Вечером мы отправились на к симфонический концерт. Как это ни странно, концерт оказался плохим.

— Надо уходить, — сказал я.

— Действительно здесь делать нечего, — согласились со мной еще несколько человек.

— Лучше все-таки остаться, — вмешался вдруг второй член нашей делегации. — Могут подумать, что мы не любим симфоническую музыку.

— Но ведь это плохая музыка!

— Ничего. Мы должны любить даже такую.

И мы остались. Никто из нас не хотел показать, что он не любит симфонической музыки. Даже плохой.

На другой день мы бродили по Лондону.

— Смотрите, — неожиданно закричал кто-то из нас, — какие чудесные кофточки! Надо обязательно купить.

Все бросились к магазину.

— Стойте! — вдруг сказал третий член нашей делегации. — Могут подумать, что у нас в России нет хороших английских кофт!

— Но ведь их и в самом деле нет!

— Так зачем же заострять на этом внимание? Приедете домой можете гоняться за ними сколько угодно!

И мы не стали покупать кофты. Мы не хотели, чтобы кто-нибудь подумал, что для нас это невидаль.

Когда мы вернулись в гостиницу, с общего согласия решено было пойти в душ. Все взяли полотенца и направились в конец коридора. Но тут уже осенило пятого члена нашей делегации. Им оказался я.

— Подождите, — заорал я, — нельзя ходить в душ!

— Почему!

— Как — почему? Могут подумать, что мы никогда не моемся, а приехали сюда и дорвались!

Делегация одновременно вздохнула, но делать было нечего, и все согласились со мной. Никто не хотел, чтобы о нас подумали что-нибудь подобное. Поэтому, помахивая полотенцами, мы прошли мимо душа и направились умывальнику. Пусть все видят, что душ нам совершенно не нужен. И пусть все отметят, что мы моем руки по нескольку раз в день! Знай наших!

Так прошла вся поездка.

А недавно мне снова предлагали путевку. На этот раз во Францию. Но я отказался. Все дело в том, что я не знаю французского языка. И мне совсем не хочется, чтобы кто-нибудь подумал, что в России не говорят по-французски.

Ко мне поселили нового соседа.

— Что ты делаешь? — спросил он, входя на кухню.

— Глажу брюки.

— Разве так надо гладить брюки? Вот как надо гладить!

И мои брюки превратились в отлично выглаженные футбольные трусы.

— Что ты делаешь? — закричал он через пять минут.

— Чиню холодильник.

— Разве так надо чинить холодильник? Вот как надо чинить!

И в моем холодильнике установилась нормальная температура 36,6 °C. Когда пришла Валя, мы никуда не пошли. Мы сидели дома.

— Что ты делаешь, — спросил он, врываясь в комнату.

— Целуюсь с девушкой.

— Разве так надо целоваться?

Жизнь становилась невыносимой. Я решил покончить с собой.

— Что ты делаешь? — спросил он, когда я влезал на табурет.

— Собираюсь вешаться!

— Разве так надо вешаться? Вот как надо вешаться!

С тех пор я живу спокойно.

Мы с Вовкой, сцепившись, полчаса катались в пыли. Наконец я сказал:

— Сейчас я позову брата, и он тебе задаст.

— А я позову отца, и он задаст тебе и твоему брату.

— А я позову своего дядю-капитана. Он приведет своих матросов и задаст тебе и твоему папе.

— А я позову деда. Он полковник, и от твоих матросов ничего не останется!

Дело дошло до крупных самолетных и танковых соединений. В воздухе запахло гражданской войной.

Но вот пришел мой брат и в ответ на мою просьбу отшлепал меня.

Потом пришел Вовкин отец и отшлепал Вовку.

Угроза войны была ликвидирована.

С тех пор мы с Вовкой никогда не обращаемся к родственникам. Мы колотим друг друга самостоятельно. Это приносит значительно больше пользы и значительно меньше синяков.

Утром по городу разнесся слух, что ветеринарном институте недобор. Тотчас же многие абитуриенты устремились туда.

