Однако не все души обречены на переселение. Души правителей государств и мудрецов, которые никогда не забывали своего небесного происхождения и исполняли свой долг, после смерти тела оказываются вновь в своей отчизне, которую, можно сказать, «они никогда и не покидали»
. Не случайно же, отмечает Макробий, древние причисляли к богам основателей городов, а также героев, отличившихся в служении земному отечеству. Их души, как полагают философы, возвращаются в высшие сферы вселенной, неподвижные и вневременные. Звездная часть вселенной становится обиталищем этих душ, которые уже никогда не возвращаются в тела. Млечный Путь — часть этой неподвижной звездной сферы, поэтому совершенно справедливо замечание Сципиона Старшего, что правители и защитники государства обретают здесь вечное пристанище, чтобы уже никогда не покидать его.Макробий развивает платоновскую теорию «первой и второй смерти», также воспринятой средневековой теологией и литературой. Рассматривая вслед за Платоном тело как гробницу души, он считает, что соединение души с телом в акте человеческого рождения на самом деле есть момент ее смерти или в лучшем случае подобного смерти сна. Гибель тела сопряжена с возрождением души, обретающей возможность воспарения к своему первоисточнику. Телесная смерть очевидна для всех, но лишь мудрые знают, что смерть тела влечет за собой возрождение души. Макробий отмечает, что большинство людей не понимают, почему бога смерти иногда называют великолепным, богатым, а иногда жестоким. Он напоминает, что одно из имен бога инфернальной сферы, бога мертвых, было Дит, которое ассоциировалось с латинским словом «богатый». Аналогическое объяснение имени бога преисподней Плутона дает Платон, производя его от соответствующего греческого слова
. Богат этот бог потому, что в момент «второй смерти», т. е. гибели тела, он открывает для души возможности вновь обрести утраченные богатства и присущую ей по природе свободу, а жесток потому, что обрекает самое душу на гибель в момент «первой смерти», которая несведущим кажется жизнью, а на самом деле оказывается погружением в забвение смерти.Комментатор приводит аллегорическое толкование пребывания души в инфернальной области, ссылаясь на древних философов. Подземный мир выступает как аллегория человеческого тела — гробницы, в которой заключена душа. Река забвения Лота символизирует заблуждение души, утратившей знание истины и забывшей свое происхождение. Огненная река Флогетон — это пламя снедающих человека страстей и желаний. Ахерон — это печаль и тоска земного существования, Коцит символизирует то, что вызывает человеческие стенания и слезы, а Стикс — погружение человеческого разума в бездну ненависти.
Любопытно истолкование Макробием наказаний, претерпеваемых душой в царстве Дита. И танталовы муки голода и жажды, и сизифов труд, и другие тяжкие испытания рассматриваются им как отражение жизненного опыта людей. На самом деле это аллегории страданий души, которые она переживает при осознании собственных заблуждений и проступков. Макробию очень близка мысль Вергилия, что наказание душе дастся не извне, а что «каждый из нас понесет свое собственное наказание»
.Путешествие души из верхних сфер мироздания в нижние излагается Макробием как увлекательный роман, и не случайно оно пользовалось в средние века широкой известностью. Душа проходит через «врата Солнца», которые Макробий располагает там, где Млечный Путь опоясывает Зодиак, а его большой круг пересекает Зодиак через два созвездия: Козерога и Рака. Комментатор следует Порфирию, который, в свою очередь, желал согласовать свое описание с повествованием Гомера о пещере на Итаке. В результате, как заметил средневековый глоссатор, была сделана ошибка, на самом деле пересечение идет через созвездия Близнецов и Стрельца.
