— Ночью семья с гнилыми глазами пришла к семье вкусных рогатых оленей и много раз сгнила. Семье вкусных рогатых оленей больно, семья упадет и их съедят. Семья вкусных рогатых оленей хочет есть и есть. Семья охотящейся воды даст огонь и еду^[12]?

Орангутанг задумался. Повертел в руках плошку из-под воды и переводил взгляд то на свою группу, то на посвящённых. Лев даже не старался сохранить внешнее спокойствие, наоборот, преувеличивал эмоции — для обезьян мимика играет очень важное значение. А вот убирающая рядом Рысь замерла и даже дышать почти перестала. Конечно, орангутанги, в любом случае, не станут работать целый или даже половину дня. Но, в нынешних условиях, даже если они просто помогут быстрее наловить животных для лаборатории, проследить и защитить селение — уже хорошо.

— У семьи охотящейся воды и семьи вкусных рогатых оленей одна земля огня. Одна яма семян огня — две семьи^[13], — прервал затянувшееся молчание орангутанг. — Семья вкусных рогатых оленей даёт семье охотящейся воды еду, которой нет, и воду страха. Семья охотящейся воды даст огонь и еду семье вкусных рогатых оленей. Пить или есть хочет семья вкусных рогатых оленей^[14]?

Рысь облегчённо вздохнула и улыбнулась. Главное позади — помощь будет. И тут же невольно вспомнила про Колыбель. От орангутангов и то больше пользы, чем от некоторых, так называемых, разумных!

А ещё йети было очень приятно, что самец упомянул не только угощение, но и репеллент — в последнее время посвящённые иногда делились небольшими остающимися излишками с обезьянами. Этот вид животных не обладал естественной защитой, но активно пользовался дарами леса, натирая шерсть выделениями ядовитых многоножек и насекомых, а иногда смазывая соком ягод. Однако, судя по словам самца, производимый посвящёнными репеллент им понравился больше — иначе какой смысл о нём говорить?

— Семья хочет еду охотящуюся-убегающую^[15]...

Ещё через полчаса, когда Льву удалось объяснить, что именно требуется от «соседей по костру», лидирующий самец снова ненадолго задумался.

— Семья охотящейся воды хочет сказать семьям вкусного огня дать еду семье вкусных рогатых оленей. Семья вкусных рогатых оленей даст еду, которой нет, семьям вкусного огня^[16]?

Лев без раздумий принял предложение, после чего самец созвал свою группу и увёл на дерево. Такого не ожидал никто: орангутанги не просто согласились помочь, но и собирались позвать дружелюбно настроенные соседние группы сородичей.

— Понимаю, почему нуль считают их почти разумными, — потянула Рысь, поглядев вслед обезьянам. — Ведь, если брать определение разума, использовавшееся в прошлом мире, то они как раз такие.

Впереди союз и свободных ждало тяжёлое время. Надо было многое успеть, выдержать и справиться — не дать пропасть тому, чего добивались в течение стольких лет. Ради будущего, и чтобы нулевое поколение, когда поправится, могло гордиться своими потомками.

1 – 14 ноября 33 года

Волгоград

Работа в паре с любым другим посвящённым утомляла Мория гораздо сильнее, чем даже в одиночестве. Вроде вдвоём легче перенести, перевернуть или поухаживать за нуль, но любовь напарников к разговорам, да ещё и требование прислушиваться и говорить самому, выбивало юношу из привычной колеи: так не получалось сосредоточиться на чём-то одном.

— ...Начинают расти деформированные... неправильной формы ногти, волосы обламываются рядом с кожей, крошатся и расслаиваются, человек лысеет и теряет чешуеобразные кусочки зубов при жевании. Жалобы на онемение в области живота посередине, боли в ногах и руках. При движении или статической нагрузке дискомфорт сильнее не в области суставов, а в районах удлинённых участках костей. Повтори.

Даже при работе со свободными не из племени посвящённых Рог, тоже переехавший в Волгоград, не успокаивался, хотя переходил на другие темы.

