– Вот именно. И еще тот, из которого финикийцы получали пурпурную краску. Какая-то улитка, забыла, как ее… Или моллюск.

– Вроде бы murex trunkulus, spiritus vinorum, piannisimo, – бормотала Алиция. – Но я могу и ошибаться.

– Что?! Какие-то у тебя ассоциации, видно, коньяк сказывается… А последнее и вовсе не из этой области, не слышала я ни о пьяном, ни о музыкальном моллюске.

– Все равно интересно. Пожалуй, я эту книгу прочту.

Вот, попалась книга на тему, которой мы с подругой интересовались с ранней молодости. Я тоже напрягла память, но ничего подходящего не вспомнилось. Решение подруги я одобрила.

– Прочти, прочти и мне перескажешь. Видишь, какие интересные книги стоят у тебя на полках?

Тысяча восемьсот шестьдесят второй год, – сообщила нам Мажена. – Так здесь написано, во всяком случае. Минутку, имеется и подзаголовок: «Приводятся некоторые старинные рецепты изготовления и использования природных красителей, которые до сих пор хранились в тайне». Точка. Что скажете?

– Прекрасно. Отложи ее в сторону, очень интересная книга.

Мне не давал покоя пурпуровый краситель, и я попросила подругу, если ей встретится в книге его греческое название, непременно мне сообщить, ибо алкогольные моллюски меня никак не устраивали. Пока же решили перейти к следующей книге.

– Иоанна, ну что там у тебя?

– Вот именно! – торжественно объявила я. – Нечто!

Я сняла с полки предполагаемый ценный памятник старинной письменности и вдруг услышала, как внутри этого толстенного тома что-то брякнуло. Послышалось? Поднеся том к уху, я встряхнула его. Забренчало сильнее.

– Эй, девушки! Тут что-то странное. Я вовсе не хочу проникать в тайны почтенного датского семейства… вру как сивый мерин, как раз очень даже хочу, но считаю неприличным… впрочем, сами посмотрите.

И подала им книгу. Алиция, передавая книгу Мажене, тоже потрясла ее, Мажена, получив раритет из ее рук, сделала то же самое. Книга послушно бренчала. Мы переглянулись.

– Книга как книга, – начала было Алиция, но Мажена не очень вежливо перебила:

– И никакая это не книга. Скорее коробка.

– Прекрасно! – обрадовалась я. – В этом доме мало коробок, вот еще одна появилась. Алиция будет довольна.

Алиция не отзывалась, кажется немного пристыженная. Мажена внимательно разглядывала коробку со всех сторон.

Мне было скучно торчать на высоте, и я завела разговор из-под потолка:

– Алиция, когда последний раз просматривались эти книги?

Подумав, Алиция постаралась дать по возможности точный ответ:

– Этот дом Торкиль строил лет сорок назад, ну, сорок пять. Когда я вышла за него… вот не помню, стояли ли они тут уже тогда… Его мамаша была не очень старой и весьма энергичной женщиной…

Я знала, что Торкиль был старше Алиции на десять лет. Он входил в разряд младших детей мамаши, младше его была лишь одна сестра, Кирстен. Остальные были намного старше его. Родительнице в момент появления Торкиля на свет было около сорока, Кирстен она родила спустя пять лет. Датчане долговечные…

Поскольку моя подруга не захотела продолжать исторические изыскания, пришлось самой поднапрячь память. Вроде бы Торкиль, когда строил дом, уже развелся со своей первой женой и домом занимался практически вдвоем с сыном Туре. Вивиан бросила мужа вместе с сыном, и я опять подивилась, чем эта баба руководствовалась, отказываясь от такого честного и порядочного мужа. Ну понимаю, будь она легкомысленной красавицей… Так нет же. Внешность коровы, ум курицы, характер амебы… Да черт с ней, главное, мамаша Торкиля очень сочувствовала одинокому, брошенному сыну и изо всех сил помогала ему. Остальные ее дети к тому времени уже устроили семейные гнездышки, да и семейная жизнь их не оставляла желать лучшего. А младшенький и жены лишился, и дома не имел. Я собственными ушами слышала от Торкиля, когда мы с Алицией еще только приехали в Данию, каких трудов ему стоило одному, лишь с помощью десятилетнего сына укладывать черновой пол под весь дом, после того как рабочими был заложен фундамент и вырыт подвал. На все работы денег у начинающего архитектора не хватало. Смешно тогда мы общались. Алиция только приступила к познаванию сложностей датского языка, пользовались мы в основном немецким да жестами и картинками. Ведь все трое разбирались в архитектуре.

