Поиск
97
Так жизнь пуста, так грезы ярки!
Над бездной радуга горит,
И вечный свод небесной арки
Глаза и душу веселит.
А под богатством зыбких красок
Зияет в бездне вещий мрак,
И говорит мне кто-то грозно,
Что жизнь направлена не так.
98
Больной, угрюмый человек,
Зачем глядишь ты на детей?
Зачем ты отравляешь их
Безумной мрачностью своей?
Им радость жизни суждена,
Им любы птички и цветки,
И не под силу их плечам
Мертвящий гнет мирской тоски.
99
Верьте, люди, если скажут,
Что безумно я живу,
И с моим названьем свяжут
Безобразную молву.
Дерзок я, нигде предела
Не нашел мой произвол.
В рай мечта моя взлетела,
В ад я сам ее низвел.
Сладким светом горних кущей
Наслаждаться не хочу.
Я к тоске, меня зовущей,
В бездну адскую лечу.
100
Утомленный горячими ласками
Обнаженных наложниц и жен,
И куреньем восточным и сказками
В сладострастный покой погружен,
На подушках роскошного ложа
Неподвижен и мрачен владыка,
И у ног его трепетно лежа,
Не поймут омраченного лика.
Но внезапно улыбкой жестокою
Отвечая внезапной мечте,
Он встает пред женой черноокою,
Несравненной в своей наготе,
И на землю ее повергает ударом,
И бичует румяную кожу.
А потом, в утешение карам,
Вознесут к господинову ложу.
101
Путь лежит по каменцу.
Ноги в кровь изрезал я.
Но не близок я к концу.
Все со мной печаль моя.
102
Ненавижу снова женщин и обманы,
Стены и туманы.
Все и мне враждебно: пасмурные домы,
Улиц переломы.
Ненавистна правда глупая людская,
И неправда злая.
Стану утешаться данным мне жестоко
Виденьем пророка.
103
Воздвигнет мне царство
Живая мечта, —
Там с радостью мука
Чудесно слита.
Нагой красотою
Украшу мой двор.
Пажей наготою
Насыщу мой взор.
И дев обнаженных
Светла красота,
И радостна сердцу
Моя нагота.
Веселые пляски,
И смех, и вино,
И всем мое ложе
Доступно равно.
Когда же устану
Я петь и плясать,
Неловких велю я
Схватить и связать,
И сечь прикажу я,
Чтоб тешить мой гнев,
Пажей обнаженных
И трепетных дев.
И слаще свирели
Обрадует крик,
Пронзителен, звонок,
Нестроен и дик.
Но, так же, как радость,
И муки любя,
Мучительно высечь
Велю и себя.
Мне радостна будет
Жестокая боль, —
Скрещенье жестоких,
Разнузданных воль.
104
Если б я могла, как платье,
Плоть мою переменять,
То отбросить это тело,
То войти в него опять, —
Я умчалась бы далёко,
И в путях добра и зла
Много жизней разновидных
Променяла б и сожгла.
Испытала бы утехи,
И страдания, и грех,
И безумных пыток стоны,
И беспечно-звонкий смех.
Но жизнь однообразна,
Я — вечно та же я,
И тягостны томленья
Такого бытия.
Мой смех, моя веселость,
И все мои вины
Должны быть той же мною
В слезах растворены.
Блаженство истязанья
Так скудно веселит, —
За обнаженной мукой
Идет тяжелый стыд.
И самый стыд, — могла бы
Я радость в нем найти, —
Но вечный смех докучный
Смогу ли я снести?
Так жизнь однообразна,
Что я — мой злейший враг, —
Клеймит меня навеки
Мой каждый смелый шаг.
105[32]
Тяжелые сны меня мучат,
Но мне никогда не наскучат.
Умею призвать их я сам.
Себя опьяняя нарочно, я жгу
В ночной тишине фимиам
Таким невозможным богам,
Что даже о том рассказать не могу.
Стремлюся я к снам этим жадно,
И мучат они беспощадно.
вернуться
32
Тяжелые сны — центральный мотив одноименного романа Сологуба.
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: