— Тогда, может быть, он и не сбежал никуда, а к какой-нибудь бабенке…

— К какой там бабенке! Он на них и не смотрит вовсе. Зато нюх на опасность у него, как у зверя, потому и уходит всякий раз от засад. Учуял, конечно, что-то. Еще с вечера неспокоен был. Но хоть бы предупредил, зараза!..

— Так чего же нам ждать теперь?.. Может, лучше признаться во всем милиции, как Марина советует? Ты ведь пока ни в чем не замешан?

— Пока вроде нет…

— А этот замысел ваш очень серьезный?

— Серьезнее, пожалуй, и не бывает, — вздыхает Грачев. — Если по части второй статьи восемьдесят седьмой, то либо от десяти до пятнадцати, либо вышка с конфискацией имущества…

— Ну так вот что я тебе тогда скажу, Павел, — прерывает Грачева Ямщиков. — Давай кончать это, пока не поздно!

— Ты представляешь себе, что Туз с нами сделает? Он нам за это…

— Ну, знаешь ли! — возмущается Анатолий. — Нам ведь не крестики для православных предстоит штамповать. Сам же говоришь, что за это вышка причитается… Так какого ж тогда черта бояться нам Туза? Немедленно надо в милицию, пока еще не поздно…

Но тут с грохотом распахивается дверь их комнаты, и они отчетливо видят в лунном свете широкоплечую фигуру Каюрова с двустволкой в руках.

— Ах ты, сволочь! — хриплым от ярости голосом кричит он. — На меня хочешь все свалить?.. Меня, значит, в организаторы, а себя в исполнители? Я ведь тоже в Уголовном кодексе разбираюсь…

— А Бричкина кто убил? — пятясь к окну, говорит Грачев.

— Так ты же сам велел как следует его проучить. Пырнуть даже разок. Я, правда, слишком погорячился…

Грачев уже у окна и готов перекинуть ногу через подоконник, но Каюров настороже.

— Зря к окну жмешься, — хрипло смеется он. — Теперь уж все! Теперь наша песенка спета — окружен этот дом, а может, и весь квартал мильтонами. Я, однако, успею с тобой сам рассчитаться!..

Но прежде чем Каюров успевает вскинуть двустволку, Грачев выхватывает из кармана пистолет. И наверное, так и ушел бы Туз на тот свет, не успев расправиться со своим боссом, если бы Анатолий не следил за каждым движением Грачева. Ему теперь окончательно ясно, кто тут кто. Нужно только не дать настоящему боссу вывести из игры подставную фигуру, на которую можно было бы потом свалить всю основную вину. И хотя Грачев успевает выхватить пистолет, Ямщиков ребром ладони сильно бьет его по локтевому сгибу. Кольт грохается на пол…

Каюров тем временем вскидывает двустволку и нажимает на спусковые крючки. Заряд дроби летит, однако не в Ямщикова и Грачева, а в потолок, а сам Туз оказывается опрокинутым назад и прочно прижатым к полу могучим телом Дионисия Десницына.

Пока не сразу пришедший в себя от грохота выстрелов Анатолий собирается броситься на помощь Десницыну, у окна уже появляются оперативные работники милиции. В комнате вспыхивает свет. Над поверженным Каюровым торопливо склоняется старший лейтенант Крамов, привычным движением рук ощупывая карманы бандита.

— Ну вот и опять мы с вами встретились, — обращается к Грачеву Грунина, прибывшая в Благов несколько часов назад. — Не повезло вам, не пошла я в актрисы. А теперь послушайтесь и вы моего совета. Смягчите свою вину чистосердечным признанием о ваших с Каюровым замыслах.

— Я все расскажу, гражданин старший инспектор, — часто кивает головой Грачев. — Все, что мне известно…

— Вот и отлично, — безо всякого злорадства заключает Грунина. — Слушаю вас.

— Ведите нас на местный завод имени Первого мая, гражданин старший инспектор, и я вам покажу тех, кого знаю, с кем меня Туз… с кем Каюров меня познакомил.

— Ну а вы, гражданин Каюров, не собираетесь нам помочь?

— Вам эта сволочь, — кивает Каюров на Грачева, — и без меня обо всем расскажет! Спасая свою шкуру, он вам…

— Ему и не нужно ничего рассказывать, — прерывает его Грунина. — Нам и без того многое известно. Нужно только, чтобы вы пошли на тот завод, как условились, и встретились там с его директором Левчуком и мастером Ломовым.

