Графиня покачала головой, сбрасывая пеньюар на спинку стула.

— Поразительно, — проговорил её муж. — Следует ли мне в таком случае осведомиться о его намерениях? Я имею в виду, в качестве временного опекуна. Ты же сама говорила, Макс превосходная партия… хотя я был уверен, что он положил глаз на ту бестолковую верзилу, одну из дочерей Гленкоува. Зато она, определённо, подходит ему по росту, пусть даже в головке у неё не сыскать ни одной мысли, не вложенной сперва туда её маменькой.

— Невзирая на размеры, леди Диана и сама завидная невеста.

— О, надо думать. Она, очевидно, уже достаточно созрела, а ведь Гленкоувы весьма плодовиты, разве нет? Пять сыновей и две дочери.

— Не обязательно быть вульгарным, Эдгар. Я и без того прекрасно знаю, почему леди Диана вошла в полудюжину папиных избранниц. — Забравшись в постель, леди Эндовер уютно устроилась рядом с мужем. — А ещё я знаю, что она очень милая девушка. Она станет послушной женой и доброй матерью и никогда не доставит Максу ни малейшего неудобства или тревоги.

— И почему я только не подумал об этом, подыскивая себе жену? — спросил его сиятельство.

И графиня любезно взялась разъяснить ему решение этой запутанной задачи.

В это самое мгновение лорд Рэнд пытался разобраться в собственных намерениях. Проклятье, как он собирается добиться успеха с белокурой Юноной, слоняясь по городу с мисс Пеллистон? Сегодня она была занята, и ему следовало счесть вопрос закрытым. Он пригласил её только под влиянием момента, ибо предпочитал беседовать о египтянах, нежели об американцах. От американцев его теперь просто тошнило. Судя по всему, матушка леди Дианы прознала о его излюбленной теме и велела дочери развлечь виконта. А он ненавидел, когда его развлекали. Чувствовал себя при этом непослушным маленьким мальчиком.

«Нельзя уговаривать взрослого человека поухаживать за кем-то так, как ребёнка уговаривают доедать горох», — неосознанно перефразировал он мисс Пеллистон. И лишь достигнув ступеней «Уайтса», он вдруг понял, чьи, собственно, слова переиначил. Как будто, в самом деле, было недостаточно того, что эта девчонка заставила его гоняться за ней по всему городу? Что, теперь она и мысли станет выражать за него?

Чтобы успокоиться, потребовалось два бокала вина. Затем к нему присоединился Джек и свёл на нет всё благотворное воздействие спиртного.

Джек Лэнгдон, похоже, жил в беспорядочном мире грёз, выстроенном без плана и карты из истории и литературы. Его вполне можно было счесть эксцентричным. Но в то же время нельзя было отрицать, что он красивый малый с более чем приличным доходом, уж не говоря о вполне обоснованных надеждах на титул. Джек уже давным-давно мог бы быть женат, сумей он хоть ненадолго сосредоточиться на этой проблеме. Однако же, Джек Лэнгдон редко уделял вопросам, относящимся к нынешним дням, более десяти минут. Несомненно, по той причине, что разум его был слишком заполонён историческими подробностями.

Но теперь он, к несчастью, принялся упражнять свой ум за счёт мисс Пеллистон, в результате чего лорду Рэнду пришлось выслушать длиннейший монолог о совершенствах юной леди. Макс был человеком действия. Он решил, что раз Джек так увлечён этой женщиной, то лучше бы и в самом деле забирал её себе… повёл бы к алтарю, если угодно… вместо того чтобы досаждать друзьям взглядами сей особы на Эразма, Геродота и множество прочих парней, вот уже тысячелетие служивших кормом червям.

Лорд Рэнд поделился сей мыслью с другом.

Мечтательные серые глаза мистера Лэнгдона вдруг обрели тоскливое выражение.

— Тебе легко говорить, Макс. Ты всегда был лихим парнем. Даже не задумываясь, сражаешь женщин наповал.

— В том-то и секрет, не находишь? Бросай думать о всякой чепухе, иначе закончишь тем, что будешь размышлять и сомневаться вечно.

— Как Гамлет, хочешь сказать?

— Именно. Тот постоянно ждал чего-то, раздумывал и созерцал… и к чему это привело? Его возлюбленная покончила с собой. Не вини девушку. Малый истощил её терпение.

