Слова тетушки вдруг дошли до меня здесь и сейчас. Эти и многие другие. Все, что я слышала с детства, все, что проходило мимо моей души как нечто, что не про меня, вдруг осело в моем сознании. Все правда. Все про меня. Словно глаза открылись по-новому. И это нравилось.

Принятие себя успокоило все до глубин души. Ниже уровня чувств. Ниже уровня тела. Глубже той моей части, где обитала та вспыльчивая, ревнивая и уязвленная часть меня, которую я называла змеей. Поверхность сущности может волноваться. Может переживать, впадать в уныние или в состояние счастья. Может менять эмоции, чувства, обстоятельства, действия. А в глубине все остается неизменным. Сильным. Спокойным. И это тоже Я. Все мои переживания, волнения, терзания, огорчения — это тоже я.

И моя змея обижалась и подбивала меня на злость именно потому, что я не чувствовала себя достаточно сильной. Не чувствовала себя собой.

Я правильно поняла ее. Она — это сигнал. Она указывала на место, где болело. А за этой болью была Я. За болью всегда прячется сокровище. Это еще один урок тетушки Улы, который вдруг прояснился в моей голове.

И со змеей не нужно было разговаривать. Нужно было ее просто полюбить. Ведь она — это я. Любить нужно было себя. Это тоже были слова тетушки Улы. И я думала, что любила себя. А сейчас я поняла, что на самом деле я любила то, какой видели меня окружающие. Милой веселой ласковой старательной девочкой. Чтоб по-настоящему полюбить себя, нужно было себя принять. А этого делать я даже не пыталась.

Зато, кажется, смогла сейчас. Потому что чувствовала в груди спокойное тепло. Свое собственное. И наконец-то чувствовала себя целой.

Я чувствовала свою змею. Ту часть меня, которая обижалась и злилась. Из нее исчез мрак. Там стало мирно. Рассосался комок боли и я вдруг почувствовала желание вздохнуть полной грудью. В моем теле что-то тоже изменилось. В моем теле свободно текла сила. В груди и в спине где-то между лопатками вдруг стало легко и свободно. Словно пропали тиски, сдавливающие мою грудь. Я к ним настолько привыкла, что даже не замечала. Сейчас тело казалось удивительно слаженным. Я стояла в потоке собственной силы. Она текла во мне и из меня свободно. Я сама себе казалась окутанной золотистым сиянием.

А нет. Не казалась. Я и была окутана золотым сиянием. Вокруг моих рук, ног, груди образовалось золотое облако. Оно устремилось из меня потоком, оно росло и уплотнялось. Оно заполнило кухню, смело муку со стола и воплотилось в ящера, мгновенно занявшего все пространство комнаты. Огромные крылья рыже-золотой рептилии уперлись в потолок.

Мои чувства смешались. Это мои крылья скребли по перекрытиям потолка. Это мой хвост вылез в коридор и постукивал о стены. Это я прижала саму себя большим чешуйчатым телом к стене возле окна. Это мой чешуйчатый зад припекала близко расположенная растопленная печь. Это я смотрела на саму себя сверху вниз, и одновременно снизу вверх. Я видела глазами ящера собственное удивленно-шокированное лицо, саму себя словно стукнутую мешком муки.

- Риаган! Риаган!!!- я звала его и вместе со мной ревел мой ящер. Козы испуганно метались по загону и блеяли в ответ. Рев зверя навевал на них страх. Я не могла отделить ощущения собственного человеческого тела от звериного. Движения путались и ящер почти неуправляемо дергался по кухне. И главное — я не знала, как убрать его обратно. Или ее. Никогда не задумывалась, какого они вообще пола — эти ящеры.

Потому что история не знает случаев, в которых женщины становились носителями ящера. Это мужская черта. Охотничья.

Почему у меня ящер?!!

В голове не укладывалось это чудо или проклятье. Что с ним делать? Как им управлять?

А вдруг он вообще не убирается? Кто их знает — женских ящеров. Так и будет торчать на кухне. И я вместе с ним. С ней… А-а-а!

Я все таки обожгла зад ящера об печь. Ощущения были такие же, словно это я сама прислонилась бедром к раскаленному каменному боку. Крыло ящера пробило оконное стекло и застряло в решетке когтем. Больно. Я боялась попытаться выбраться от из угла и выйти, потому что не была уверена в том, не затопчет ли меня мой собственный ящер. Что за нелепая смерть — сама себя затоптала. Бредово звучит.

