— Я тебя к лучшим врачам повезу, к экстрасенсам, только найди мне этот проклятый кейс! — сказала Лиза. — Он может быть в Москве у Сашкиного дяди, может быть на даче — мы там, правда, все перерыли, но Сашка же хитрый, мог такой тайник сделать, что и с собаками не найдешь. Еще он мог сейф в банке арендовать, так многие делают. Значит, нужен шифр к замку, ну, и название банка, конечно. Еще он мог их у этой своей дуры спрятать… Прикинь — с шестнадцатилетней девкой спутался, старый козел! На дискотеке подобрал! Ездили туда с пацанами поприкалываться — и подобрал, идиотЯ даже не знаю, как ее зовут, одно знаю — живет в Октябрьском районе. Он для нее квартиру снял, а когда его убили, она оттуда сбежала. Видишь, Маш, я тебе всю правду говорю. Маша, мне эти деньги нужны, мне отсюда уехать надо. Я в положении, Маша. Я здесь рожать не могу…

— Почему не можешь?

— Не могу. Найди кейс, Машенька, вместе уедем, хочешь? У меня подруга в Дании, хорошо замуж вышла, к себе зовет— Какая Дания? Кому мы там нужны?

Кажется, с перепугу у моей дуры наступило умственное просветление.

— Так не с пустыми же руками поедем! Машенька, у тебя все здорово получилось, давай еще попробуем! Пусть он скажет— Нет. Не могу. Если я ЭТО еще раз увижу — я умруИ точно — поумнела— Значит, не будешь? — помолчав, спросила Лиза.

— Не буду.

— Ну и дура. Ты подумай как следует, ты прикинь… Я же и заставить могу.

— Как — заставить?

— Не спрашивай, лучше не спрашивай. У тебя квартира, у тебя дочка Анечка — ты что, забыла? А мне стоит по одному телефончику позвонить — понимаешь? Так что лучше добром соглашайся.

— Это я уже слышала… — пробормотала моя дура, и лицо у нее было совсем тупое, я даже забеспокоился, не сходит ли она потихоньку с ума…

— Ты чего? Маша— Ничего. Все путем. Хорошо. Попробуем еще раз. Ты иди туда, сиди там и молчи, а я все приберу, подготовлю помещение к обряду.

Где заклинание?

— Вот! — Лиза протянула листок.

— Сиди и читай про себя, а то, когда по бумажке, ты спотыкаешься. И молчи, пока я тебя в круг не поставлю. Значит, так… Я заново рисую круг, заново зажигаю свечи…

— Эти потушить, что ли?

— Да, конечно.

Лиза стала торопливо тушить свечи. Дура моя стояла, глядя на нее примерно так, как глядит корова на сельский пейзаж. Я же вытащил свой славный табурет, уселся поудобнее и стал сводить концы с концами. Лиза была мне весьма симпатична желанием заполучить деньги, и я даже жалел, что не могу помочь ей, бедняжке. Насчет своей беременности она, впрочем, врала — мы, живущие внетелесной жизнью, хорошо чувствуем присутствие или же отсутствие живой души, а душа младенца хоть и трудноуловима, поскольку связь ее с плотью еще хрупка, присутствует возле будущей матери постоянно.

А ведь кто-то наверняка охраняет этот кейс с деньгами, подумал я и задался вопросом: много ли там? Вот у меня в сундуке, точно знаю, четыреста семь золотых талеров, остальное — серебро. Сколько же это на теперешние деньги? И какова должна быть сумма, ради которой Лиза готова отдаться черту из преисподней? Похоже, что там —

не меньше десятка моих любезных сундучков…

— Машка, я сейчас! Я все сделаю! — восклицала она, собирая свечи. — Эти круги стереть, да? Где тряпка?

— Ты молчи, тебе перед зазывом нельзя говорить. Задуй свечи и иди в массажный кабинет, — велела моя дура. — И ложись. И сосредоточься опять. Ясно? А то у нас ничего не получится. МолчиЛиза положила свечи на стол и поспешила в каморку.

Тут же моя дуреха бросилась к туалету и столкнулась с выходящим Бурым. Разумеется, спасения от беды она искала в его объятиях, а он — что? Ему, подлецу, объятий не жалко! Принял, стал гладить по спине, даже в висок поцеловал. Хорошо хоть не сразу ударился в откровенную похоть.

— Ты слышал? Нет, ты слышал? — твердила дура.

