привитой двойным воспитанием,
хочется за воротник ухватить
свою жизнь, как продажную тетку,
и допросить, опуская кавычки,
(да черт с ним - с питаньем!)
про мою (про мою!) Ариаднину нить,
что в России свивается в плетку.
В эти годишки, когда доживаешь
лохматый десяток,
все и так уже ясно,
но ясное - глухо и слепо.
Как простуду в себе дожимаешь
надежды остаток,
и в хлеву ощущаешь себя ежечасно
то брюквой, то репой.
А во дворце моей Песни
уже завелись тараканы,
и в хрустальных бокалах аккордов
вино помутнело от грусти,
и родимые воры все лезут
ко мне и в стихи, и в карманы.
Хоть от песен меняются маски на лица
порою, но в генах вода и капуста.
И чем Лучше Умеешь,
тем больше клопов на обоях.
Пусть бы их, но любили бы тело,
дающее яства.
Вот и снятся-все змеи,
снега голубые да злые гобои.
А проснешься - вокруг тебя смело
тусуются шара с халявством.
Но теперь выпускают (на Запад),
и я удостоился чести.
Второпях обалдело свой брекфест
бесплатный съедая в отеле,
по европам галопом, как лапоть,
скользя на автобусном месте,
понимаю, чего эти карлы и фридрихи
с Вовой и Левой (блин) так не хотели.
И за счет этих блоковских скифов,
которыми мы оказались,
отреклись все от Нового Мира
(в виду не журнал я имею).
Окровавлены пальцы железками грифов,
а запах азалий
позабыт и от глупого текста
балдеет толпа и не хочет сонет и камею.
Это правильно, это прекрасно -
пусть нам кое-что остается.
Так что - Жизнь, дорогая моя, -
ты не тетка мне - мама родная.
И люблю я тебя не напрасно
и пью из родного колодца.
Хоть с отравой водичка его,
но зато он без дна и без края.
Не дописана поэма,
не окончена соната,
но Богема, но Богема
старой музыкой богата.
По зиме или по лету, -
под ногами снег и листья,
а в карманах сигареты,
письма, крылья, хлеб и кисти.
Ты для публики не тема...
Бог тетрадь твою листает...
Но Богема, но Богема
по глазам тебя узнает.
И в толпе тебя отыщет,
приведет к огню и крову.
Будет день и будет пища,
будет Музыка и Слово.
1986
ФИГУ В ГЛАЗ
Два глаза видят в две руки,
а уши шьют ушу,
едят дорогу башмаки,
как длинную лапшу.
От нас припас опасный пас
сиреневом пальте
джентльмен, имевший фигу в глаз,
часы на животе.
Не сочетается чета,
чудит начетный счет,
и Бог не знает ни черта,
и дьявол не сечет.
Но если дядя на еже
живет, как акробат,
то это шариков шарше
партийный аппарат.
А елки-палки на вообще
меняет исполком
и продает таких вещей
за кресло с дураком.
Попробуй воду потолки
за этих и за тех,
когда такие потолки
и окна - просто смех.
Все это в чистые чулки,
как лук для пирогов,
как будто чем-то чудаки
сердечней чердаков.
1986
ОБЫВАТЕЛЬ
Порогов и груш обиватель,
живущий во все времена,
да здравствует наш обыватель,
которым гордится страна!
Он самый живучий и сильный -
копилка всех будущих рас,
печальная сущность России,
внеклассовый избранный класс.
В эпохи лихих испытаний,
когда помирает народ,
он так или сяк-при питанье.
при печке, при бабе живет.
Мудрейшие гибнут нелепо
(подводят и разум, и стыд),
а он при галошах и хлебе
на койке полуторной спит.
Ведет он бесплатную секу
и видит вокруг, как рентген,-
опора рябого генсека
и секов поглаже, не ген.
Один, что попроще, к дивану
из мест приложенья труда
спешит, прилипая к экрану,
где гычит лохматый балда.
Другой на манер государства,
в бумагах запутав народ,
в параграфе пряча коварство,
до срока ворует и врет.
А третий в тиши кабинета,
как гвоздь под лопаткой страны -
удельный князек с партбилетом,
причина для звездной войны.
Он самый опасный и крепкий...
стоп-краник, Сусанин слепой.
Его наподобие репки
тянуть нужно только гурьбой.
И вот этот маленький дядя
все тыкает пальцем вперед,
куда поневоле, не глядя,
идет его местный народ.
И этих троих - миллионы.
живя. размножаясь, шаля.
используя наши законы,
ведут нас в пределы нуля,
людей благородной породы
они помогали распять.
В сравненьи с тринадцатым годом
их стало побольше раз в пять.
Стоит обыватель колоссом,
решающим между людьми.
Партай его в душу геноосе.
и СПИД его потрох возьми?..
От грани до грани веков
С протянутой ходим рукой,
меняя отца за отцом,
голодные, злые, босые.
Корабль сумасшедших,
страна дураков...
( Где мой колпак с бубенцом?!)
Боже, спаси Россию!
1986
АХ, КАК РЕДКО ЭТО БЫВАЕТ
Как время устроено странно,
когда хорошо нам бывает,
то время спешит постоянно.
Ах, как это редко бывает.
Свои дела и заботы
вдруг кто-то для нас забывает,
и дарит нам время тот кто-то.
Ах, как это редко бывает.
Он с нами грустит и смеется,
про жизнь говорит, про погоду,
и за день нам с ним удается,
что раньше тянулось по году,
а время несется, несется...
Умчится и время и кто-то,
кто дорог нам стал почему-то.
И новая будет забота -
считать и года и минуты
тебе и кому-то, кому-то.
А, может быть кто-то вернется
к тому, кто молчит и вздыхает,
и время другое начнется.
Ах, как это редко бывает.
Но в памяти живы мгновенья,
что жизнь нам порой посылает.
Они неподвластны забвенью.
Ах как это редко бывает.
1987
ТЫ МУЗЫКА, СЫН МОЙ
Ты музыка, сын мой, ты голос,
который дошел из глубин
духовных провинций, ты колос
астрального поля, один...