Великий Полководец величаво прошествовал к своему трону, сел и три раза хлопнул в ладоши. Несколько охранников тут же бросились к Алеше, поставили его на ноги и быстро развязали веревки.

— Мне доложили, что их двое, — властным голосом сказал правитель. Где же второй?

Только сейчас зазевавшийся охранник обнаружил, что перед ним стоит лишь один пленник, а его бесформенный спутник бесследно исчез.

— А… я… — затравленно озираясь, начал было охранник, но Великий Полководец не дал ему договорить.

— Трубирану, — коротко бросил он своим телохранителям. И тут же несколько дюжих тимиуков бросились к нерадивому солдату.

— Пощадите! — вдруг завопил тимиук и упал на все четыре колена. — Я его найду! Из-под земли достану!

Не обращая внимания на приговоренного охранника, правитель махнул рукой, как бы отгоняя надоедливую муху, и сделал Алеше знак, чтобы тот подошел ближе.

— Не отдавайте его трубирану, он не виноват, — приблизившись к трону, попросил Алеша.

— Я бы на твоем месте думал сейчас о собственной шкуре, — ответил Великий Полководец.

Вопящего тимиука быстро уволокли, и в зале наступила тишина, нарушаемая лишь шуршанием тяжелых платьев.

— Удивительно уродливое существо, — наконец сказал правитель своим домашним. — Смотрите-ка, стоит на двух ногах и не падает. Пожалуй, я оставлю этого уродца в своем зверинце. Ну-ка, — обратился он к Алеше и покрутил пальцем, — походи по кругу, покажи, как ты это делаешь.

Алеша насупился и, как ему ни было страшно, ответил:

— Не буду.

— Понятно, — спокойно сказал правитель и встал. — В клетку его. Не кормить, пока не научится выполнять команды. Лицо плеткой не портить, он мне нужен целым. — Отдав приказание, Великий Полководец удалился вместе со своими многочисленными родственниками. Когда за ними закрылась дверь, два здоровенных тимиука схватили Алешу за руки и вытащили из зала.

Пока Цицерон перебегал на другую сторону реки, похитители успели скрыться за воротами Главного города. Они проскочили мимо готовых к бою пехотинцев, и строй за ними тут же сомкнулся.

Еще издалека Цицерон заметил, что через центральные ворота в город войти невозможно. Три ряда тимиукских пехотинцев растянулись более чем на километр в ширину. Они стояли плечом к плечу, тускло поблескивая начищенными медными доспехами. Передние ряды пехотинцев были вооружены пращами и копьями, а через каждые десять метров перед строем парами стояли мощные катапульты.

Робот сообразил, что попасть в красную кнопку выключателя ему могут и небольшим камешком, пущенным из пращи, и легким копьем, и уж тем более булыжником. Поэтому он слегка наклонил голову, закрыл манипулятором самое уязвимое место на груди и двинулся прямо на войско. Когда до первого ряда пехоты оставалось метров сто, Цицерон включил мигалку с сиреной и бросился на тимиуков. При этом он устрашающе размахивал свободным манипулятором и гудел:

— Уйди! За-дав-лю!

Остановил Цицерона сильный удар в голову. Огромный булыжник срезал мигалку, как будто её и не было. По шеренгам пехотинцев пронесся рев одобрения, а Цицерон, быстро оправившись от удара, отошел назад. Сделал он это вовремя: оба фланга, гремя оружием, вместе с машинами подтягивались ближе к центру.

Если бы удар булыжником пришелся чуть ниже, скорее всего остался бы робот лежать на подступах к городу. Цицерон понял, что против такого противника лобовой атакой он ничего не добьется: и Алешу не спасет, и сам погибнет. Единственно правильным сейчас было выйти из зоны обстрела и попытаться обмануть противника. Так Цицерон и поступил. Едва он отошел на безопасное расстояние, как тут же на место, где он только что стоял, градом посыпались камни.

До темноты оставалось не более часа. Оранжевое солнце, словно гигантская начищенная медаль, висело над самым лесом, отчего верхушки деревьев казались отлитыми из золота. До ближайших деревьев было несколько километров, но Цицерон решил идти именно туда, чтобы дождаться темноты, а потом при тусклом свете ночного светила обмануть тимиуков и пробраться в Главный город с другой стороны.