— Нет, это уж вы как-нибудь без меня, — упрямо мотает головой Каюров.

Когда его уводят, Грачев, уже успевший взять себя в руки, спокойно говорит:

— Он тут перед Анатолием… извините, перед гражданином Ямщиковым невинную овечку хотел было изобразить. Не он будто бы инициатор, а я… Вам, надеюсь, каторжная биография его известна? Разве ж такой гангстер позволил бы, чтобы я им верховодил? И вот ведь что еще замыслил: застрелить меня, чтобы я защититься не смог.

— Но и вы тоже чуть было не отправили его на тот свет, — замечает Грунина. — И отчего бы не предположить, что с такой же целью?

— Я-то в порядке самообороны…

— Ну ладно, — останавливает его Грунина. — Потом в этом разберемся. Лучше скажите, как мы теперь без него на завод пойдем? Если не вы главный инициатор, то доверятся ли вам Левчук с Ломовым? Не насторожит их отсутствие Каюрова?

— Не должно. Они знают, что Каюров привык в тени держаться. Потому он и познакомил меня с Левчуком и Ломовым, чтобы я эту операцию, без него смог провести.

— С Ямщиковым они знакомы?

— Нет пока, но знают о нем все, что нужно, и, если мы придем с ним без Каюрова, это не должно вызвать подозрений.

— Во сколько условились?

— В пять утра.

— Дмитрий Иванович, — зовет Грунина кого-то из сотрудников местной милиции. — Схема завода имени Первого мая у вас с собой? Расстелите-ка ее на этом вот столе. А вы запоминайте размещение цехов, — кивает Грунина Ямщикову и Грачеву.

Всмотревшись в схему, она указывает пальцем на инструментальный цех.

— Скорее всего вот тут вам придется работать.

— Это необязательно, гражданин старший инспектор, — замечает Грачев. — Сначала я и сам думал, что будем какие-нибудь штампы мастерить, но, кажется, нужные штампы у них уже есть.

— Какие основания для такого вывода?

— В последнее время Каюров стал проявлять интерес главным образом к прессам. Просил даже узнать, знаком ли Ямщиков с их устройством.

— Грачев действительно заводил со мной разговор о штамповальных прессах, — подтверждает Ямщиков.

— Так что скорее всего, — продолжает Грачев, — нам с Анатолием придется приспосабливать уже готовые штампы к местным прессам. Возможно также, что при этом в штампах нужно будет кое-что изменить. Форму матриц или пуансонов, например. Может быть, и в самих прессах что-нибудь усовершенствовать.

— Что же они, не могли разве своих слесарей к этому привлечь?

— Не хотели, наверное, лишних людей в свой промысел посвящать. Но скорее всего не решались на них положиться. А может быть, их слесарям не под силу такая работа. Зачем бы тогда Каюрову мастер такого высокого класса, как Ямщиков, понадобился? Штампы они могли и спереть на каком-нибудь заводе. Или, может быть…

— Ну ладно, — останавливает Грачева Грунина. — Все это выяснится по ходу дела — Левчуку и Ломову придется ведь посвятить вас в свои замыслы.

— А сигнал какой-нибудь нужно будет вам подать? — спрашивает Анатолий.

— Нет, сигнал не потребуется. Старайтесь только вот эту дверь не загораживать, — указывает Грунина пальцем на план завода. — Вам все ясно, товарищ Ямщиков?

— Так точно, товарищ капитан!

Когда Грачев с Ямщиковым в сопровождении работников местной милиции и лейтенанта Сысоева уходят, Грунина со вздохом облегчения говорит старшему лейтенанту Крамову:

— До пяти у нас еще полтора часа. Приготовьте вашу рацию, Аскольд Ильич, будем докладывать подполковнику обстановку.

— Можно вам один вопрос, Татьяна Петровна?

— Хоть два, — улыбается Татьяна. Она довольна проведенной операцией и надеется, что завершит ее благополучно.

— В том, что главный тут все-таки Грачев, у вас нет сомнений?

— В этом я и прежде не сомневалась.

— А он не вывернется? Не удастся ему на Каюрова все свалить?