Зверь обладал гораздо более чувствительным слухом, чем человек. Мир для меня наполнился бессчетным количеством разнообразных звуков. Я, кажется, слышала даже перешептывания муравьев и ворчание сверчка под нашей печкой. Мой ум заполонили добавочные картинки, которые видел ящер. От их обилия гудела голова.

К возвращению Риагана я уже изнемогала от жажды, голода, усталости и потребности сходить по нужде.

Охотник появился в доме почти на закате. Я слышала, его шаги больше ушами ящера.

- Милая, смотри, что я принес! - радостный на первых звуках возглас изумленно оборвался в дверях. Увидел мой хвост, догадалась я. А затем полный страха крик. - Яра!!!

- Я здесь! - жалко отозвалась я из угла. Краем зрения ящера я видела, как Риаган протиснулся в дверной проем, без лишних церемоний наступив на мой хвост. Я вскрикнула от неожиданности.

- Кто бы ты не был, убери ящера или я вспорю ему брюхо! - рявкнул озираясь кому-то Риаган и я почувствовала, как в подбрюшье моего ящера уперлось лезвие охотничьего ножа. Того самого особо остро заточенного охотничьего ножа с зазубринками на обухе, которыми как-то хвастался передо мной Риаган.

- Нет, - взвизгнула я от ужаса. - Не надо! Это мой ящер! Здесь никого нет! Никого!

Я заплакала. Не выдержала. Кончились остатки сил и смелости. Я сжалась в своем углу и всхлипывала. Риаган молчал. Наверное, пытался переварить услышанное. А затем острие ножа перестало давить мне в брюхо. Я не сомневалась, что если бы Риаган исполнил свою угрозу, мне было бы очень больно. Невыносимо.

- Что? Твой ящер? Но… Как?

- Я не знаю!!! Я не могу его убрать! - я дрожала от страха, усталости и непонимания, что же именно произошло.

- Я сейчас! - Риаган выбрался в коридор. Хлопнула входная дверь и через пару мгновений охотник приник к окну кухни с обратной стороны и осмотрелся.

- Помоги! Пожалуйста!

- Потерпи!

Лицо Риагана пропало из оконного проема но почти тут же он показался снова уже верхом на своем ящере. Он дотянулся до зияющей разбитым стеклом ячейки окна и вправил крыло моего ящера внутрь, отцепив коготь от рамы. Стало легче. Крыло больше на выворачивалось из сустава и я радовалась своему хотя бы частичному освобождению.

- Я иду к тебе, - предупредил Риаган уже снова от двери кухни и стал пробираться ко мне мимо ящера. Охотник перелез через прогоревшую и уже холодную давно печь, протиснулся под вторым крылом и вот он уже рядом. Я спряталась в его объятьях.

- Ну, что ты, моя лисичка любимая! Ну, не плачь! Все будет хорошо, - он утирал льющиеся с новой силой слезы своими пальцами и приговаривал. Успокаивал. - Ну, подумаешь, ящерицу вызвала. Неожиданно, конечно, но куда деваться. Будешь осваивать. Научишься. Укротим мы ее, чешуйчатую твою. Или его… Кстати, а это «он» или «она»?

- Я не знаю! А если не получится? Если я не смогу?

- Почему ты думаешь, что у тебя не выйдет?

- Женщины не имеют ящеров! Это уже не так, как должно быть! С чего бы всему остальному быть так, как у других?

- Ну, во-первых, у женщин ящеры бывают. Вот прямо тут я спиной чувствую чешуйчатое доказательство этому. А во-вторых, мы из одного народа. Возможно, управляется он так же, как мой. Давай сначала попробуем, а потом будем голосить, если не выйдет.

- Хорошо, - выдохнув, согласилась я.

- Умница.

Моя паника стала уступать здравому смыслу и уверенности, исходившей от Риагана. Он прав. Я еще не попробовала, а уже заранее решила, что не смогу. А может быть получится.

- Что мне делать? Как вы это делаете?

- Я его просто отпускаю.

- Как это?

- Ну… - он задумался ненадолго. - представь, что ты держала что-то в руках, а потом разжала пальцы и позволила этому упасть на землю.