– И в основном это мамаша обставляла мебелью ваш дом, – высказала я догадку, заставив подругу бросить вверх, на меня, недовольный взгляд. А я уже не могла остановиться: – Так вот откуда портрет фривольной прабабушки, пугающий меня по ночам! Вот откуда занимающая всю маленькую комнатку фисгармония, на которой никто никогда не играл за последние сто лет. И она же, мамаша то есть, заставила вас взять фамильную библиотеку. Как же, помню, завещание… Алиция, не обижайся, прошло столько лет, это уже перестало быть тайной. Мне известны твои взаимоотношения со свекровью, она тебя любила и хотела, чтобы именно тебе достались самые дорогие ее сердцу фамильные ценности. Теперь обе перестали заниматься книгами и уставились на меня, Мажена с интересом, Алиция недовольно. И не выдержала.

– Ты не считаешь, что не мешало бы уважать некоторые чувства людей? – спросила она злым голосом.

– Очень даже считаю, – ответила я, тоже не тая злости. – Может, даже и все. Я и уважаю. Вот только не понимаю, зачем из этого делать тайну, особенно если чувства благородные? Зачем стыдиться того, что именно тебе завещано все это имущество? Туре в свое время согласился с этим, а теперь и вовсе умер. Детей у него не осталось. Так что ты теперь единственная наследница и должна примириться с данным фактом.

Кажется, мои слова дошли до подруги. Во всяком случае, она не стала больше спорить, махнула рукой и повернулась к Мажене, которая в свою очередь вернулась к странной коробке.

– От нее должен быть ключик, – рассуждала девушка. – Вот замочек, видишь? Алиция, у тебя наверняка этот ключик где-то лежит. Принеси вообще все имеющиеся маленькие ключики, мы попробуем…

– У меня есть кое-что получше ключиков, – гордо ответствовала хозяйка и скрылась за дверью.

Судя по звукам, она стала спускаться в котельную. Мне надоело торчать без дела наверху, в то время когда тут такая интересная находка. Закурив, я на всякий случай пошарила в косметичке – не найдется ли там какой предмет для открывания маленьких замков, но ничего подходящего не нашла. Села на кровать рядом с Маженой, и мы принялись терпеливо ждать.

Как ни странно, Алиция вернулась довольно скоро и принесла весьма потрепанный мягкий футлярчик. В нем оказался набор миниатюрных изящных отверток. Конечно, правильнее их следовало назвать отверточками, что отнюдь не меняло их сути.

– Езус-Мария! – изумилась я. – Вот не ожидала увидеть в Дании воровские инструменты. Алиция, откуда они у тебя?

– Глупый вопрос! Откуда же, как не из кошачьих мешков? Недаром я всегда твердила – любой кот в мешке может пригодиться. Вот, пожалуйста.

– Наверняка хоть какая-то подойдет, – рассмеялась Мажена и принялась по очереди совать отвертки в дырку замка необычной книги.

И опять я не точно выразилась, очереди не получилось, уже вторая миниатюрная отвертка сделала свое воровское дело. В замочке послышался негромкий хлопок, и Мажена смогла откинуть верхнюю обложку книги. Три пары глаз жадно глянули внутрь загадочной книги. Если уж по-прежнему называть данный предмет книгой, то ее первой страницей будет закономерно назвать темно-зеленую страницу – первое, что мы обнаружили под переплетом. Правда, страница оказалась не бумажной, а, похоже, плюшевой, и с помощью моей пилочки, кстати оказавшейся под рукой, легко извлеклась наружу. При этом она развернулась, представив нашим взорам внутреннюю сторону.

– Шахматная доска! – ахнула Мажена.

– Это же надо, глазам своим не верю, – проговорила озадаченная хозяйка. – Интересно…

Под шахматной доской, после того как мы ее выложили на стол, обнаружились и шахматы. Тридцать две очаровательные шахматные фигурки, отсвечивающие серебром. Лежали они не тесно и имели право грохотать.