Он очень быстро побежал вдоль берега реки, надеясь сбить тимиуков с толку и увести войско за собой. Но опытные в военном деле тимиуки не собирались уходить от центральных ворот. Они лишь послали вслед за роботом небольшой, но хорошо вооруженный отряд пехотинцев. Может, не было в планах тимиуков догнать Цицерона, или робот бежал слишком быстро, во всяком случае, через некоторое время Цицерон заметил, что сильно оторвался от преследователей.

Огибая злополучный город по кривой, он все время оборачивался и на бегу бормотал:

— Если они будут мучить Алешу, я уничтожу свою мирную программу, и тогда им придется очень плохо. Но если я уничтожу свою мирную программу, я уничтожу самого себя. А если я уничтожу самого себя, то не смогу помочь Алеше. Что же это делается? Я, правнук допотопной бронемашины и микрокалькулятора, крюком не трону своего собрата, даже если это сломанный трехколесный велосипед. А эти так называемые разумные существа почему-то все время охотятся друг на друга, воюют, издеваются над своими пленниками. Почему? И ведь не от трубиранов они произошли, а от обезьян. Мартышки такие безобидные, пока ходят без штанов. Да и тимиуки вроде не очень агрессивные, если поодиночке. С одним поговоришь — нормальный гомо сапиенс. И накормит, и поможет. А в толпе почему-то все как один мучители и троглодиты. Хоть выключи, не понимаю.

Цицерон миновал небольшой лесок и неказистую тимиукскую деревеньку на живописном косогоре. Обогнул круглое, как блюдце, деревенское озерцо, перелез через два глубоких оврага и вскоре убедился, что посланный за ним отряд безнадежно отстал. А потом и солнце закатилось за горизонт, и на планету опустилась короткая тимиукская ночь.

У Цицерона был целый час времени, чтобы в темноте незаметно проникнуть в город. Решив, что отряд уже никак не сможет ему помешать, он взял сильно влево и быстро побежал туда, где на фоне ультрамаринового неба чернели стены и высокие шпили башен. Грохот от его тяжелой поступи в ночной тишине разносился на несколько километров, и робот перешел с бега на быстрый шаг. После этого он включил ночное зрение, поискал городские ворота и не разбирая дороги направился к ним.

— Никогда не думал, что мне придется носиться по какой-то дикой планете и спасать мальчика, — на ходу гудел робот. — Насколько я разбираюсь в собственной начинке, в моей программе этого нет… — И тут Цицерона будто осенило. Он встал как вкопанный и пробормотал: — А почему же тогда я это делаю? Я, грузчик высшего разряда, грузоподъемностью пять тонн, вместо того чтобы носить и складывать в пирамиды ящики, бегаю от мелких шестиногих тимиуков и ищу Алешу. Что-то здесь явно не так. Может, я уже и не грузовой робот, а какой-нибудь спасательный? А может, я и не робот вовсе? Вернусь домой, надо будет это как следует обмозговать. — Цицерон продолжил путь, но мысль эта ещё не раз посещала его железную голову.

Наконец Цицерон добрался до городской стены. Входные ворота с внешней стороны никем не охранялись. Очевидно, у Великого Полководца не хватило солдат, чтобы окружить столицу сплошным кольцом. А может, тимиуки не предполагали такого развития событий и собрали все силы у центрального входа.

Стараясь не шуметь, Цицерон осторожно прошел вдоль стены и заглянул в темную арку ворот. Ночная улица была совершенно пуста и напоминала длинный коридор, ограниченный с обеих сторон глиняными заборами.

— Есть тут кто? — тихо спросил он, и его густой бас эхом прокатился по спящим дворам.

Ответа не было, и робот проследовал дальше, но сразу за аркой его остановил сильный удар дубиной по голове. От удара голова Цицерона загудела как колокол, а вслед за этим на робота со стены посыпались притаившиеся охранники. Пытаясь свалить гиганта, они облепили его как мухи.

— А вот это уже самое настоящее хамство, — возмущенно прогудел Цицерон. Единственное, что он мог сделать, это сорвать двух тимиуков с плеч и откинуть их подальше от себя. Но солдат было слишком много. Один из них очень удачно прыгнул роботу на грудь и, сам не зная того, нажал ногой на красную кнопку. Фотоэлементы у Цицерона тут же потухли, он застыл на месте с поднятыми манипуляторами, а затем с грохотом плашмя упал на землю.