Несколько раз за день мне приходилось останавливать себя и напоминать, что я совсем не знала Арчера Моралеса. Я не знала, почему чувствовала себя именно так, словно пустая дыра клубится в моем животе, и это начинало меня пугать.

Может быть, мне действительно нужно было встретиться с одним из тех мозгоправов.

Я отправилась домой на метро после седьмого урока в художественном классе, витая в облаках. Мои мысли всё ещё были забиты тем, что произошло. В конце дня миссис Джексон, директор школы, сделала объявление по громкоговорителю, прося всех нас склонить головы в молчании на несколько минут из уважения к Арчеру Моралесу.

Я почувствовала невероятное отвращение, увидев, что пока остальные мои одноклассники хранили молчание, взгляды на их лицах выражали всё что угодно, кроме скорби и сожаления.

Миссис Джексон также сообщила нам по громкоговорителю, что похороны Арчера Моралеса должны будут состояться в 7:00 в четверг вечером в Соборе Святого Патрика в центре города и что в пятницу не будет занятий. «Для того, чтобы провести день в уединении и почитании» — сказала она.

Прежде чем миссис Джексон закончила говорить, я уже знала, что пойду на похороны. Не учитывая тот факт, что это будут мои первые похороны.

Что я действительно хотела делать, так это кричать изо всех сил и крушить вещи и не идти на похороны, но это ни к чему бы меня не привело. Я даже не знала Арчера, но была какая-то часть меня, которая просто чувствовала, что я должна пойти на его похороны.

И кто знает? Может быть, я бы обрела покой или поддержку во время церковной службы.

Или, может быть, я просто сходила с ума.

Боже, я выглядела как совершенно растерянный подросток. «Ура» мне.

Моя мама, Микаэла Джеймисон, сидела за обеденным столом, крепко сжав руки перед собой, когда я вошла через парадную дверь после четырех часов в тот же день.

Её слегка седеющие темные волосы, как всегда, были собраны на затылке в элегантный пучок, а одета она была в один из своих безупречно отутюженных костюмов, которые она всегда носила на работу. В действительности в этом не было ничего необычного. Но то, что она была дома раньше одиннадцати вечера, определенно было чем-то новеньким.

Моя мама принадлежала к высокому классу: трудолюбивая женщина, которая работала очень близко к 5-й Авеню в отделе бизнеса. Мой отец, Кеннет Джеймисон, был даже ещё более высокооплачиваемым адвокатом, который заканчивал работать ещё позднее и разъезжал ещё дальше.

Я была одна дома большую часть времени в компании лишь моего котёнка Ролло и пожилой леди, миссис Эллис, которая жила напротив нас и кого мои родители иногда просили присматривать за мной.

Как ни странно, я не возражала против этого. Я была замкнутым человеком во всех смыслах этого слова и тишина не беспокоила меня.

— Мама, — удивилась я, бросая рюкзак на кожаный диван в гостиной. — Что ты здесь делаешь?

Мама тяжело вздохнула, опираясь вперёд на свои локти с мрачным выражением на лице. — Я слышала о том, что произошло.

Мое сердце упало в груди и приземлилось где-то около моих коленей.

— Ты… Ты имеешь в виду Арчера Моралеса, — сказала я медленно, сделав вопросительный взгляд.

Мама кивнула, не встречаясь со мной взглядом.

Что ж, это было хорошо, но всё равно не объясняло, почему она дома.

Как будто бы услышав мои внутренние дебаты, она продолжила говорить.

— Я подумала, что ты захочешь поговорить о том, что произошло.

Потребовалось всё моё самообладание, чтобы не расхохотаться от её слов и не спросить её, не ударилась ли она недавно головой.

— Спасибо, мам, но нет, — сказала я, опускаясь в кресло за столом напротив нее. — Я не хочу ни с кем разговаривать.

Это вызвало ещё один из маминых почему-я-должна-нести-все-мировые-проблемы-на-своих-хрупких-плечах вздохов.

