Я выдохнул весь воздух из легких.

– Ладно. Скажи, где ты.

– Я передам трубку Шэрон. Она наш водитель и вообще занимается транспортом.

Шэрон дала мне странные указания: два поворота влево, два поворота вправо – зеркальное отражение дороги к матери.

Я припарковался и нашел трейлеры. Открыл дверь, думая, что увижу отца в слюнявчике для грима и с бутылкой воды. А он целовался взасос с девушкой, очень похожей на Эллен Ковач, которая училась в моей школе на два класса младше.

– Папа?

Французский фарс какой-то: отпрыгнули друг от друга и начали приглаживать волосы и поправлять футболки, типа между ними ничего не было.

Не волнуйтесь, – сказал я, – никто никого не осуждает.

– Сынок, это Эллен.

– Привет, Эллен.

– Итан, ты со школы совсем не изменился!

– Вы вместе учились?

– А она тебе не говорила? Отец сказал:

– Мы влюблены. Странно, да?

– Знаешь, сегодня я видел кое-что постраннее. Отец пытался хоть как-то оправдаться.

– Эллен занимается выбором натуры. Умная девочка. Надо менять тему.

– И как съемки? Эллен ответила:

– Вообще-то не очень. Мы готовили сцену, которая происходит якобы в Нью-Мехико, что изобразить в Ванкувере невозможно, по крайней мере с нашим бюджетом. Поэтому мы полили все поле и овраг изоцианином цинка. Он дает хороший цвет ржавчины. Правда, в соседней речке лосось не будет водиться несколько лет.

– Разве она не талант? – спросил отец.

– Да, талантище. Эллен сказала:

– Мне нужно готовиться к завтрашнему дню. Будет долгая съемка. Над ранчо зависает главный корабль.

Отец сказал:

– Ничего, мы пока посмотрим, что отснято. – Он повернулся ко мне. – Пошли.

Голубки поцеловались на прощание, и я пошел за отцом в другой трейлер.

Мы выбрали самый плохой момент – просмотр запорченных кадров. В объективе застрял волосок, в микрофоне оборвался провод. При виде этого мужчины в костюмах обильно потели. Даже мне, непосвященному, было понятно: куча денег ушла на ветер. Отец спросил режиссера:

– Мэтт, ты не мог бы…

– Тебя вырезали, Джим.

– Что?

– Твоей роли больше нет.

– Папа, я думаю, нам лучше уехать.

По дороге к трейлеру массовки отец твердил: -Как же моя роль…

– Давай я отвезу тебя домой.

Я ехал и думал, нет ли какой-нибудь субъективной, неэйнштейновской теории времени, которая объясняла бы, как я ухитрился впихнуть столько странностей в один день. Стив, черепахи, мертвые байкеры, отцовские интрижки. По ощущению этот день был похож на два или три, сжатых в один. Интересно, у богатых людей, которые в день зарабатывают больше, чем я за весь месяц, восприятие времени тоже другое? Оно медленнее или быстрее, чем мое?

Наконец я нарушил молчание и спросил отца, какая у него была реплика.

– «Чертовы инопланетяне!» – злобно взревел он. – Ну как, я молодец?

– Папа, это я должен ждать твоей похвалы, а не наоборот.

– Мы уже все взрослые, и, между прочим, ты не один в машине. Так что будь добр, соблюдай правила.

– Но по той полосе никто не едет.

– Мысли масштабней, Итан. Твоя голова вечно заперта в маленьком шкафчике, как коробки с рождественскими украшениями посреди июля. Ты должен открыться новым идеям…

Я заметил, что отец вытворяет что-то странное со своей кроссовкой.

– Папа, ты натираешь кроссовку витамином Е?

– Ну и что?

– Зачем?

– Сохраняет упругость кожи.

– Что за бред! И вообще, откуда у тебя такая куча капсул с витамином Е?

– Нашел их в мусоре Фрейзеров.

Семья Фрейзеров живет через три дома от моих родителей.

– Что?!

– Я испытывал новый шагомер и заметил, что Фрейзеры выбросили отличную баночку витаминных капсул.

– Папа, я ушам своим не верю! Ты вытащил из чужой мусорки витамин, чтобы натирать себе кроссовки?

– Все какая-то польза.

– Польза пользой, но разве мамина плантация не приносит вам такой доход, что уже не надо красть витамины?

– Мы все откладываем.

– Почему?

– А вдруг ты или Грег окажетесь в другой стране и вам потребуется операция? От аппендицита можно разориться, особенно в Штатах.

– Папа, ну, я понимаю, если бы витамины крали дедушка или бабушка. Они жили во времена Второй мировой и Великой депрессии. Но ты?

– Ничего я не крал! Когда мусор вынесли, он принадлежит всем.

– Что бы со мной ни случилось, я бы никогда не крал витамины из соседской мусорки.

– Такие мы правильные, да?

– Да, папа, мы правильные. Напряженное молчание. Более напряженное молчание.

Я так не хотел говорить об Эллен, что молчание напряглось еще больше.

Я не выдержал.

– Ну и что еще хорошего они выбросили?

– Прекрасный зонтик! Черный, с ротанговой ручкой, и всего одна спица сломана.

– Надо же!

Мы подъехали к дому. Еще не прошло и двенадцати часов с тех пор, как я затаскивал в мамину машину Тима-байкера.

Вдруг я понял, что страшно устал. Как будто это меня замуровали в фундамент.

И поехал домой.

На следующее утро оказалось, что клавиши на моей клавиатуре переставлены:

1234D67890

QWFRTYUIP

A5SHOLEKJG*

ZXCVBNM

* «Asshole» (груб.) – козел, придурок.

А еще Кейтлин делает вид, будто меня не существует. Занятно…

В час дня – первое «черепашье» собрание, а я и тремя нейронами над проблемой не раскинул. Притворился, что ее не существует. Ну, есть же у нас прекрасная скейтбордная игра для «PlayStation», к чему там черепаха? Все утро я проболтался в кафетерии с крайне деловым видом (на самом деле подпирал стену и тайком играл в тетрис). В полдень я пошел наверх и уже садился за свой стол, как вдруг до меня донесся запах.

– Зараза! – вскричал я.

Джон Доу выглянул из-за перегородки, потянул носом и подтвердил:

– Несомненно, Зараза!

Меня услышали на всем этаже.

– Зараза! Зараза!

Головы и туловища выскакивали из-за офисных перегородок, словно в бродвейском мюзикле: «Зараза?! Зараза!!!»

Через минуту толпа обступила кодера Майка. Майк угрюмо вытащил из-под компьютера полусъеденный гамбургерный труп и неопрятный веник мертвого и холодного картофеля фри.

– Майк, как ты мог принести сюда Заразу!

– Из-за картошки! Только в этом фаст-фуде картошку фри не макают в мерзкое тесто. Я поехал домой за диском, увидел вывеску и… не устоял.

– Молчать! Пусть начнется остракизм!

Майк знал правила, но их нарушил. До конца дня все сотрудники компании будут старательно его избегать. В Джей-Поде Бри сказала:

– А вдруг в «Макдоналдсах» так плохо готовят, потому что клоуну Рональду Макдоналду одиноко?

– Одиноко? Он же бесполый.

– Ну и что? Может, ему надо завести кошку.

– Спорим, он ходит в бассейн.

– Вряд ли, грим смоется.

– А мне кажется, он потенциальный бисексуал.

– Потенциальный бисексуал? Ну ты даешь! Ему лет пятьдесят.

– Он дитя другого времени. Тогда вопросы секса открыто не обсуждались, вот ему и любопытно.

– Почему он так молодо выглядит?

– Стероиды. Ботокс. Хэппи-милы.

– Наверняка его уже тошнит от детских дней рождения.

– Интересно, ходит ли он на свидания.

– Ну, в кино с ним точно никто не пойдет, потому что все будут тыкать пальцами. Никакой личной жизни. Это как встречаться с Человеком-Пауком!

– А где бы вы жили на его месте? Наверное, у него куча денег. Может, в роскошном отеле? Он ведь даже чашку кофе в баре выпить не сможет. Всем в глаза бросается, как красный светофор.

– Может, он снимает грим и ходит в футболке.

– Не думаю. Если ты Рональд, согласно метафизической концепции тебе нельзя ходить «в штатском».

– Верно! В «Симпсонах» клоун Красти всегда при полном параде, даже в джакузи или вообще в пеленках.

– Спорим, Рональд пьет!

– Все клоуны пьют. Надо же как-то отходить после тяжелой работы с детьми. Представляю, как будущие клоуны говорят родителям: «Мама, папа, я хочу стать клоуном. Я поеду учиться в клоунский колледж, и вы меня не остановите».