— Товарищи, я хочу сегодня особо отметить Николая Смирнова… Пусть невелика его роль, но он сыграл ее хорошо и тем самым показал, как беззаветно можно любить искусство!..

Тут меня все поздравлять стали, цветы вручили, даже Лешка Бурдаков и тот руку пожал и говорит:

— Ты, в общем-то молодец, Колька!.. И роль у тебя нисколько не позорная!.. Говорят, даже великие певцы и те иногда петухом кричат!..

Возвращался я домой очень взволнованный. А для себя решил, что это не так уж важно, где ты находишься — на сцене или за сценой… Главное, чтобы голос твой все-таки услышали…

Я вошел в светлое здание городской гостиницы и, подойдя к окошку администратора, безнадежным голосом спросил:

— Свободных номеров нет?

— Есть, — сказал администратор.

Я улыбнулся.

— Вы, очевидно, меня не совсем поняли, — сказал я. — Я ведь спрашиваю: свободных номеров в гостинице нет?

— Есть, — сказал администратор.

Мне стало как-то не по себе.

— Минуточку, — сказал я. — Вы что-то путаете. У вас, вероятно, есть свободная койка где-нибудь в коридоре, а я прошу одноместный номер!

— Пожалуйста, — спокойно сказал администратор. — Есть именно одноместные номера…

Мне стало жарко, и я снял шляпу.

— Каждый человек должен отвечать за свои слова! — сказал я. — Поэтому, товарищ, вдумайтесь в то, что вы говорите. Мне нужен одноместный номер с ванной и телефоном.

— Пожалуйста!.. Давайте паспорт, берите ключи…

— Прежде всего надо успокоиться! — сказал я, чувствуя, что волнение начинает мешать мне говорить. — Мне не хотелось бы вводить вас в заблуждение… Я не иностранец! Правда, я немного шепелявлю, но к иностранному акценту это не имеет никакого отношения… Я не интурист! Я просто наш командировочный, самый обыкновенный…

— Мне это все безразлично, — сухо сказал администратор. — Вам нужен номер?.. Тогда берите ключи…

Я снял пальто и прошелся по вестибюлю. Потом снова подошел к окошку администратора.

— Как ваше самочувствие? — поинтересовался я. — Как дома? Как семья?.. Все здоровы?

— Спасибо! Все хорошо…

— Тогда в чем дело?

— Не знаю…

— У вас здесь сегодня киносъемка или ревизия?

— Ни то, ни другое!..

— Но я, между прочим, не лауреат, не корреспондент центральной газеты… Я даже не муж вашей горничной!.. И в то же время я прошу одноместный номер!!

— Но ведь я вам его даю! — простонал администратор. — Чего же еще вы хотите?..

Я снял пиджак и развязал галстук.

— Минуточку, давайте разберемся — сказал я. — Вы, вероятно, думаете, что я киноартист. Был такой фильм «Карьера Димы Горина». Я тоже Горин, но фильм, к сожалению, не обо мне… Я не Дима, я — Гриша… Я могу это доказать! Вот паспорт…

— Давайте его сюда! — рявкнул администратор. — И берите наконец ключи!..

— Голубчик, — простонал я. — Зачем вы меня мучаете?.. Я же взяток не даю… Из принципа!

— Что это за намеки! — взорвался администратор. — Как не стыдно?! Вам нужен номер или нет?!

— Нужен! — закричал я. — Но я не могу понять, почему мне его предлагает администратор?!

— А кто же его должен предлагать, черт возьми?.. Милиционер, что ли?!

Я не выдержал и разрыдался. Тяжелые слезы отчаяния катились по моим щекам…

— Господи, что же это делается? — всхлипывал я. — За что такие страдания?.. Что происходит?.. Неужели в гостинице тиф?.. Не скрывайте от меня ничего…

— Гражданин, сжальтесь, возьмите ключи от номера, — стонал администратор. — Я этого всего не перенесу…

Однако черт знает какая ерунда может пригрезиться человеку, который спит на жесткой скамейке городского вокзала, положив под голову дорожный чемодан…

Я поднял руку. Такси остановилось.

— Здравствуйте, — сказал я шоферу. — Мне, извините, недалеко — до Самотечной площади… Но я очень спешу…

— Пожалуйста, куда угодно! — сказал он.

Через пять минут мы остановились. Счетчик показывал сорок девять копеек. Я протянул рубль.

— Извините, но у меня нет мелочи, — сказал шофер.