Мистер Лэнгдон недолго поразмыслил над этой поразительной теорией, затем весьма обоснованно возразил, что «Гамлет», прежде всего, вовсе не любовный роман. В конце концов, вопрос заключался в том, чтобы отмстить за убийство отца.

— По чьему велению? — заспорил Макс. — Призрака. Нечего было выглядывать привидений. Посещай он исправно свою подружку, у него бы не осталось времени на призраков. Если тебе нужна мисс Пеллистон, мой тебе совет: иди и получи её и не вздумай больше заговаривать мне зубы. Пока ты раздумываешь, другие, более предприимчивые, выкрадут её прямо у тебя из-под носа.

Мистер Лэнгдон изумлённо воззрился на него:

— Ей-богу, ты прав. Пока этот зануда Аргойн, и младший брат Помпри, и полковник…

— Аргойн? — перебил его Макс. — Герцог Сухарь? Дьявол, что ему нужно от неё?

— Он одобряет её взгляды на земледелие. — Остановив лакея, Джек заказал ещё вина и вновь обратился к другу: — Я слышал, он целое утро водил носом по Дебретту, перетряхивая её родовые шкафы в поисках скелетов.

— Ах эта напыщенная задница… — Виконт резко оборвал себя. — Вот видишь, Джек. Уже три соперника. Некогда терять время. Ну, а пока мы в этом мавзолее, может, сыграем партию в какую-нибудь сносную игру?

Три дня спустя Кэтрин Пеллистон усадили в неимоверно высокую повозку, запряжённую двумя исключительно нервными лошадьми. Чувствовала она себя неуютно, хотя виной тому был вовсе не экипаж и не животные.

И если даже причиной её тревог был возница, то не столько оттого, как — несомненно, искусно — тот управлялся с изящным фаэтоном, сколько из-за близости его мускулистого бедра, затянутого в облегающую ткань бриджей. Запах трав и мыла, смешавшийся сегодня с иными ароматами, казался ещё более притягательно мужественным, чем обычно. Но по крайней мере, ей не пришлось справляться с пристальным взглядом синих глаз, потому что виконт вынужден был внимательно следить за оживлённой дорогой.

Им неизбежно приходилось прерывать обсуждение обычаев египтян, чтобы поприветствовать знакомых. Но то были весьма краткие заминки, ибо лорд Рэнд, как оказалось, обладал весьма скудным запасом терпения, если джентльмены время от времени останавливали их, дабы отвесить несколько комплиментов мисс Пеллистон.

— Пропади они пропадом, — проворчал он, после того как их прервали в пятый раз. — Неужели нельзя оставить эти заигрывания для балов вместо того, чтобы задерживать направляющиеся в обе стороны экипажи?

— О, но ведь они не заигрывали. — Кэтрин залилась лёгким румянцем под недоверчивым взглядом лорда Рэнда. — Правда?

— Собирались, будь у них хоть малейшая возможность. Только я не намерен её предоставлять этим бесцеремонным увальням. Бог мой, неужто здесь собрался весь Лондон?

— Уже пять часов, милорд, а леди Эндовер говорит, что все прогуливаются по Гайд-парку в пять часов.

— Как стадо овец.

— Очень на то похоже, — согласилась она. — Это одно из тех мест, куда приходят, чтобы посмотреть на других и показать себя. Но мы, по крайней мере, не в театре, где все они ещё и грубо пренебрегают представлением. В самом деле, как досадно, должно быть, актёрам обнаружить, что всяческие их старания… их гений, быть может, даже… перед подавляющим большинством публики растрачивается совершенно впустую.

— Могу поспорить, вам хотелось встать и прочитать им нотацию, мисс Пеллистон.

— Я бы с радостью просто вышвырнула их всех вон. Уверена, мои мысли в тот вечер были столь же кровожадны, как у леди Макбет.

— И часто вас посещают кровожадные мысли, мисс?

— Да. — Кэтрин принялась изучать мысок своей туфельки.

— Какие, например?

— Мне бы не хотелось о них говорить.

— В таком случае, должно быть, они очень порочны.

— Да.

— В самом деле? Это так захватывающе. Скорее рассказывайте.

— Вы дразните меня, — упрекнула Кэтрин.

— Разумеется, дразню. Я ведь знаю, что вас за всю жизнь не посетила ни одна по-настоящему порочная мысль. Бьюсь об заклад, ни единой хотя бы чуточку непристойной мыслишки. Вы даже не понимаете, когда мужчины с вами заигрывают. Если это не наивность, то я тогда не знаю что.