— Я буду принимать документы только у тех, — объявил секретарь, — кто сумеет подоить корову. — И, отобрав несколько юношей понаряднее, он повел их на скотный двор.

Впереди вышагивал роскошный блондин в красном плаще.

— Стойте здесь, — приказал секретарь, а сам отошел за подойником.

Неожиданно из-за сарая показался громадных размеров бык. Все бросились бежать, кроме роскошного блондина.

Он стоял перед быком и переминался с ноги на ногу.

— Снимай плащ! — кричали ему. — Снимай красный плащ!

Блондин снял плащ и остался в малиновой куртке.

— Снимай куртку! Быстрее снимай куртку!

Он снял куртку и красную рубашку. Затем он почему-то снял и брюки, хотя они были черного цвета.

Бык долго смотрел на него оценивающими глазами, затем повернулся и пошел прочь. Все увидели, что это была корова.

— Ну вот, — сказал секретарь, подходя с подойником. — Кто возьмется подоить ее?

— Я, — вызвался ближе всех стоящий абитуриент и, подойдя к корове, смело начал дергать ее за соски.

Ничего, однако, не получалось.

— А ты пощекочи ее под мышками, — посоветовал кто-то сзади.

— А под какими? Под передними или под задними?

— Конечно, под задними.

От щекотки корова замычала нечеловеческим голосом. Но молока все равно не было.

— Ну что ж, вы свободны, — объявил секретарь, и они пошли. Они шли прямо и прямо, к институту, который назывался политехническим. Они не знали, чем занимаются в этом институте. Но были твердо уверены, что в институте с таким интеллигентным названием коров доить не придется.

Это случилось в городе N.

На самой темной из хорошо освещенных улиц встретились двое: бандит и прохожий.

— Снимай часы, — приказал грабитель безапелляционным голосом, — и костюм!

— А кто вы, собственно, такой? — спросил прохожий.

— Как — кто? Бандит, конечно!

— А чем вы это можете доказать?

— Вот нож у меня. И вообще!

— Нож еще ни о чем не говорит. Я тоже могу взять в руки нож. Но это же не значит, что я стал бандитом! А есть у вас какие-нибудь документы? Справка с последнего места заключения? Или еще что?

— Нет. Ничего нет!

— Ну тогда вы ничего и не получите!

Ошеломленный преступник полчаса стоял на улице, почесывая голову. Он был первый раз в этом городе и не знал существующих порядков. На следующую ночь они встретились снова.

— Вот, — радостно сказал грабитель, — вот справка с последнего места заключения! Давай часы!

— Да, — возразил прохожий, — но здесь печать не совсем ясная. И к тому же вас освободили досрочно!.. Не отдам!

— А у меня еще справка есть, что я псих, — стал нервничать преступник. — Могу пристукнуть!

— Это другое дело. С этого и надо было начинать, — заявил ограбляемый. — Теперь я вполне доволен!

Таким образом часы, бумажник и костюм оказались во владении бандита. С этого времени жизнь у него явно наладилась.

Поздно ночью он подходил к прохожим, небрежно предъявлял свои бумаги и отбирал все, что считал нужным. Если его бумаги производили мало впечатления, он добивал свою жертву справкой о психической неполноценности.

Но однажды произошла нелепая случайность — бандит повстречался на улице с человеком спортивного вида.

— Снимай часы! — как всегда, приказал он.

— А вы, собственно, кто? — спросил спортсмен.

— Как — кто? Бандит! Вот здесь написано.

— А нож у тебя есть?

— Нож — это формальности, — развязно стал растолковывать грабитель. — Еще обрежешься!

— А пистолет?

— Тоже формальности!

— Ну тогда пошли в участок, а то плохо будет. Ведь я самбист!

— А справка у тебя есть, что ты самбист?

— Нет у меня никакой справки, — ответил спортсмен и применил двойной переворот с захватом ноги. Он тоже был не из этого города и не знал существующих порядков.

Бандит потерял сознание. Через полчаса он оказался в участке.