блефуй, пытай меня не-звонками;

Позвонками моими перебирай в горсти.

Раз ты вода - так догони меня и осаль, но

Эй, без сальностей! - пусть потери и колоссальны,

Мы, игрушечные солдаты, универсальны.

Пока не умираем, выхрипев "отпусти".

Пока нет на экране баллов, рекордов, блесток;

Пока взгляд твой мне жарит спину, лазурен, жёсток;

Пока ты мое сердце держишь в руке, как джойстик,

Пока ты никого на смену не присмотрел;

Фишка; пешечка-партизан; были мы лихими,

Стали тихими; привыкать к добровольной схиме,

И ладони, глаза и ружья держать сухими;

От Е2-Е4 в сторону шаг - расстрел.

Я твой меч; или автомат; дулом в теплый бок -

Как губами; я твой прицел; я иду по краю,

Как сапер, проверяю кожей дорогу к раю

На руке у тебя - и если я проиграю,

То тебя самого в коробку уложит - Бог.

27 августа 2005 года

Просыпаешься – а в груди горячо и густо.

Все как прежде – но вот внутри раскаленный воск.

И из каждой розетки снова бежит искусство –

В том числе и из тех, где раньше включался мозг.

Ты становишься будто с дом: чуешь каждый атом,

Дышишь тысячью легких; в поры пускаешь свет.

И когда я привыкну, черт? Но к ручным гранатам –

Почему-то не возникает иммунитет.

Мне с тобой во сто крат отчаяннее и чище;

Стиснешь руку – а под венец или под конвой, -

Разве важно? Граната служит приправой к пище –

Ты простой механизм себя ощущать живой.

***

И родинки, что стоят, как проба,

На этой шее, и соус чили –

Опять придется любить до гроба.

А по-другому нас не учили.

***

Я твой щен: я скулю, я тычусь в плечо незряче,

Рвусь на звук поцелуя, тембр – что мглы бездонней;

Я твой глупый пингвин – я робко прячу

Свое тело в утесах теплых твоих ладоней;

Я картограф твой: глаз – Атлантикой, скулу – степью,

А затылок – полярным кругом: там льды; that’s it.

Я ученый: мне инфицировали бестебье.

Тебядефицит.

Ты встаешь рыбной костью в горле моем – мол, вот он я.

Рвешь сетчатку мне – как брусчатку молотит взвод.

И – надцатого мартобря – я опять животное,

Кем-то подло раненное в живот.

Ночь с 17 на 18 сентября 2005 года.

Да, я дом теперь, пожилая пятиэтажка.

Пыль, панельные перекрытия, провода.

Ты не хочешь здесь жить, и мне иногда так тяжко,

Что из круглой трубы по стенам течет вода.

Дождь вчера налетел – прорвался и вдруг потек на

Губы старых балконов; бил в водосточный нос.

Я все жду тебя, на дорогу таращу окна,

Вот, и кровь в батареях стынет; и снится снос.

***

Мальчик мой, как ты, сколько минуло чисел?

Вуза не бросил? Скорости не превысил?

Хватит наличных денег, машинных масел?

Шторы развесил? Волосы перекрасил?

Мальчик мой, что с тобой, почему не весел?

Свет моей жизни, жар моих бедных чресел!

Бросил! – меня тут мучают скрипом кресел,

Сверлят, ломают; негде нажать cancel;

В связке ключей ты душу мою носил –

И не вернул; и все; не осталось сил.

***

Выйдешь, куртку закинешь на спину и уйдешь.

И отключится все, и повылетают пробки.

И останется грохотать в черепной коробке

Жестяной барабан стиральный машины Бош:

Он ворочает мысли скомканные – все те,

Что обычно; с садистской тщательностью немецкой.

И тревога, как пульс, вибрирует в животе –

Бесконечной неоткрываемой эсэмэской.

20 сентября 2005 года.

Октябрь таков, что хочется лечь звездой

Трамваю на круп, пока контролер за мздой

Крадется; сражен твоей верховой ездой,

Бог скалится самолетною бороздой.

Октябрь таков, что самба звенит в ушах,

И нет ни гроша, хоть счастье и не в грошах.

Лежишь себе на трамвае и шепчешь - ах,

Бог, видишь, я еду в город, как падишах!

***

Как у него дела? Сочиняешь повод

И набираешь номер; не так давно вот

Встретились, покатались, поулыбались.

Просто забудь о том, что из пальца в палец

Льется чугун при мысли о нем - и стынет;

Нет ничего: ни дрожи, ни темноты нет

Перед глазами; смейся, смотри на город,

Взглядом не тычься в шею-ключицы-ворот,

Губы-ухмылку-лунки ногтей-ресницы -

Это потом коснется, потом приснится;

Двигайся, говори; будет тихо ёкать

Пульс где-то там, где держишь его под локоть;

Пой; провоцируй; метко остри - но добро.

Слушай, как сердце перерастает ребра,

Тестом срывает крышки, течет в груди,

Если обнять. Пора уже, все, иди.

И вот потом - отхлынуло, завершилось,

Кожа приобретает былой оттенок -

Знай: им ты проверяешь себя на вшивость.

Жизнеспособность. Крепость сердечных стенок.

Ты им себя вытесываешь, как резчик:

Делаешь совершеннее, тоньше, резче;

Он твой пропеллер, двигатель - или дрожжи

Вот потому и нету его дороже;

С ним ты живая женщина, а не голем;

Плачь теперь, заливай его алкоголем,

Бейся, болей, стихами рви - жаркий лоб же,

Ты ведь из глины, он - твой горячий обжиг;

Кайся, лечи ошпаренное нутро.

Чтобы потом - спокойная, как ведро, -

"Здравствуй, я здесь, я жду тебя у метро".

***

Схватить этот мир, взболтать, заглотать винтом,

Почувствовать, как лавина втекает ртом, -

Ликующая, осенняя, огневая;

Октябрь таков - спасибо ему на том -

А Тот, Кто уже придумал мое "потом", -

Коснулся щекой спины моего трамвая.

Ночь с 4 на 5 октября 2005 года

Вера любит корчить буку,

Деньги, листья пожелтей,

Вера любит пить самбуку,

Целоваться и детей,

Вера любит спать подольше,

Любит локти класть на стол,

Но всего на свете больше

Вера любит проебол.

Предлагали Вере с жаром

Политическим пиаром

Заниматься, как назло –

За безумное бабло.

Только дело не пошло –

Стало Вере западло.

Предлагали Вере песен

Написать, и даже арий,

Заказали ей сценарий,

Перед нею разостлав

Горизонты, много глав

Для романа попросили –

Прямо бросились стремглав,

Льстили, в офис пригласили –

Вера говорит: «Все в силе!»

И живет себе, как граф,

Дрыхнет сутками, не парясь,