Главарь слышал, как двое встали с кресел; дверь распахнулась, затем снова захлопнулась.

Он снова откинулся на спинку. Годы и колоссальное напряжение иссушили и ослабили его; он не мог позволить, разумеется, чтобы те трое это заметили, но это было так. Времена безвозвратно изменились. Новые последователи Веры соглашались теперь лишь за деньги исполнять вековой обряд. Не говорили на родном языке. Утратили способность изменяться и обращаться в иные предметы. Все это умел только он. Он один.

Силы его на исходе. И это — последний шанс. А он в том, чтобы следовать легенде, имя коей — Последний порог.

Медленными шагами главарь направился в противоположный угол комнаты, где стояла кровать, и в изнеможении опустил на матрац свое усталое тело. Несколько минут изучал оштукатуренный потолок. Сознание его затуманилось; он снова был там. Там, в деревне Тай-Пин, где прошли его лучшие годы.

Он вспомнил золотые чертоги, построенные в знак признания могущества Веры и бога ее — единственного истинного бога, властителя загробного мира, владыки перевоплощения.

Он вспомнил своего наставника, духовного отца, который передал ему тайное знание о Последнем пороге.

И, лежа на голубом с золотом покрывале кровати в номере отеля “Шератон”, он вновь шептал те слова, что с того дня остались в его памяти.

Средоточие всего есть желудок. В нем — жизнь, и в нем — смерть. Жизнь здесь начинается и кончается; здесь же живет душа. Вскрой его — и ты уничтожишь жизнь. Жертва перешагнет тогда Последний порог.

За которым не будет больше перевоплощений. И закрытый окажется путь к трону господа. Мы, люди Веры — лишь хранители наших желудков, но мы шагаем по земле как бессмертные, с нами — покорность господу, в руках наших — жизни смертных.

Главарь вспомнил, как они умирали.

Как ручьем вытекала кровь через перерезанные артерии.

Как уходила из них сила жизни — через продольный разрез в желудке.

Затем, когда вместилище жизни разрушено — снять кожу с тела…

И последнее посвящение господу — тело высоко в древесных ветвях, символ нашей мощи и нашей преданности.

Наконец — захоронение внутренностей. Последний порог.

И так продолжалось тысячелетия. Еще до того, как Вера распространилась за пределы Китая — в Румынию, Россию, Литву, Трансильванию — легенды о них ходили по всей стране. Жуткие рассказы об их небывалой силе, об их способности превращаться в деревья и бестелесные существа, как чума, бродили между деревнями.

Но затем, когда Вера покинула пределы родины… Жертвы множились, вера росла, но они потеряли легенду. Для белых они были не более чем маньяки-кровососы, красноглазые люди-карлики. Их запомнили как слуг дьявола, которые ночами прокрадывались в спальни и запускали клыки в трепещущую плоть юных дев.

Жертвы множились, но была утеряна цель. Ряды их таяли — один за другим соратники главаря освобождались от суеты мира. Бог вознаграждал их за труд, впереди их ждала вечная жизнь. До тех пор, пока не остался лишь последний из них — он сам.

И он ездил, выискивал, убивал и намечал новые жертвы, но этого было мало. Богу нужна была кровь. И в конце концов он оказался в Америке, самом чреве обезумевших мясоедов, убивавших свои желудки. И, призвав на помощь тысячелетние тайны Веры, он задумал последнюю, великую жертву, и ей должны были стать многие и многие тысячи.

Но времена изменились, и он был немощен и стар, и бог поразил его слепотой в наказание. Украшениями золотых чертогов ему приходилось платить за кровь, и передавать секреты веры в руки непосвященных — бог требовал жертв, а ряды преданных все таяли.

И вот золота почти нет, но замысел близок к осуществлению. Скоро, скоро господь сможет оценить его труд. Он получит прощение, и воссоединится с ушедшими в вечной жизни.

Но сначала нужно покончить с Синанджу. Заставить белого и корейца со стальным взглядом перешагнуть Последний порог. Многие века длилось между ними перемирие, чтобы закончиться именно сегодня.

— Для чего ты носишь этот дурацкий костюм?

