Артур вертел в руках фотокарточку, сделанную фотографом-любителем, задавал подпоручику какие-то обычные в таких случаях вопросы, а сам думал о своем нынешнем задании. Говоря, что он ни черта не смыслит в политике, Артур, разумеется, лукавил. То, что Британия поддерживает Деникина провиантом, оружием и деньгами, известно было в комиссариате каждому денщику. Ходили слухи про сто миллионов фунтов стерлингов, которые Черчилль якобы перевел белому генералу. Но в это Артур склонен был не верить. А вот про двенадцать переданных в Крым танков знал наверняка. И понятно было, что расплачиваться русским за танки и снаряды было нечем… Нечем ли?

Люди, не связанные тесно с Вещами, знающие о них лишь понаслышке, часто недооценивают их силу, не осознают тех возможностей, которые получает владелец… Иногда же просто побаиваются. Здесь не так уж они и не правы, но все же передача пусть даже союзнику, пусть взамен на так необходимое оружие и медикаменты нескольких предметов — не самая блестящая сделка, а сторона, которая генерала к такой сделке принудила, — не лучший союзник… Стоп, остановил сам себя Артур. Женщины! Лошади! И спорт! «И Малыш Стиви», — голосом Генри Баркера проверещало подсознание. Тут же к Красавчику присоединился сэр Артур Уинсли-старший собственной персоной: «Ты обещал Гусеницу, а джентльмены, как известно… не нарушают своих обещаний». Артур мысленно послал деду небольшое, но действенное проклятие. Потом помешкал секунду. И послал такое же мистеру Красавчику. Просто на всякий случай.

— А Топловское? Это ведь тоже не так далеко? — Артур очень тщательно выговаривал слово «Топловское», предполагая, что, произнесенное с английским акцентом, оно будет почти неузнаваемым. И не то благодаря стараниям Артура, не то из-за природной смекалки его собеседника подпоручик сразу догадался, о чем речь.

— Ага! От нашей дачи — рукой подать. Даша, когда на нас дулась, уходила как раз в тамошний монастырь. Правда, так ни разу и не ушла дальше калитки.

— Я тут подумал, Алекс… Нужно сделать небольшой крюк. Мне просто необходимо в это Топловское срочно заглянуть. Трое суток придется, конечно, потерять, но, поверьте, дело чрезвычайной важности. Наверстаем. Клянусь, что если мне вдруг понадобится на вашу… как это… Камчатку, я вас с собой не потащу.

— Это вы к матушке Февронии? Да? Это из-за Предметов… Вещей… Нет-нет, не подумайте, что я что-нибудь выведать хочу. Не мое дело. Поедемте, конечно. Потом наверстаем, — закивал подпоручик. — Маршрут у нас простой. Отсюда до Симферополя бронепоездом, там на узловой пересядем в теплушку… Хорошо бы одним разом до Харькова или даже Орла дотянуть. Дальше, правда, придется потруднее, но можно у местных и коней поискать, если красные не всех забрали… А если повезет, то и там тоже паровозом, правда, патрули… Но сейчас везде патрули, какие-то проверки, аресты, и заранее лучше не планировать. Любая случайность — все планы летят к чертям…

— Да. Бессмысленное занятие — строить планы… — засмеялся Артур. — Но, как говорил один мой давний знакомый, «случайностей не быва…». Алекс! Вот теперь мы действительно уже на месте? И, кажется, я заслужил похвалу.

Майор Уинсли не без гордости зачитал вслух сделанную кириллицей надпись. Те уроки русского, что Артур вытребовал у подпоручика, пока они плыли из Константинополя, не прошли даром.

***

В угловой кабинет их проводил молчаливый татарин, военную выправку которого не смогли скрыть ни мешковатые штаны, ни неряшливая блуза с накладными заплатами на локтях. Сгорбившийся за конторским большим столом мужчина отпустил провожатого и, не ответив на приветствие майора, движением подбородка пригласил того сесть.

— Майор. Подпоручик. Я жду вас здесь уже десять минут.

— Простите, ваше…? — Подпоручик осекся, поймав едва заметный запрещающий жест ладонью. Замолчал.