— Хедли, не безопасно запирать свои эмоции, — глубоко серьёзным голосом сказала мама. — То, что произошло, — это очень серьёзно, и я не хочу, чтобы ты… чтобы ты…

— Я не собираюсь убивать себя, если это то, о чем ты говоришь, — стальным голосом прерываю её я, сузив свои глаза.

Это был полный абсурд с её стороны.

Мама и я начали пристально смотреть друг на друга после моего довольно грубого замечания, мы обе стараемся заставить друг друга уступить первой и на самом деле рассказать о том, что происходит. Наверное, именно поэтому мы так много препирались — мы были слишком похожи в некоторых аспектах.

— Ладно, Хедли, — снова вздохнула мама через секунду, откинувшись от стола. — Если ты так говоришь. Но я хочу, чтобы ты встретилась с одним из тех психологов в твоей школе на этой неделе. Если ты не собираешься говорить со мной, тогда тебе хотя бы нужно поговорить с кем-нибудь ещё.

— Хорошо, — сразу ответила я.

Большую часть времени было просто легче согласиться с тем, что сказала мама, просто чтобы обрести душевный покой.

Я встала из-за стола и покинула столовую, хватая свои вещи с дивана в гостиной и прокладывая путь к своей спальне.

— А, и кстати, мам, — бросила я ей через плечо. — Я иду на похороны в четверг вечером.

Всё, что я услышала в ответ было:

— Я так и думала.

Я захлопнула дверь своей спальни и плюхнулась на гигантскую двуспальную кровать, увенчанную свежевыстиранными простынями и одеялами. Моя комната была определенно моим «личным местом», несмотря на то, что окна открывались с видом на оживленные улицы Нью-Йорка и то, что она была своего рода маленькой и захламленной. Повсюду были книги точно так же, как и старые школьные работы, и, возможно, что-то из одежды, что я ещё не удосужилась бросить в корзину.

Конечно же, у меня было много хороших вещей, как iPhone и ноутбук, — но я не считала себя снобистски богатой или что-то вроде того. В любом случае, вам в каком-то роде нужно было быть при деньгах, если вы хотели жить в Нью-Йорке.

После жалкой попытки сделать домашнюю работу я сбросила всё свои книги и задания со стола на пол перед тем, как броситься на кровать и свернуться калачиком под одеялом. Хотя я принимала душ около часа, натирая себя любимым мылом и шампунем, я всё равно чувствовала себя взвинченной и нервной.

Вероятно, пройдет некоторое время на то, чтобы всё вернулось на свои места, если это было вообще возможно, и я была чертовски уверена, что не будет легко вернуть ощущение нормальности в мою жизнь.

Потому что я, определенно, не заснула ночью от собственных слез.

Я стояла перед зеркалом в полный рост, прислоненное к стене в моей спальне и неловко оттягивала надетое черное платье. Конечно, платье было достаточно милое, мои длинные темные волосы не торчали во все стороны или что-то в этом роде, я выглядела достаточно презентабельно, на мой взгляд, но я всё равно была как на иголках.

У меня было всего несколько минут до того, как подъедет вызванное мной такси, и казалось, что меня сейчас стошнит. И знаете, много ведь чего может произойти за несколько минут, правильно?

Я тяжело вздохнула и, схватив своё пальто со стула, проскользнула в него. Убедившись, что бумажник и телефон были тщательно спрятаны в моем кармане, я вышла из своей комнаты, захлопнув дверь за спиной.

Идя по коридору в сторону гостиной, я услышала, как кто-то уверенно говорил о бизнесе именно так, как мог говорить только мой отец.

Кеннет Джеймисон стоял, прислонившись к стене в гостиной, его фрак валялся на кожаном диване. Держа iPhone 4S в руках, он вёл разговор по телефону, который, несомненно, был деловым.

Папа поднял взгляд, как только я прошла через гостиную на кухню, и глубоко меня удивил, сказав:

— Эй, Уэс, я обязательно перезвоню тебе позже. Хедли уже готова выезжать.

Я схватила бутылку воды из холодильника и прислонилась к стойке в то время, как папа зашел на кухню, засовывая свой телефон обратно в карман.

— Что ты делаешь дома, папа? — спросила я его, делая глоток воды.