— Какое выражение?

— «На земле».

— О, господи! — она пристально посмотрела на меня и, нахмурив брови, начала быстро постукивать по стойке ногтем указательного пальца правой руки, что было признаком ее гнева.

— Можешь мне не отвечать, я и так все понимаю сейчас. Шерм, ты, такой-сякой, ты влил яд в две из этих маленьких бутылочек, а затем каким-то образом умудрился подсунуть их мне и себе, и это было ни что иное, как подлый трюк, для того, чтобы навечно разлучить меня и Дэниса Твоей двуличности просто нет границ.

— Ты несправедлива, обвиняя меня в том, что я сыграл с тобой злую шутку, — возразил я. — Это правда, что дело обстояло не совсем так, как я говорил, но я, безусловно, не был предвзято настроен против кого бы то ни было. У нас у всех были равные шансы.

— Объяснись, пожалуйста, если тебе не трудно.

— Дело в том, что я влил яд во все три бутылочки.

— В таком случае, где Дэнис?

— Да, кстати, — спросил я. — Где же он?

— Я его здесь нигде не видела.

— Я тоже не видел. И мы его еще долго не увидим.

— Ты хочешь сказать, что он изменил своему слову? Что после 7 ого, как он согласился участвовать, он не выпил свой портвейн?

— Вот именно.

Она продолжала смотреть на меня, но ее указательный палец постукивал все медленнее и медленнее, пока, наконец, не остановился совсем, и мне показалось, что я читаю в ее глазах некоторые приметы того, что мы снова вступаем в блаженную эру безумства, неистовства и непреодолимости друг к другу.

— Да-а, — сказала она, — я вижу, что я назвала таким-сяким не того, кого нужно.

— Это верно, — ответил я. — Не желаешь ли выпить «амброзии хайбол»?

— Думаю, что да, — согласилась она. — Это как раз то, что мне сейчас требуется.

Было утро, начало четвертого часа, когда мистер Кетчэм проехал мимо указателя с надписью «г. Захры, нас-е 67 чел.». Он простонал. Еще один в бесконечной веренице приморских городишек штата Мэн! Он на секунду с силой закрыл глаза, затем открыл их и нажал на акселератор. «Форд» рванул вперед. Может, если повезет, он наткнется на какой-нибудь приличный отель. Ясно, что в «г. Захры, нас-е 67 чел.» мотеля не предвидится.

Мистер Кетчэм удобнее расположил свое массивное тело на сиденье и вытянул ноги. Отдых проходил отвратительно. Он планировал прокатиться по Новой Англии,[3] полюбоваться и испытать ностальгические ощущения. А вместо этого обрел скуку, изнурение и лишние расходы.

Мистер Кетчэм был раздосадован.

Мэйн-стрит — Главная улица. Казалось, весь городок погружен в непробудный сон. Единственным слышимым звуком был шум двигателя его автомобиля, единственным видимым лучом света — направленный кверху и расширяющийся вдали свет от фар, выхвативший из темноты новый дорожный знак: «Ограничение скорости — 15 миль/час».

— Как же, как же, — с отвращением пробормотал он, выжимая газ.

Три часа утра, а отцы города хотят, чтобы он черепахой тащился по их паршивой деревушке. За стеклом автомобиля мелькали темные здания.

«Прощай, г. Захры, — подумал мистер Кетчэм. — Прощай, нас-е 67 чел.»

Но тут в зеркале заднего обзора появился другой автомобиль. С кузовом типа «седан» и с вращающейся красной мигалкой на крыше. Он знал, что это за автомобиль. Нога сама соскочила с акселератора, и он почувствовал, как учащенно забилось сердце. Все-таки, может, они не заметили, с какой скоростью он ехал?

Ответ не заставил себя ждать. Машина темного цвета поравнялась с «фордом», и из окна высунулся человек в большой шляпе.

— К тротуару! — рявкнул он.

Сглотнув пересохшим ртом выступившую слюну, мистер Кетчэм подрулил к бровке тротуара. Он потянул ручной тормоз, выключил зажигание, и машина замерла. Полицейская машина вильнула к обочине и остановилась. Ее правая передняя дверца распахнулась.

В свете фар автомобиля мистера Кетчэма вырисовалась приближающаяся фигура. Он суетливо нащупал левой ногой кнопку и, надавив на нее, перешел на малый свет. И снова проглотил слюну. Ужасная нелепица! В три часа утра черт-те знает где деревенщина-полицейский прихватывает его за превышение скорости. Скрежеща зубами, мистер Кетчэм ждал. Человек в темной форме и широкополой шляпе нагнулся к окну:

— Права!

