— Пока нет,— Джонни помрачнел.

— И ты так и не знаешь, кто он такой?

— Нет.

— Как ты ему платил?

— Наличными. Поверишь ли, но я оставлял деньги в верхнем ящике стола в моем доме. Он забирал их, когда там никого не было. Я пытался выследить его, но у меня ничего не получилось. Деньги лежали неделями, потом я сдавался, и он преспокойно забирал их. Вот так я покинул сцену.

Дрожащей рукой Джонни вдавил окурок в пепельницу и вновь закурил.

— А потом меня попросили выступить на благотворительном вечере Фонда борьбы с респираторными заболеваниями,— усталые глаза Джонни ярко блеснули.— Ты можешь представить, Джулиан, что значит для меня отказ от дела всей жизни. О боже, как я люблю петь! И я еще пою, отлично пою. Это не самореклама. Я знаю, что говорю. Я начал мечтать о «Мэдисон Сквер Гарден», Это будет праздник! Я снова почувствую себя молодым. И я бросил пить и курить, регулярно Занимался в спортивном зале.

— А потом позвонил шантажист.

Джонни кивнул:

— Он потребовал, чтобы я отказался от участия в благотворительном вечере. Я послал его куда подальше. Я собирался пегь бесплатно, хотел помочь больным людям. Даже если бы он устроил скандал, это не отпугнуло бы зрителей. «Ты еще пожалеешь»,— предупреждал он, но я стоял на своем. Я ждал, что он обратится в какую-нибудь газету, но пресса молчала. Затем, когда в самолете объявили, что на борту бомба, я чуть не умер от страха, Джулиан. Я знал, что она положена для меня.

— Но бомбы не оказалось.

— Совершенно верно. Ложная тревога понадобилась для того, чтобы я опоздал на концерт.

— Это возможно.

Джонни оперся о спинку кресла.

— Мы вернулись в Чикаго.

— Мы?

— Я и Эдди Уизмер. Он со мной уже двадцать восемь лет. Эдди пытался достать билеты на ближайший рейс, связаться с тобой. А пока я сидел в зале ожидания, стало известно, что в мужском туалете застрелили человека,— Джонни глубоко вздохнул.— Луи Сэйбола, моего голливудского агента. Он помогал мне перевезти тело Беверли.

Глаза Квиста превратились в щелочки.

— А сегодня утром машина сбила другого твоего приятеля, Макса Либмана?

Джонни кивнул.

— По всему выходит, что следующей жертвой стану я, не так ли? 

Прозвенел звонок у входной двери.

Квист встал, чтобы открыть ее. Без предварительной консультации с ним швейцары впускали в дом только четверых: Лидию Мортон, Констанс Пармали, личную секретаршу Квиста, Дэна Гарви и Бобби Гилларда — его главных помощников.

На пороге в легком ситцевом платье стояла Лидия, в ее темно-фиолетовых глазах вспыхивали веселые искорки.

— Я подумала, что мы можем позавтракать пораньше,— улыбнулась она.— Мне что-то не спится.— Войдя, она помахала рукой Джонни, колдующему у бара.

— Привет, Лидия,— поздоровался тот.

— Свари нам, пожалуйста, кофе,— попросил Квист.— И, пока будешь на кухне, прикрой за собой дверь. Нам с Джонни нужно кое-что обсудить, прежде чем мы решим, посвящать тебя в это дело или нет.

Сэндз проводил Лидию восхищенным взглядом.

— Потрясающая женщина,— выдохнул он.

Квист достал из серебряного ящичка новую сигару.

— Вопрос номер один, Джонни. Почему ты здесь, а не в полицейском участке? Почему ты обратился ко мне, а не к фараонам? — он раскурил сигару.

С бокалом в руке Сэндз вновь закружил по комнате.

— Рано или поздно нам придется совершить последнее путешествие. В рай или ад, или в небытие. Но я туда не тороплюсь. Я не хочу умирать.

— Так попроси полицию защитить тебя.

Сэндз глубоко вздохнул.

— Кто позвонил в авиакомпанию, чтобы предупредить о бомбе в самолете? Неизвестный. Но этот звонок вернул меня в аэропорт, и я находился там, когда застрелили Луи. Что делал Луи в чикагском аэропорту? Я не знаю. Что делал Макс Либман в Нью-Йорке? Понятия не имею. Он собирался сказать мне об этом при встрече. Организационный комитет благотворительного вечера арендовал для меня автомобиль. Этим утром я приехал на нем из «Гарден» в отель, оставил его прямо у входа и отдал ключи швейцару. Это было примерно за пятнадцать минут до того, как Макса нашли на проезжей части. Никто не видел, как он погиб. Его мог сбить я, и ставлю четыре доллара против одного,— при осмотре автомобиля, на котором я приехал в отель, обнаружатся следы столкновения. Обратись я в полицию, им тут же дадут знать, что у меня был повод для убийства и возможность для его совершения.

— Что за повод?

— Все замыкается на шантажисте. Я скрыл истинные факты смерти Беверли. Я заплатил двести тысяч, чтобы они не выплыли наружу. Два человека, которые знали правду, мертвы. Допустим, я решил, что шантажист — один из них, и для верности укокошил обоих.

— Ты думал, что один из них — шантажист?

— Таких мыслей у меня не было. Они оба — мои друзья,— губы Джонни сжались.— Мне пятьдесят восемь лет, дружище. Возможно, меня ждет даже обвинение в убийстве. Потом суд. Мое прошлое вывернут наизнанку. Вспомнят Беверли, моих четырех жен, десятки других женщин и еще бог весть что. Возможно, суд решит отправить меня за решетку, пока мои адвокаты будут добиваться отмены приговора. Возможно, им это удастся, возможно, и нет. Ничего этого не нужно, Джулиан. Лучше я выпрыгну из твоей лоджии. Я хочу жить. Я хочу петь и смешать с дерьмом этого шантажиста. Я хочу развлекаться. Если бы история с Беверли стала достоянием широкой публики, я бы смог вывернуться. Показания Луи и Макса обелили бы меня. Я больше не играю католического священника. Но теперь меня могут обвинить в трех убийствах, а это уж чересчур, Джулиан.

— Итак, ты не хочешь обращаться в полицию. Но твой шантажист выложит все, что ему известно. Нет?

— Возможно, он подождет, чтобы увидеть мою реакцию. Несколько часов или дней, или недель. А не попытаться ли нам нанести упреждающий удар?

— А где был Эдди Уизмер? Он же всюду сопровождает тебя.

— Остался в «Гарден». Помогал считать выручку от вечера.

— Джонни, у меня рекламная компания, а не детективное агентство,— напомнил Квист.

— Твои сотрудники в десять раз умнее частных детективов. Ты знаешь мир, в котором я живу. Я — твой клиент. Если ты начнешь подбирать информацию, касающуюся меня, это никого не удивит. У тебя налаженные связи с прессой, радио, телевидением. Ты лучше других знаешь, как нейтрализовать распространяющиеся слухи. Проводимое тобой расследование не омрачит мне жизнь. От фараонов этого ждать не приходится.

Квист нахмурился:

— Если я соглашусь, Джонни, все подробности этой истории станут известны по меньшей мере четверым. Ты пойдешь на такой риск?

— Кому именно?

Квист кивнул в сторону кухни.

— Лидии, она не только близкий мне человек, но и ведущий специалист моей компании. Дэну Гарви, моему заместителю. Бобби Гилларду, ты виделся с ним в «Гарден». Конни Пармали, моей личной секретарше, ты ее знаешь.

— Ты — тренер, Джулиан, и сам набираешь команду.

— Наверное, мне следует проверить, все ли у меня в порядке с головой, но ты — мой друг и мой клиент.

Лицо Джонни озарила широкая улыбка.

Приемную «Джулиан Квист Ассошиэйтс» украшали картины современных художников, довольно часто менявшиеся. В понедельник, через день после благотворительного вечера, посетители могли полюбоваться произведениями Роя Лихтенштейна, Лэрри Белла и Дона Эдди.

К сожалению, клиентам не удавалось по достоинству оценить мастерство художников, потому что, войдя в приемную, они не могли оторвать глаз от мисс Глории Чард, восседавшей за полукруглым столом, уставленным телефонами. Курьеры приносили письма, адресованные другим фирмам, чтобы лишний раз взглянуть на нее, по той же причине в приемную заскакивали посыльные с молочными коктейлями и кофе, хотя их ждали совсем в иных местах. Слово «нет» мисс Чард произносила гораздо чаще, чем любая другая женщина. Впрочем, од-. ному или двум сотрудникам она могла бы ответить «да», а своего босса просто боготворила.