— Тум-турум-тум-турум-турурум-турум-турурурум-тум-тум тум тум-тум-турурум-тум тум-тум-турурум-тум, — пропел он и с намёком посмотрел на Мория.

Тот поморщился. Если обычные барабанные сигналы (о надвигающейся буре или бедствии в одном из главных селений) юноша различал легко, то с расшифровкой более сложных сообщений до сих пор возникали проблемы. Тем более, что многие слова отбивали не отдельными буквами (барабанный алфавит он уже выучил), а специальными, относительно короткими кодами. И их тоже приходилось запоминать.

— Строгий карантин в Развилке? — с тоской потянул Морий. — И вообще, не понимаю, зачем мне это-то учить?!

— В Развилке?.. — Рог перевернул независимого свободного и прижал ему руку, чтобы пациент не дёргался и не мешал обрабатывать ранки и потёртости.

— Тогда в Многоцветье?.. В Дубраве, — с третьего раза угадал юноша. — Названия очень похожи по стуку, — пожаловался он.

— Хорошо разбирать барабанные сигналы должны все из союза, так, чтобы суметь как понять, так и передать сообщение — таков закон, — с запозданием ответил Рог. — Остальные свободные — по желанию. Но закончившие волгорскую школу вполне соответствуют требованиям союза... а не только про погоду или глобальное бедствие разбирают.

— Если понадобится, можно всегда сходить к сигнальщику, и он расскажет, что там передавали, — упрямо заметил Морий.

— А если ты не в селении, а в лесу? Или сообщение срочное? Или деревня очень маленькая и в ней нет своего сигнальщика?

Юноша вздохнул, но продолжать спор не стал. Он понимал, что Рог прав, и возражал с целью получить хотя бы кратковременную передышку.

Несмотря на внешнее противодействие, на самом деле Морий не отлынивал от занятий. Но огромное количество новых сведений за короткий срок запомнить действительно очень сложно. Тем более, что раньше, в бытность махаоном, почти все знания тут же находили практическое применение, а сейчас многие из них оставались голой теорией — и от этого всё время норовили вылететь из головы.

Вскоре Мория начали частично освобождать от ухода за нуль. Теперь в первую половину дня юношу направляли помогать дежурному врачу Волгограда, а во вторую — он возвращался в больницу к нуль. Уже много раз обманувшись в ожиданиях, Морий опасался, что новая должность окажется не такой лёгкой, как виделась со стороны. И он не ошибся в этом предположении.

Когда пациенты отсутствовали, дежурный врач методично грузил юношу описаниями болезней, симптомами, средствами борьбы, профилактикой, осложнениями, особенностями сочетания одного заболевания с другим и так далее, и тому подобное. Поэтому Морий искренне радовался каждому посетителю, в качестве отдыха помогая в осмотре и записывая под диктовку после и во время приёма. Несмотря на то, что вскоре юноша освоил сокращения, от напряжения при непривычной работе у него иногда болели пальцы, а кисть сводило судорогой. Зато единственный случай, когда предположение Мория совпало с поставленным врачом диагнозом, стал настоящим поводом для гордости. В тот момент юноша понял, что усилия не бесполезны и что он тоже сможет стать магом.

Неприятнее всего оказалось работать с полуэльфом. В отличие от других врачей, он не читал лекций, а заставлял юношу играть в странную жестокую игру. Лорд изображал какого-либо больного (чаще всего ребёнка), пришедшего с жалобами из богатой практики своей жизни, отвечал на вопросы Мория по результатам осмотра, после чего юноша должен был назначить лечение. Потом полуэльф рассказывал об изменении самочувствия пациента через определённый срок — и Морий мог снова «обследовать» или изменить процедуры. После этого Лорд выдавал результат лечения и проводил анализ ошибок юноши. В большинстве случаев оказывалось, что Морий либо поставил неправильный диагноз, либо не учёл сопутствующие заболевания и нарушения, из-за чего, в лучшем случае, лечение было малоэффективным, а порой наносило вред. Нередко вывод полуэльфа звучал жестоко: «пациент умер». Лаконичная формулировка, выдаваемая Лордом с неизменным спокойствием, иногда доводила юношу до тихого бешенства.