Я прислушивался, но…

— Не отвлекаться! Решайте!

Зачем–то мне опять дали решать тест на ай–кью, будто за эти дни я мог сильно поумнеть. Я решал, но почти на автомате. Потому что по ту сторону стола, за слепящей лампой…

Я не слышал ничего. Ни дыхания, ни покашливания. Лишь иногда… Что это за звук? Будто прошуршит что–то. Что–то шершавое медленно, очень медленно движется по какой–то поверхности. А вот чуть иначе. Шершавое — по шершавому. И даже не шершавое, а чешуйчатое. Как кожа змеи… Или… Быстрее, чем одна змея… Щупальца…

— Не отвлекаться!

А за тестом — допрос. Этот вечный допрос, когда и в какие игры я играл. И вдруг:

— Вы в последнее время не заметили ничего странного?

И тихое шуршание за лампой, будто любовные ласки двух змей…

Я вдруг отчетливо понял, что Дисней и Игорян… Психушка? Господи, какие пустяки! Но они не свихнулись, нет. Просто увидели что–то… Заметили что–то такое, чего не должны были знать…

— Так не заметили ли вы чего–то странного?

Я заставил себя разлепить губы, постарался, чтобы мой голос звучал как можно естественнее:

— Странного? В каком смысле?

Я прислушался. Но теперь в темноте было тихо.

— В последние дни… Не отводить лицо от света!

Господи… А если эти шорохи — тоже чудятся мне?! Те шаги в лабиринте, и теперь это…

Но одно я знаю точно. Начинаю я сходить с ума, или все эти шаги и шорохи есть на самом деле, — я не должен про это говорить, если хочу выбраться отсюда.

Свет в нашем коридоре был избавлением.

Наконец–то светло! И все вокруг — знакомо, привычно. Стены, повороты, каждая ниш…

СЛЕВА!

Я замер, в один миг на меня накатило отчаяние — и здесь! Они уже и здесь…

Он проходил прямо через черное стекло в нише. Выбирался с той стороны — ко мне…

Но силуэт вздрогнул, обернулся — и оказалось, что это всего лишь Сова. В такой же, как и у меня, цветастой «пижаме». Забрался на выступ под стеклом, скрючился весь, пытаясь закрыться от света не только ладонями, но и всем корпусом.

Он спрыгнул на пол и, оглядываясь на меня, ушел по коридору. Где–то открылась и закрылась дверь.

Я постоял, переводя дух. Я весь взмок. Холодный, липкий пот.

Но, по крайней мере, наша каюта — вот она! Здесь был теплый свет, и привычно щелкали клавиатуры и мыши, жизнь продол…

Пять кресел, но только два заняты. Туза и Пацака нет.

А Лис и Батый лихо молотили по клавишам и дрыгали мышками, не замечая, что остались вдвоем… Будто заводные куклы, чужие, незнакомые…

Я с трудом удержал порыв выскочить из комнаты обратно в коридор.

— А где Туз и Пацак?

Собственный голос показался мне чужим, каким–то деревянным.

— А, Мессир… — Лис невесело ухмыльнулся. — В гости ушли. И блокнот у меня отобрали.

— Какой блокнот?

— Да Диснея…

— Зачем?

— Свои клочки у них кончились.

— Они решили составить карту… — задумчиво сказал Батый. — Каждый, кто сегодня ходил к психологу, записывал свой маршрут со всеми поворотами.

— Каждый? — повторил я. Поглядел на нашего разносчика блох и слухов. — Лис?

Почему такие тектонические процессы идут незаметно от нас?

Лис, весь сморщившись, глядел в стол.

— Да как–то… Как–то они… Не знаю даже, как это они мимо меня просочились со своими порывами…

— Совсем ничего не знал? — мне даже забавно стало. Наверно, это потому что после страха.

— Нет, ну теперь–то, от Туза… Это Оркан и Хант замутили. Оркан, он с мехмата, а Хантер на физфаке. У них с пространственным мышлением хорошо. Решили, что смогут составить план. Прикинули, что им для этого надо. Объяснили каждому, что надо записывать и повороты, и боковые проходы, и сколько шагов между каждым проходом… Целую систему разработали…

В каюте у шахматистов было людно. Туз и Пацак были здесь. А в центре — Орканоид и Даркхантер. Выдвинув одну кровать как стол, они возились с грудой бумажных клочков.