— Тихо! — приказал он и очень быстро, буквально таща в охапке, выволок ее в прихожую. Продолжая обнимать одной рукой, другой он затворил дверь. Получилось это довольно громко. Я напряг зрение и увидел, как Лиза приподнялась на ложе. Нетрудно было угадать ее мысли — она забеспокоилась, не собирается ли моя дура сбежать.

Той бы и следовало сбежать. Да только как же отлепиться от любовника?

— Я чуть с ума не сошла! Кошмар! — взахлеб шептала дура. —

И так страшно, а тут вдруг ЭТО, белое и воет! Знаешь что? Это же был не загробный дух! Нам лекции читали — загробный дух молча стоит, он тихий, он очень редко говорит, ну, слово скажет, ну, два. А этот как заорет, как взвоет! Все, уходим! Мне тут таких гостей не надо! Потом помещение чистить, ладаном курить! А если привяжется? Будет по ночам шастать, в кровать, чего доброго, залезетНу, размечталась, подумал я, одна похоть на уме. Однако лицо любовника мне сильно не понравилось. Я ошибся — вот он-то как раз меньше всего думал сейчас о похоти. И более того — я опознал тот ореол золота, который мне так нравился в Лизе.

— Не тарахти, — сказал он. — Значит, так. Ты сейчас попробуешь еще раз вызвать ЭТО, и пусть оно скажет, где кейс.

— Ты с ума сошел?! — воскликнула моя дура и попыталась вырваться из объятий.

Тем временем Лиза, прихватив с собой сумку, бесшумно подкралась к двери, ведущей в прихожую. Голос у Бурого был глуховатый, невыразительный, но разборчивый.

— Машка, ты знаешь, кто эта телка? — спросил он. — Это Сашки Слона телка! Я ее сразу узнал. Помнишь, по телеку показывали —

разборка была за старым вокзалом, прямо на путях, два трупа подняли? Весь город гудел! Так это Слон с Гешей Чиквадзе разбирался. Там еще раненые были, самого Чиквадзе зацепило, но его увели и спрятали. Потом все галдели — бандиты друг другу глотки рвут! Помнишь?

А это Слон Гешке деньги был должен, в кейсе Гешкины деньги, усекла? Вот почему она хочет их найти и в Данию рвануть! В общем, так.

Ты опять вызываешь ей ЭТО. Пусть ОНО в самом деле кивнет или там на пальцах покажет! А потом — уже не твоя забота. Ясно?

— Ой, мама дорогая… — прошептала моя дура.

А я хлопнул себя по лбу. Раньше надо было задуматься, почему Бурый так старательно отворачивается от Лизы и вообще старается быть при ней незаметным.

— Потом причитать будешь. Иди, рисуй круги, гоняй чертей, делай, что хочешь! — велел Бурый. — Лишь бы ОНО сказало, где кейсНичего себе интрига, подумал я и пожалел дуру, которая во все это впуталась. От жалости даже мысль в голову пришла: может, назвать им какой-нибудь дурацкий адрес, и пусть они успокоятся?

Но это, как выяснилось, была вовсе не моя мысль.

— Ну, назовет какой-нибудь дурацкий адрес — а дальше? — спросила дура. — Это же…

— Не твое дело. С Лизкой я сам разберусь. Раскатала губу! Сучка мелкая— Как, прямо здесь?..

— Иди, действуй. Получится — за мной не заржавеет. Лизка тебе десять кусков обещала — я пятнадцать дам. Главное — взять этот чертов кейс. А насчет Лизки не волнуйся, на ней уже клейма ставить негде… с ней только ленивый не спал, ее весь город во все дырки имел…

Иди, иди. И ты, это… Поосторожнее с ней. Я видел, она с собой сумку прихватила. Когда этот самый Сашкин дух скажет, где кейс, ты сразу выметайся.

— При чем тут сумка? — спросила моя невинная дуреха.

— При том! Лизка, чтоб ты знала, кандидат в мастера спорта по стрельбе. Вот и соображай, что у нее там в сумкеОн был прав. Несколько войн, пережитых мной в этом подвале, научили меня немного разбираться в теперешнем оружии. Сумочка была дорогая — о, этот ореол золота! — и действительно изнутри была приспособлена под небольшой пистолет, он не болтался, а сидел в гнезде из плотной ткани.

— Ой, мама дорогая…

Есть случаи, когда лучше просто молчать, а не выказывать свою дурь, поминая дорогую маму. Но дура моя была проста, незамысловата, неспособна молчать, и я прекрасно понял взгляд Бурого — ему очень вдруг захотелось ее удавить. Но он, разумеется, сдержался.

И даже несколько отстранился от любовницы.

— Так что Лизку я беру на себя… Тьфу, это что еще за дрянь?