Созвездие Рака — это врата человека, ибо душа проходит через него, когда спускается на землю. Созвездие Козерога — врата богов, так как через него душа возвращается в высшие сферы. Итак, Млечный Путь — родина души. Ссылаясь на Пифагора, Макробий утверждает, что именно поэтому новорожденный нуждается в молоке, так как первые движения его души происходят на Млечном Пути. Наивная, но такая по-человечески понятная аналогия. На Млечном Пути душа находится в сонме богов, но уже опускаясь к созвездию Льва, она делает свой первый шаг к земному существованию. Однако, пока она не достигла созвездия Водолея, она все еще является частью беспредельной и неделимой Мировой Души. Лишь последующая эманация приводит к индивидуализации души. На круге Сатурна она обретает разум и понимание, на круге Юпитера — способность к действию, на круге Марса — смелость, на круге Солнца — чувственное восприятие и воображение, на круге Венеры — страсти, на круге Меркурия — способность говорить и объяснять, на круге Луны — телесные функции. Именно в этом последнем круге душа утрачивает связь с миром богов и погружается в телесный мир, душа как бы «оглушается». Эти рассуждения Макробия оказали влияние на Исидора Севильского, Беду, Данте и многих других средневековых авторов.
Важное значение для средних веков имело то, что Макробий дал очень краткое, но емкое и понятное изложение существа учения неоплатоников, показал его суть так, что сложнейшая и рафинированная философия смогла стать понятной для образованных людей средневековья, которые, как правило, греческий язык вовсе не знали или знали недостаточно хорошо, чтобы читать сочинения неоплатоников в подлиннике. XIV глава представляет своеобразный «конспект» неоплатонизма.
Макробий рассуждает «по поводу» цицероновского пассажа о том, что люди были созданы с пониманием того, что они должны устремлять свой взор за пределы шара, именуемого Землей, который находится в середине храма. Разум, данный людям, имеет свое происхождение от вечного огня звезд и планет, этих сферических тел, которые вращаются и движутся по своим орбитам с достойной изумления скоростью.
Поясняя, почему Цицерон уподобляет вселенную храму (через Макробия эта аллегория вошла в европейскую культуру), комментатор дает весьма рационалистическое объяснение: это было сделано для того, чтобы через наглядность примера те, кто почитают богами только видимые небо и звезды, могли почувствовать и, быть может, даже представить всемогущество и величие той силы, которая с таким совершенством управляет этой великолепной громадой мироздания. Он стремится соединить эстетическое восприятие и абстрактное постижение, объяснить невидимое через видимое, отвлеченную идею через образ. Это возьмут на вооружение не только средневековые философы и поэты, но и художники, создатели средневековых соборов, посвятившие творения рук своих не исключительно прославлению всевышнего, но и сделавшие их своеобразной моделью и энциклопедией вселенной. Скорее всего, эти художники никогда и не слышали о Макробии. Однако такое созвучие в их помыслах свидетельствует о близости одного из «последних римлян», Макробия, к средневековью больше, чем любое прямое заимствование. Его идеи как бы растворяются в духовном универсуме средневековья, становятся его естественной частью.
Всемогущий создатель всего сущего пребывает в том же храме, в котором живет и человек. Поэтому человек и должен жить как существо, наделенное частицей божественного огня, разума, неподвластного законам телесного мира и возвышающего человека до уровня божественности. Дух, который и есть разум, роднит человека и небо. Бог, которого также называют первопричиной, является началом и источником всего сущего в прошлом, настоящем и будущем. Он, величайший и самодостаточный в своей полноте, порождает из самого себя Ум (Нус). Этот Ум, когда его взор обращен к создателю, обнаруживает полное сходство с ним, но когда он обращается вниз, то он исторгает из себя Душу. Эта Мировая Душа есть также часть Ума, однако по мере эманации: из него она вырождается собственно в мироздание и тела, хотя сама является бесплотной. В ней содержится чистейший разум, однако она уже обретает чувственное восприятие и способность физического оформления и роста. Чистейший разум наделяет ее истинной божественностью, в то время как две последние способности приближают ее к материальному миру. Душа творит телесный мир, человек же самое совершенное из его творений, потому что в него она входит непосредственно, так же как и в небесные светила и тела. Поэтому разум человека близок к небу, он несет в себе божественность. (Как тут не вспомнить очень близкие по смыслу рассуждения гуманистов эпохи Возрождения, стремившихся поднять человека до бога.)