Мистер Кетчэм скользнул дрожащей рукой во внутренний карман и вытащил бумажник. Он нащупал водительские права и передал их полицейскому, лицо которого ничего не выражало. Он смирно сидел, в то время как полицейский, направив луч фонарика на права, изучал их.

— Из Нью-Джерси.

— Да, да… — подтвердил мистер Кетчэм.

Полицейский продолжал изучать права. Мистер Кетчэм беспокойно пошевелился на сиденье и сжал губы.

— Права не истекли, — сказал он.

Он увидел, как голова полицейского поднялась. Затем он судорожно глотнул воздух, когда узкий кружок света от фонаря ослепил его. Он резко дернулся в сторону.

Свет погас. Мистер Кетчэм заморгал слезящимися глазами.

— Что, в Нью-Джерси не читают дорожных знаков? — спросил полицейский.

— Ну, почему, я… Вы имеете в виду указатель «Н-население 67 человек»?

— Нет, не этот знак.

— О! — мистер Кетчэм прокашлялся. — Но это единственный знак, который я видел.

— Значит, вы плохой водитель.

— Я…

— На знаке было написано, что максимальное ограничение скорости составляет пятнадцать миль в час. Вы ехали на пятидесяти.

— Я… я боюсь, что не заметил его.

— Ограничение скорости составляет, пятнадцать миль в час независимо оттого, заметили вы знак или нет.

— Что… в такое время суток?

— Вы видели там расписание?

— Нет, конечно, нет. То есть я хочу сказать, что вообще не видел никакого знака.

— Вот как?

Мистер Кетчэм почувствовал легкое покалывание на зашейке.

— Послушайте, послушайте, — слабым голосом начал он, затем прервался и, посмотрев на полицейского, договорил: — Я могу взять свои права назад?

Полицейский стоял молча.

— Так я могу?.. — снова начал мистер Кетчэм.

— Следуйте за нами, — наконец отрывисто бросил полицейский и отошел.

Мистер Кетчэм ошеломленно смотрел ему вслед. Эй, подождите! — почти прокричал он. Ведь полицейский даже не вернул ему права! Мистер Кетчэм ощутил вдруг какой-то холод в животе.

— Что же это такое? — пробормотал он, наблюдая за тем, как полицейский садится в свою машину. Включив мигалку на крыше, она съехала с обочины.

Мистер Кетчэм последовал за ней.

— Это возмутительно, — произнес он вслух. — Они не вправе так поступать. Что за средневековье? Он крепко сжал свои толстые губы, продолжая понуро следовать за полицейской машиной вдоль Мэйн-стрит.

Через два квартала автомобиль свернул. Фары высветили стеклянную витрину магазина. «Бакалейные товары Хэнда», — прочел мистер Кетчэм полустершиеся буквы.

На улице отсутствовали фонари. Это напоминало езду по тоннелю в кромешной тьме. Впереди были лишь три красных глаза задних огней и мигалки полицейской машины, позади — непроницаемая мгла «Финал чудесного денечка, — думал мистер Кетчэм, — взят за превышение скорости в Захры, штат Мэн». Он покрутил головой и тяжело вздохнул. И отчего ему было не провести отдых в Ньюарке? Спал бы допоздна, ходил на представления, ел, смотрел телевизор.

На следующем перекрестке полицейская машина повернула вправо, а затем, через квартал, влево и остановилась. Ее сигнальные огни потухли. Мистер Кетчэм припарковался сзади. Он не находил никакого объяснения происходящему. Дешевая мелодрама Они с таким же успехом могли оштрафовать его на Мэйн-стрит. Деревенское злорадство. Унижение достоинства человека из большого города давало им мстительное чувство собственной значимости.

Мистер Кетчэм ждал: Что ж, он не станет спорить. Он уплатит штраф, не сказав ни слова, и распрощается с ними. Он потянул на себя ручной тормоз и неожиданно вздрогнул, осознав, что они могут оштрафовать его на любую сумму, какая им вздумается. Они могут содрать с него и пятьсот долларов, если им захочется! Тучный мистер Кетчэм слышал эти истории о нравах провинциальной полиции, о той абсолютной власти, которой они обладали. Он хрипло откашлялся. Ну, это уже абсурд. Что за дурацкие фантазии?