Вики Энгус посмотрела на свое голубое мини-платье с золотой нашивкой на рукаве, затем — с обидой — на Римо.

— Почему это дурацкий? Это форма лейтенанта Звездной экспедиции. Я всегда ношу ее, когда летаю.

— Ты, значит, тоже из этих, — кивнул Римо.

— Из этих?

— Ну… звезданутых.

— Звездных! — сердито поправила его Вики. — Но я не люблю, когда меня называют так. А теперь тихо, я буду выводить корабль на околопланетную орбиту.

Вики несколько раз нажала на пустой пластиковый поднос от завтрака, издавая бибикающие звуки.

Владелец фабрики унитазных сидений, занимавший кресло через проход от Вики, привлеченный необычным шумом, поднял голову.

— Координаты посадки введены! — произнесла Вики.

В динамике над ее головой раздалось гудение, а затем послышался голос стюардессы:

— Прошу всех пристегнуть ремни. Через несколько минут наш самолет совершит посадку в Хьюстоне.

Расцепив скрещенные ноги, Вики застегнула ремень, при этом юбка ее поднялась еще на сантиметр. Владелец фабрики унитазных сидений опустил журнал, чтобы не упустить редкостное зрелище.

Несколько минут спустя самолет, коснувшись колесами посадочной полосы, заскользил к зданию аэропорта. Голос в динамике выразил надежду, что пассажирам полет понравился.

Подпрыгивая на сиденье. Вики громким голосом отдавала приказания штурману космического корабля. Владелец фабрики сидений, слегка привстав, страдальчески поднял брови.

— И почему это у самых клевых телок всегда не в порядке мозги? — вполголоса пожаловался он, ни к кому, впрочем, не обращаясь.

Привстав с сиденья, Вики потянулась за лежавшей на верхней полке багажной сумке с серебристой эмблемой Межпланетной федерации — созвездие в окружении двух туманных силуэтов.

Головы всей мужской части салона, как по команде, повернулись в ее сторону. Из глоток вырвался общий разочарованный вздох, когда обзор загородил внезапно появившийся рядом маленький азиат в желтом кимоно.

Римо, Чиун и Вики пошли по салону к выходу; улыбающаяся стюардесса пригласила их снова воспользоваться услугами их компании.

— Спасибо, — кивнула ей Вики. — Экипаж! Приготовиться к высадке!

Худенькая плоскогрудая стюардесса с недоумением наблюдала, как Вики медленно спускается вниз по трапу, сопровождая каждый шаг хлюпающими звуками. За ней мелкими шажками спускался Чиун.

— Эти двое что, вместе? — спросила она у чуть отставшего от них темноволосого молодого человека.

— Да, — кивнул Римо. — Это капитан Джерки и мистер Шмук.

— Похоже на то, — согласилась стюардесса. Сев на рейсовый автобус, Римо, Чиун и Вики отправились в центр города. Пассажирами, сидевшими напротив них в салоне, оказались толстая белая матрона, изо всех сил прижимавшая ребенка к обширной груди, и некто Делавар Торрингтон-младший, известный его современникам как ДТ-2.

Как раз в этот момент ДТ-2, прижимая к уху приемник, наслаждался очередным поп-шлягером на такой громкости, что рев двигателей “Конкорда” показался бы рядом с ней чем-то вроде шума воды в ванной.

В процессе этого Делавар Торрингтон-младший сползал все ниже и ниже по сиденью, стараясь проникнуть взглядом под юбку Вики.

— У-ух, мамочка! — присвистнул он.

Поймав его взгляд. Вики плотно сжала колени и ближе придвинулась к Римо. Римо же в данный момент всецело был занят мыслями о сиденье, находящемся под ним. Он плотно уперся подошвами в пол и, когда водитель запустил мотор, слегка приподнялся над сиденьем.

Задержав дыхание, Римо оторвал от пола обе ноги. Тело его зависло в трех дюймах над сиденьем.

Автобус тронулся; Чиун, сидевший рядом с Римо, кивнул. Медленно выдохнув, Римо опустился обратно. Кроме Чиуна, его странных упражнений не видел никто; для Чиуна же это была обычная утренняя гимнастика.

Вики сжала предплечье Римо.

— Вон тот тип глазеет на меня!