— Я сделал все, что мог, прочитал все нужные молитвы. Как договорились… Теперь надо положиться только на волю Аллаха…

Абишбай и Болатбек, каждый по-своему, переживали болезнь Аккыз, только делали это молча, не делясь друг с другом своим горем. Как принято среди мужчин.

Однажды Болатбек подал бабушке напиться, но чашка выпала из ее рук и разбилась.

— Не грусти, мой жеребеночек, — сказала Аккыз едва слышным голосом. — Это к счастью. Твоя бабушка теперь выздоровеет… Небо послало нам знак…

Болатбек кивнул головой и улыбнулся сквозь слезы.

Вечерело. Солнце скрылось за неровными отрогами гор, но вершины еще оставались освещенными его последними, прощальными лучами.

Тлеукул слез с лошади, разнуздал ее, пустил пастись, а сам стоял на склоне и смотрел вниз, на раскинувшийся вдалеке аул, который уже затягивался сизой вечерней дымкой.

Снизу по тропе поднимался Болатбек. Когда он подошел совсем близко, горы погасли, но темнота не захватила еще все просторы склонов и долин.

— О чем вы говорите, Тлеукул-ага? — спросил Болатбек. — Стихи, да? Сами придумали?

— Может, я, а может, и не я, — улыбнулся Тлеу-кул. — Народ придумал, сынок. Давно уже эти слова живут на свете. Я их еще от своего деда слыхал.

— Значит, так и будет, как солнце обещает?

— Конечно, — ответил Тлеукул. — Ты посмотри, — он показал рукой на запад, — заря сегодня совсем красная была, верно? Ветра никакого… — Он снова повернулся к аулу, — дым столбом вверх поднимается… Это все к тому, что завтра такой же погожий денек, как сегодня, будет. Солнце про то и говорит… А вы в школе стихи учите?

— Конечно, Тлеукул-ага. Только этих ваших стихов мы еще не проходили… Вот скажите, я давно хо: тел спросить… Одни говорят, что мулла лучше лечит, а другие — что врач лучше. Кто же правильно говорит?

— Сам ты, Болат, разве не понимаешь? Ай-ай… — Тлеукул зачмокал языком. — По-серьезному спрашиваешь?

— А почему тогда дедушка Абишбай все время Каражана зовет к моей бабушке? Она уже давно больна, вы знаете… Каражан приходил, лечил… только ничего не помогает… Лошадь забрал… А врача так и не позвали… Почему?..

Тлеукул внимательно выслушал сбивчивую речь Болатбека и сказал:

— Твой дед Абишбай — хороший и честный человек, все его уважают… Но вот только доверчивый он слишком. Как в старину заведено было, так и живет… Да простит он меня за такие слова… Я тоже раньше доверчивый был, смолоду… Погляди на мою деревяшку… — Он выставил вперед левую ногу. — Если бы мулла умел лечить, я бы не остался без ноги… А ведь он получил тогда от меня моего скакуна и единственную дойную корову.

— Я думал, вы были ранены, Тлеукул-ага, — сказал Болатбек.

— Да, был. Десять с лишним лет с тех пор прошло. Тогда у нас в Семиречье жестокие бои шли. С басмачами… Ты в те годы по юрте еще ползал. Как ягненок однодневный.

— Нам в школе рассказывали, я знаю.

— Тогда меня и подстрелили… В ногу… Вот сюда. — Тлеукул нагнулся, постучал по деревяшке. — А жара стояла — вся земля потрескалась… Врача у нас в отряде не было, отправили меня в аул… Думал — само заживет, да получилось плохо. Привели ко мне добрые люди муллу. Три дня надо мной молитвы читал — не помогло. Хуже стало… Почернела нога — глядеть страшно… Конечно, бывает, что мулла ученый, в болезнях разбирается. Тогда и помочь может: не молитвой, а травами, настойками разными. Мне вот такой не попался… И других мулл приводили… Добро все выманили, а толку никакого… Как колодец посреди степи — копают, копают, а воды и пригоршни не показывается…

— А если нарочно они? Потому что вы за красных были?

— Кто знает, может, ты и прав. Я ведь враг для них… Или впрямь верили, что молитвами помогут. Среди них и честные тоже ведь есть… Чуть не умер я тогда.

