Потом он вернулся во двор и увидел там злых девочек, которые смеялись над Герой. Они и над ним тоже стали смеяться. Тогда Вася стал показывать им язык и обзывать их дурами. Но потом он вспомнил, что обзываться нельзя, и пошел домой. А дома он съел все, что ему дала мама. Даже очень невкусный суп. А потом он пошел в ванну, посмотрел в зеркало и стал говорить с Лопухом. Но Лопух не отвечал, потому что его не было. И тогда Вася начал прыгать на одной ножке и веселиться. Просто так, от удовольствия. А вечером он позвонил Гере и спросил его, как его палец. И Гера тоже обрадовался и стал рассказывать про свой палец. А потом Вася уснул и видел во сне золотую тетю, которая улыбалась. А утром нашел под своей подушкой шоколадку. И съел ее во весь рот.

Сказка про девочку, которая все время меняла свои имена.

Жила-была девочка, у которой постоянно были мокрые ноги. Идет она, а на полу мокрый след остается. Нехорошо. Уж чего только ее родители не делали! То ей ступни феном высушат, то еще чего-нибудь, а ноги как были мокрыми, так и остаются.

А ходила эта девочка только босиком. То есть совершенно без обуви. Никогда на ней не было ни ботинок, ни сандаликов, ни сапожек, ни шлепок, ни тапок — в общем, совершенно ничего. Попыталась как-то мама надеть на девочку красивые носочки с кружевами, а девочка схватила эти носочки и выбросила. Мама в слезы, а девочка и бровью не ведет. «Не буду, — говорит, — надевать носочки, и все тут!»

Или как-то ведут мама с папой девочку в детский сад, а девочка прямо по гадкому асфальту голой пяткой ступает. Мама с папой, разумеется, за дочку стыдятся, краснеют и газетками прикрываются. А за газетками дороги совсем не видно. Папа — хлоп! — и впечатывается в дорожный столб. Мама — бац! — спотыкается и падает на прохожих. Прохожие, разумеется, в страшной ажитации. Ругаются на чем свет стоит. Одним словом, конфуз.

Придет девочка наконец в детский сад, а ноги, конечно, мокрые. Стоит в углу, а под ней лужа некрасивая. Так что все дети ее стороной обходят, чтобы не промокнуть и не простыть. Только уборщица храбрится. Возьмет швабру и ну лужу под мокрыми ногами подтирать.

А воспитательница с девочкой совсем замучилась. Ладно бы только ноги, а тут еще и с именем у девочки проблемы. То Леной ее зовут, то Машей. Даже родители давно запутались.

Начиналось-то все хорошо. Звали девочку Мариной, а потом научилась девочка говорить и заявляет, мол, не буду я Мариной, а буду Катей. Родители сперва не согласились и продолжали звать ее Мариной, а она и не отзывается. Пришлось называть Катей. Потом и «Катя» надоела. Стала девочка Оксаной. Потом Кариной. Потом Истеллой. Потом Коломбиной. Иной раз такое имя себе придумает, что у мамы волосы дыбом. Плюнули родители и вообще перестали девочку по имени звать.

А воспитательница не сдавалась. «Марина, — говорит, — нарисуй кувшинчик». А девочка сидит себе, куклу разглядывает и не думает рисовать кувшинчик. «Вот скажите, — говорит, — „Венера, нарисуй кувшинчик“, я и нарисую». А воспитательница руки в боки и стоит на своем. «Никакая, — говорит, — ты не Венера! И хватит капризничать!» Но ничего не помогало.

Правда, нельзя сказать, чтобы девочка была совсем уж бякой. Вовсе нет. Иногда она вполне прилично себя вела. Сядет с папой и давай умными словами сыпать. «Дети, — говорит, — цветы жизни, вся Россия — наш сад». Папа очки снимет и радуется, а мама из кухни прибегает и пританцовывает. Ну и девочка не отстает, в ладоши хлопает. А потом снова за свое: пятки босые, имена, что ни день, разные, под ногами лужа.

Тогда мама с папой решили родить себе новую девочку. Поднатужились и родили. Новую девочку звали Муся. Она как родилась, так сразу стала сама ходить, разговаривать и стишки разные читать. Мама с папой любуются, не нарадуются. То Мусе клавесин игрушечный подарят, то в цирк сводят, то книжку почитают. А Муся уже и сама книжки читает, по десять в день.

В общем, девочке с мокрыми ногами стало очень неуютно жить рядом с такой сообразительной сестрой. Собрала она вещи и пошла, куда глаза глядят. Босиком, естественно.

Спустилась девочка в метро, а в метро ее бабульки не пускают. «Обуйся, — говорят, — сначала, негодница!» И даже милиционера хотели позвать. Но девочка убежала и решила отправиться восвояси на наземном общественном транспорте. Встала она на остановке и стоит. А люди на девочку косятся. «Тебе, — говорят, — девочка, какой номер нужен?» А девочка и не знает, какой. И молчит. «А как тебя зовут?» — спрашивают. Девочка подумала и отвечает: «Агния». — «А куда, — говорят, — тебе, Агния, нужно?» А девочка перебивает, мол, не Агния я, а Милослава. Люди на остановке рассердились и хором заголосили, а потом одна женщина и говорит: «Или она обманщица, или память потеряла». — «Наверное, память потеряла», — ответила какая-то старушка. И вызвали «скорую».

Приехала «скорая» и увезла девочку в больницу. А в больнице отвели девочку к толстому врачу по имени Карантин Гиппопотамович. Осмотрел он девочку через лупу, посмотрел на ее босые ноги и как засмеется. Ха-ха-ха да хо-хо-хо, ху-ху-ху да хи-хи-хи. «Мой, — говорит, — случай. Давно искал. Исследую, напишу доклад, стану звездой!» Так обрадовался, что сразу умер. От сердечного удара.

Набежали врачи, заохали, а девочку вытолкали на улицу. «Из-за тебя, — говорят, — Карантин Гиппопотамович умер». Потом, правда, оказалось, что он вовсе не умер, а только ослаб, но это другая история.

Пошла девочка снова, куда глаза глядят. И дошла до леса. Села на пенек и радуется, что одна осталась и без Муси. Но тут к девочке подошел злой дяденька и как схватит ее за руку, как потащит за дерево. Девочка заплакала, ногами замотала, так что брызги от них во все стороны. Посмотрел злой дяденька на девочкины ноги, испугался, выпустил свою добычу и скрылся в чаще.

«Наверное, нервный», — подумала девочка и стала рыть нору. Решила она спрятаться в этой норе и перезимовать. Рыла, рыла, рыла и только хотела в нору залезть, как оттуда — скок! — выпрыгивает Муся. «Привет, — говорит, — Марина». — «Я не Марина, — отвечает упрямая девочка. — Откуда ты здесь взялась?» — «Марина, Марина», — повторила Муся. Взяла девочку за руку и отправилась с ней домой. А дома мама с папой так обрадовались, что обеих исцеловали.

Тем вечером легла Марина спать, а утром проснулась и ахнула. Ноги у нее были не мокрые, а сухие и розовые. Надела Марина тапочки и побежала к Мусе. Взялись они за руку и давай приплясывать.

Вот и сказке конец.

О том, как Вероника побеседовала с пластилиновым человечком.

Однажды девочка Вероника превратилась в маленькую ниточку. Это случилось так: после обеда Вероника села за свой детский столик и стала лепить пластилинового человечка. Она вылепила красную голову, и красное туловище, и красные ноги, и красные руки, а потом и лицо. Получился красный человечек с круглыми желтыми глазами, синим носом и черным ртом. Как только Вероника приделала человечку черный рот, она вдруг почувствовала, что с ней происходит что-то странное. Она сделалась легкой-легкой, потом на секунду зависла в воздухе и плавно упала на столик рядом с человечком.

Уж поверьте, быть ниточкой не так уж и просто. Во-первых, очень трудно понять, где твой конец, а где — начало. Во-вторых, приходится двигаться, струясь, как это делают змеи. В-третьих, ты становишься настолько тонким, что в любую минуту можешь порваться или потеряться. Превратившись в ниточку, Вероника страшно испугалась. «А вдруг я теперь не смогу разговаривать, ведь у ниточки нет голоса», — подумала бедняжка. Чтобы проверить, умеешь ли ты разговаривать, нужно найти собеседника. Поэтому Вероника подошла, вернее поструилась, к красному человечку и сказала ему: «Здравствуйте». А потом еще раз: «Здравствуйте».