Коренастого сложения, почти бедно, но опрятно одетый человек, сидящий напротив Артура, выглядел нездоровым. Говорил он тихо, отрывисто, часто кашлял. Французский его был хорош, но после пары общих реплик разговор велся на русском, и Чадову пришлось взять на себя роль переводчика. Артур внимательно слушал, но еще внимательнее смотрел на собеседника — и не мог отделаться от мысли, что перед ним его дед. И неважно, что этот русский был низкорослым, бородатым и измученным до синевы усталостью и хворью. Но в голосе его звенела такая же, как у старого Уинсли, стальная воля, такая же ледяная уверенность в собственной правоте… словно он не человек вовсе, а безупречный механизм.

— Вам все ясно, майор?

— Так точно, сэр! — То, что этот «механический монстр» старше по званию, сомнений не вызывало.

— Я слыхал от здешних Хранителей, что по вашей вине, майор, что-то такое неприятное произошло лет десять назад… Какой-то очень серьезный промах? Генерал Милн поручился, но мне хотелось самому на вас взглянуть, чтобы понять — еще раз подобного не произойдет. Слишком многое я поставил на карту.

Артур вздрогнул. Едва удержался от неприязненной гримасы. Кажется, про Бабочку не знал лишь ленивый.

— И что же вы увидели, сэр?

— Джокер… — Пальцы его непроизвольно шевельнулись, словно оттолкнули что-то прочь. Так игрок, пасуя, отодвигает от себя неудачные карты. Закашлявшись, он потянулся к стоящему на столе графину, взял его, наклонил над стаканом и, обнаружив, что графин совершенно пустой, зачем-то поставил его на пол возле себя. — Выбора нет. Времени нет… Когда вы намерены выдвигаться?

— Немедленно, сэр.

— Да… Так хорошо. Будьте осторожнее. Не хочу сказать, что кому-то из своего штаба не доверяю… Но… Будьте осторожнее.

Он встал и вышел, не подав на прощание руки. И это тоже так было похоже на деда. Произошедшее не имело ничего общего с невежливостью или высокомерием, но всего лишь означало, что разговор окончен и дальше от Артура ждут безошибочных действий.

— Ведь это…? — Артур обернулся к подпоручику.

— Ага. Он самый. Деникин Антон Иванович. Сухарь и зануда ужасный. Но честен, конечно, до скрипа. И бескорыстен, как Дон Кихот. Артур, я вот гляжу на нашу с вами легенду, так это же черт знает что такое! И смех и грех! Вы только послушайте!

Ничего неожиданного Артур не услышал, но до последнего надеялся, что хотя бы по занятой белыми территории получится проехать под своим именем и с относительным комфортом, пользуясь привилегиями офицера союзнических войск. Увы. Приказы не обсуждают, поэтому Артур печалился внутри, однако лицо его выражало внимание, почтение и согласие с каждым словом. «Документы, оружие, деньги — все здесь. Сами мы из Москвы. Челядинцы графини Бутеневой. Берейтор и конюх», — подпоручик едва сдержал смешок, но справился с собой и замолчал, поджидая, пока Артур переварит услышанное. «Графинюшка наша матушка умотала в Турцию, мы же, поиздержавшись и не найдя работы, решили, что пора возвращаться в Москву… Вы мобилизации не подлежите, а я — ваш племянник. Едва доставлю вас домой, бегом побегу записываться в красную конницу. Кстати, вам, майор, выбирать — немы ли вы с рождения, оттого что вас контузило на фронте или неудачно упали с лошади. Я бы выбрал лошадь… Лошадка Му-му.

Очень по-тургеневски», — подпоручик не выдержал и прыснул.

— Пожалуй, так и сделаю, — абсолютно бесстрастно наклонил голову Артур. — Недуг с рождения предполагает знание азбуки жестов, вряд ли я успею ее освоить. Фронт… может вызвать ненужные расспросы. Лошадь — то, что требуется! Хотя я их всегда слегка побаивался. Видимо, не зря.

— Кстати, нам с вами отсюда верхом ехать придется… Вот так да-а‑а! Сюрприз! Думаю, они в штабе все переиграли из-за вечной своей паранойи. В каждом втором шпиона видят. Сперва вслух заявляют одно, потом за закрытыми дверьми решают совсем другое…

— У нас все точно так же, — поморщился Артур. — Ладно. Лошади так лошади. Ненавижу ездить верхом, но ведь до этого Топловского иначе и не добраться, верно?

— Верно… А лошадок нам с вами приготовили. Если у вас нет вопросов, то ваша Муму ждет вас в конюшне на заднем дворе уже под седлом. Каурая. Обе каурые. Выбирайте ту, что больше по душе.