Вот только особого оживления на лицах я не видел.

И на нас с Лисом как–то не очень приветливо поглядели.

— Зря вы нам не сказали, — Лис уже просочился к самому «столу». — Мессир бы тоже записал, как ходил… Чего такие грустные, не выходит? Мало инфы?

— Я бы не сказал, что ее мало… — пробормотал Оркан.

— А по–русски?

— Что–то не то выходит, — признался Хант.

— Или как раз то, — заметил Туз. — Как раз то, что нужно, чтобы ответить, что же здесь происходит…

— Да в чем дело–то?

— С геометрией здесь что–то не так…

— Если пытаешься обойти вокруг, то…

— Обойти что?

— То, что за стеклами! Зона бункера, которая с той стороны коридора! Что же еще!

— Вы хотите пробраться туда, к этим «окнам», с другой стороны?

— Хотели, да только не судьба. Туда не попасть. Нет ни одного прохода, ведущего туда. Если сворачивать всегда в одну сторону, то рано или поздно вернешься в наш коридор, только с другой стороны… А проходов в то место за стеклами — нет.

— Но как–то же туда попадают?..

— Да это бы еще хрен с ним! — перебил Хант. — Если судить по плану, эта зона… Должна бы быть круглой…

— Должна?

— Да, должна! Только не выходит ни черта! Вот, видишь?

Хант шлепнул по двум листкам. На каждом наброски плана.

— Вот это, — дернул он первый листок, — если выйти с правого конца нашего коридора и идти против часовой. А это — если с левого конца выходить и обходить по часовой. Видишь?

Прорисованные куски лабиринта шли двумя арками, обходя с разных сторон белое пятно. Но когда Хант поднял листки, чтобы стали видны на просвет, и попытался наложить их один на другой, чтобы части планов соединились…

— Видишь? — сказал Оркан. — Не стыкуется ни черта! На одно и то же место — приходятся два разных варианта! Словно там, в коридорах, нет чего–то одного, определенного… А существуют одновременно два разных… И в какой из них попадешь, зависит от того, с какой стороны пойдешь… Выйдешь из нашего коридора слева — попадешь в один вариант, а выйдешь справа — в другой. И чем дальше от нашего коридора, в глубину за эту недоступную зону — тем больше разница… Там, позади этой зоны — уже все коридоры, переходы и ответвления, все совсем разное… Два варианта.

— Или же… — Хант поджал губы и весь сморщился, так не нравилась ему и эта возможность: — В принципе, эти два куска плана можно сшить, но только если периметр взять за полтора пи дэ… Почти два… Исказить метрику пространства, понимаешь?.. Что–то вроде того, как если бы мы обходили черную дыру по радиусу Шварцшильда, на границе разрыва… Но здесь?! Чтобы длина равномерно закругленной границы была не один пи дэ, как у обычного круга, а два?!

— И за стеклом… — вставил кто–то. — Там не просто ангар…

— Открытое пространство. И холм…

— А вверху — что–то вроде двух лун…

— Или два тусклых солнца?..

— Нас перекинуло куда–то, когда входили через тот огромный фоллаутовский шлюз… Или прямо здесь стык миров. Там, за стеклами — параллельный мир…

В темноте после отбоя все кажется возможным… Я встряхнулся.

— Пацак! Ты решил тоже научиться сочинять байки? Только не забудь предупредить, когда смеяться, ладно?

— Мессир, а ты сам–то пробовал смотреть через стекло? — спросил Туз.

— Кончай, Туз! — сказал Лис. — Это просто отражение от ламп в нашем коридоре. И ничего больше.

— А полтора пи дэ? Это тоже — кажется?

— Батый, — позвал я, — а ты можешь перепроверить их расчеты?

И голос Батыя — спокойный, мягкий, бальзам на издерганные нервы:

— Там нечего проверять, Мессир, все и так ясно: они ошиблись.

— Ошиблись? — хмыкнул Туз. — Да они вдвоем, независимо друг от друга план строили! А потом проверяли друг у друга!

— Не они ошиблись, раньше. Те, кто ходили. Ошибка измерения.

— У всех сразу? В один миг считать разучились, да? Не надо ля–ля, Батыйчик! Ошибка — такая штука, которая статистикой устраняется. Один на шаг добавил, другой на шаг отнял…