Я порылся в карманах и достал полтинник.

— У меня даже копейки нет, — извинился шофер.

— Помилуйте, какая ерунда! — улыбнулся я.

— Нет-нет! — запротестовал шофер. — Так не пойдет. Мне с пассажира лишнего не надо. Чаевых не беру!

— Очень приятно! — улыбнулся я. — Но что же делать?

— Здесь налево есть табачный киоск, — сказал шофер. — Там вы сможете разменять деньги…

Как назло, налево поворота не было. Только направо. Мы ловко повернули направо.

Как назло, здесь оказалось только одностороннее движение. Одним словом, когда через пять минут мы добрались до табачного киоска, тот закрылся на обеденный перекур.

Счетчик показывал девяносто семь копеек.

— Нет сдачи, — застенчиво сказал шофер. — Чаевых не беру!

— Очень хорошо! — сказал я. — Тогда будьте любезны проехать еще на три копейки.

Мы проехали еще тридцать метров. На счетчике было ровно рубль.

— Стоп! — сказал я. — Остановите машину.

— Здесь к сожалению, нельзя останавливаться, — сказал шофер. — Видите знак?

— Тогда выключите счетчик!

— Не имею права! — сказал шофер. — Раз в машине пассажир, значит, счетчик должен быть включен.

Когда мы подъехали к тому месту, где можно было останавливаться, счетчик показывал один рубль двенадцать копеек. Я глухо застонал.

— Не расстраивайтесь, — сочувственно сказал шофер. — Мы что-нибудь придумаем… У Киевского вокзала есть сберкасса, в которой работает одна моя знакомая девушка. Она нам быстро все разменяет…

Машина рванулась с места.

Как назло, сберкасса у Киевского вокзала была выходной.

Мы помчались к Курскому вокзалу. Чтобы мне было не скучно ехать одному, шофер прихватил двух попутных пассажиров.

У Курского вокзала нам повезло. Сберкасса, правда, там тоже не работала, зато на счетчика было ровно три рубля.

Я протянул деньги. Шофер положил их в карман и выключил счетчик.

— Извините, что так получилось, — сказал он. — Но зато все точно. Я не позволю себе брать с пассажира лишнюю копейку.

— Я очень признателен вам, — сказал я. — Но как же мне все-таки попасть на Самотечную площадь?!

— Я довезу вас! И сказал шофер и включил счетчик.

Через пять минут мы подъехали к Самотечной площади.

На счетчика было ровно сорок девять копеек.

Я быстро вынул из кармана перочинный нож и приставил его к горлу шофера. После этого сунул ему в руку полтинник и выскочил из такси…

На душе у меня было скверно от мысли, что я нанес такому честному человеку моральный урон…

В воскресенье я приехал на пляж. Это был комфортабельный речной пляж с вышкой для ныряющих, с зонтиками для тени, с длинным деревянным забором вдоль всего берега для порядка. Светило солнце, плескалась река, из огромного репродуктора неслась пляжная музыка советских композиторов.

Я быстро раздался, положил вещи на песок и направился к воде.

В это время в репродукторе неожиданно оборвалась музыка, затем что-то щелкнуло, и торжественный дикторский голос произнес:

— В ЖАРКИЙ ЛЕТНИЙ ПОЛДЕНЬ МАНИТ НАС К СЕБЕ РЕЧНАЯ ГЛАДЬ! НО НЕ НАДО ЗАБЫВАТЬ, СКОЛЬКО ОПАСНОСТЕЙ ТАИТ ОНА В СЕБЕ. ПОДВОДНЫЕ ТЕЧЕНИЯ, ВОДОВОРОТЫ, ВОРОНКИ — ВСЕ ЭТО МОЖЕТ ГРОЗИТЬ БЕДОЙ! ТОВАРИЩИ КУПАЮЩИЕСЯ, БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЫ ПРИ КУПАНИИ! БЕРЕГИТЕ СВОЮ ЖИЗНЬ!.. В ЖАРКИЙ ЛЕТНИЙ ПОЛДЕНЬ МАНИТ…

И диктор стал повторять свое странное предупреждение. Он повторил его подряд три раза, а потом снова заиграла музыка. Но мне почему-то уже не хотелось купаться. Я с ужасом взглянул на коварную речную гладь, таившую в себе столько опасностей, и пошел прочь от воды.

Лег на песок и подставил свою белую спину ласковым лучам солнца. Но тут в репродукторе опять что-то щелкнуло, и диктор сделал новое сообщение: