Не он первый не он последний, в нормальном обществе он мог получить шанс изменить свою судьбу, но Шакал вырос в ненормальном обществе. В бандитские беспредельные девяностые он был еще слишком мал, чтобы сделать карьеру в криминале. А когда вырос то криминальное сообщество уже все ушло в бизнес, кто не смог вовремя остановиться и прогнуться под установленные порядки гнил в могилах или на зонах. Подросший Шакал собрал банду малолеток. Жестоких, агрессивных и трусливых. Запугали школьников младших классов, обложили их данью, недовольных били. Учителя всё знали и молчали. Они боялись Шакала, помнили как жестоко была избита молодая учительница вступившаяся за учеников. В милиции только разводили руками, заявлений от потерпевших и их представителей нет, возбуждать дело нет оснований, и потом вы же понимаете, они же несовершеннолетние, задержим, их отпустят под подписку, а охрану вашему ребенку мы предоставить не в состоянии. Поданные заявления родители учеников забирали. Шакал привык к чужому страху и безнаказанности и зарвался. Группой они ограбили и искалечили невысокого, полного, немолодого и на вид совсем не опасного мужчину восточной наружности. Тот подходил к своей машине когда на него напали и сбили с ног. Через день менты из оперативных источников узнали, что Шакала и его стаю ищут, чтобы снять с них шкуры. Снять буквально. Руководство УВД в этом городе делало все чтобы избежать громких и резонансных дел, а уничтожение банды Шакала могла стать именно таким делом. Если подать его под определенным углом то получится, что представители диаспоры с циничной жестокостью убили русских подростков. А это чревато… усилением межнациональной напряженности. За это по головке не гладят. Шакала быстро задержали. На допросе он вел себя дерзко, нагло и уверенно. Видавший виды опер брезгливо рассматривавший эту мразь, с улыбочкой сказал, что готов его немедленно отпустить, только… тут опер сказал Шакалу кого они ограбили и кто их теперь ищет. Шакал тут же сдулся. Ему ласково предложили быть откровенным. Взамен на откровенность жизнь. Пусть и на зоне, но жизнь. Шакал сдал всех кого знал, и взял на себя еще с десяток ограблений которые так сильно портили статистику раскрываемости преступлений. Суд дал ему минимальное наказание. В зону он пришел уже информатором, опера из УВД по эстафете передали его начальнику оперчасти (куму) исправительного учреждения. Кум Шакалу попался неглупый и Шакала не «спалил». За день перед освобождением Шакала навестили. Сдержанно заботливые и внимательные ребята в штатском предложили ему продолжить сотрудничество с органами.

Со справкой об освобождении и приговором в котором кроме всего остального была указана восточная фамилия одного из потерпевших Шакал прибыл в столицу. Где встречаются люди не толерантных взглядов, Шакалу объяснил его куратор. Для около правой тусовки наличие у Шакала судимости в том числе и за избиение восточного человека, было как рекомендательное письмо. Его сначала приняли за своего, немного помогли с деньгами, тем более Шакал весьма успешно выдавал себя за «идейного» которого просто чтобы не раздувать шума осудили по другим статьям. Шакал был крайним радикалом и рвался в бой за нацию. Слишком уж рвался и слишком много задавал как бы наводящих вопросов и это насторожило тех кто не кричит сомнительные лозунги на каждом углу. Дальше около всяческой тусовки Шакал не пошел. Куратор Шакала был сильно недоволен его работой. От него требовали результата, возникшее как неоткуда подполье сильно тревожило спецслужбы и пугало тех кто этим службам отдает приказы. Куратор нервничал и давил на Шакала…

Шакал сумел сколотить еще одну банду. В ней были подростки от пятнадцати до семнадцати лет. Для них Шакал был «белым героем» и крутым тертым парнем. Стали нападать и грабить. Били в основном гастарбайтеров, на готовых дать отпор горцев, нападать опасались. Вошли во вкус, опьянев от безнаказанности стали убивать и не только приезжих. Забили ногами старика ветерана. Крича нацистские лозунги дико орали: «Achtung! Wir Sonderkommando!» Зиговали.

В городе поползли слухи о бесчинствующих наци.

Вечером когда Шакал в окружении своих отморозков жрал и пил сидя на скамеечке в парке, к нему подошли. Трое. В том что их лица закрывали медицинские маски, не было ничего особенного, в городе была эпидемия гриппа и маски носили многие. Первый не доходя пяти шагов до группы отморозков остановился, достал и показал им ствол, потом убрал его. Шакал насторожился и встал со скамейки, двое подошли к Шакалу почти вплотную:

— Ну что мразь, — сухим ломким тоном произнес Вадим, — Вот и свиделись. Наших дедов бьешь?

— Ты воще кто такой? — пытался держать лицо Шакал, — та я тебя…

— Я, Макс, — назвал свой псевдоним Вадим.

Несмотря на выпитое спиртное Шакал враз озяб и протрезвел, его компания прижухла. О Максе ходило много слухов, часть была правдой.

— Докажи, — заметно дрогнул голосом Шакал.

Макс резко и сильно без замаха ударил его кулаком в лицо. Vest провел подсечку. Шакал рухнул. Кит опять достал ствол и направил его пятерых испуганных подростков. Те не дергались.

— Разбежались, — негромко и страшно приказал им Макс, — и чтобы я вас больше не видел. Нигде и никогда.

— Макс да ты чё? — Шакал встал вытер лицо и сначала посмотрел в спину убегающим подросткам, потом на Вадима, — ты чё, брат?

Макс молчал, он ждал пока отморозки Шакала убегут подальше. Лишние свидетели ему не к чему.

— Макс, — поняв, что его сейчас убьют, заскулил Шакал, — я это… под прикрытием, за мной такие люди… я все объясню… они с тобой связь ищут, ну чтобы вместе черных мочить… я тя с ними сведу… Таких дел наделаем… не надо Макс… не убивай…

Шакал стал торопливо рассказывать, трое хмуро слушали. Шакал был хитрым и изворотливым зверьком и понимал пока слушают его не убьют. Шакал был подлым и весьма предусмотрительным агентом и его куратор выросший в благополучной семье совершенно не понимавший Шакала и втайне его презиравший, даже представить не мог, что часть доверительных бесед Шакал сумел записать на диктофон сотового телефона и сделать с него несколько снимков. Имя, звание, должность куратора, записи и фотографии Шакал предложил как выкуп за свою жизнь. Он никого не предавал, он просто выживал, а цель как известно оправдывает средства.

Шакала отвели в гараж, хозяин гаража был на очередной вахте. В гараже показания Шакала сняли на цифровую видео камеру. Через два часа один из бойцов принес из тайника который указал Шакал записи бесед с куратором и его фотографии. С них сняли копии. Затем бойцы, бросив связанного Шакала на полу, ушли. На улице с телефона Шакала Макс позвонил его куратору. Не представляясь, сказал где находится Шакал, какие он передал документы и о чём дал показания. Предупредил, если будет громкий процесс о «чудовищных преступлениях русских нацистов» все документы будут опубликованы не только в российском сегменте интернета.

Через сутки всех членов банды Шакала арестовали. На следствии Шакал дал на них обличающие показания, сам он по делу прошел как свидетель. Испуганные, сломленные подростки, взяли на себя все не раскрытые преступления связанные с нападениями и убийствами, которые приписывали националистическому подполью. Все подсудимые были несовершеннолетними и им дали минимальные наказание.

— Кто принимал окончательное решение по группе Шакала, я доподлинно не знаю, — сухо размеренно объяснял Маузер, — могу только предположить: от этого дела настолько пованивало провокацией, что по банде Шакала решили не рисковать и не показывать «зверское лицо русских нацистов». Процесс вообще тихо провели, а тем у кого возникли сомнения, что малообразованные, физически плохо развитые подростки могли тщательно планировать и осуществлять сложные операции, не установленные лица деликатно посоветовали помалкивать. Но «достоверные» слухи о том, что эти «нацисты» работали под прикрытием все равно поползли. Возможно даже сильно преувеличенные слухи, сработал известный закон «снежного кома», когда подлинная информация скрывается ее заменяют домыслы которые намного более невероятны чем истина.