— Кто же вас вылечил?

— Спасибо, в Алма-Ату отвезли, в больницу. Я там с полгода лежал. Сам, вот видишь, живой, а ногу спасти не могли. Поздно было.

Болатбек прикусил палец, задумался.

— Тлеукул-ага, — сказал он потом, — я хотел вас спросить… Дедушка не хочет врача звать — говорит, раз мулла не помог, никто уже из людей не поможет. А я все-таки позову… Как вы скажете?

— Я тебе, сынок, так отвечу. По нашим обычаям, сам знаешь: слово старшего — закон. Перечить нельзя… Но сейчас ты правильно рассудил. Я тоже, если бы знал, что так плохо, давно бы за врачом поехал… Надо, надо ехать, не терять время…

В тот же вечер Болатбек, набравшись духа, сказал Абишбаю:

— На рассвете в Каскелен поеду.

— Зачем? Что еще надумал?

— Врача для бабушки привезу.

Абишбай молчал, покачивая головой. Он не рассердился на Болатбека, а тихо сказал:

— Далеко, Болат. Врач не поедет в такую даль.

— Как же не поедет, когда бабушке так плохо!

— На все воля Аллаха…

— Все равно поеду! — сказал Болатбек, сам удивляясь своей смелости.

Дед ничего не ответил, только отвернулся.

Молча они легли спать, и Болатбек долго не мог уснуть, хотя старался изо всех сил: ведь завтра надо было встать как можно раньше. Он слышал, что дед все время ворочается на своей подстилке, кашляет — тоже не спит…

Болатбек проснулся, когда уже совсем рассвело. Деда в юрте не было.

— Как же я? — ужаснулся он. — Думал чуть свет выехать — и проспал. Не зря говорится: сон это первый враг. Бабушка! — позвал он.

— Что? — отозвалась Аккыз еле слышно.

— Как твое здоровье сегодня?

— Лучше, мой жеребеночек, намного лучше.

— Потерпи еще чуть-чуть, ладно? — шепнул Болатбек. — Я скоро доктора привезу…

И, не дождавшись ответа, выскочил из юрты. Он знал, где возьмет лошадь: помчался прямо к Тлеукулу.

Поздно вечером Болатбек и Тлеукул вернулись с врачом.

Аккыз уже умерла…

— Салам, Кадыркул!

— Салам, Болатбек! Хорошо, что опять встретились.

— Не забыл нашу клятву?

— Нет, что ты!

— Как живешь, Кадыркул?

— Какая у меня жизнь! Все одно и то же. За овцами целый день хожу, а приду домой, по хозяйству заставляют. Каражан и его жена без работы не оставят… И без синяков… Удачен тот день, когда ни разу меня не ударят, ни разу не обидят.

— Да не поддавайся ты! Только и знаешь спину подставлять.

— А что я могу сделать?

— Язык-то у тебя есть? Покажи!.. Хоть бы ответил им как следует. Чтоб знали…

— Еще хуже будет… Пробовал уже… Конченое мое дело. И школы мне не видать.

— Скажешь тоже! Я тебе обещал и слово сдержу, не думай. Поговорю с учителем… Только смотри не подведи: когда позовет, приходи сразу.

Кадыркул тяжело вздохнул:

— Тебе хорошо говорить. А меня Каражан худо-бедно, а кормит. Кусок хлеба каждый день дает… Если выгонит, куда я денусь? Как жить буду?.. Да и не пустит он меня никогда…

— Не пропадешь, придумаем что-нибудь, — бодро ответил Болатбек, но настоящего ответа он, конечно, не знал. Поэтому добавил: — Давай в ассыки играть, Хочешь? Пошли на дорогу…

Они расставили кости, начали играть. Вскоре к ним присоединился еще один мальчишка, Абыхан, из юрты, стоявшей неподалеку. Игра оживилась, делалась все азартней: игроки увлеклись так, что не замечали ничего вокруг.

Внезапно Абыхан поднял голову, пригляделся и сказал:

— Смотри, Кадыркул, твой дядя едет.

Ребята поглядели в сторону, куда он указывал. Как всегда, красиво сидя на коне, к ним приближался Каражан.

Кадыркул засуетился. Он схватил с земли ассыки, потом бросил их опять на землю, прямо под ноги Болатбеку.