- Мы все еще не можем оторваться?

- Прикованы к ней, как каторжник к ядру, - проворчал Дядюшка Крунч, - Благодаря машине мы делаем на узел или два больше, только толку нам с того нет. Стоит нам удалиться хотя бы на пару миль, как чертова харибда находит подходящий ветер и мгновенно нас нагоняет. Что ж, есть у нас и одна добрая новость. Теперь-то мы хотя бы знаем, куда нас занесло. Впрочем, добрая ли… Если верить ветрам, которые я нашел, мы примерно в четырехстах милях от ближайшего острова.

- Может, встретим другой корабль? – неуверенно предположила Корди, - Небоходы ведь помогают друг другу, да?

И заметила, что голем помрачнел еще больше.

- Я бы на это не уповал, рыбеха. Ах да, ты же не знаешь… Ближе к рассвету «Вобла» встретила корабль дауни, идущий встречным курсом. Я схватил гелиограф…

- Ты попросил о помощи, а они удрали? – Корди стиснула зубы, - Вот и правильно все терпеть не могут дауни! Уродливые чудовища!

Корди не часто видела корабли дауни, что здесь, что на Эклипсе. Неудивительно – те весьма редко поднимались над Маревом, предпочитая скользить в его верхних слоях. Даже воздух сверхнизких высот казался им зловонной отравой, подняться же выше двух тысяч футов над Маревом для них было равносильно смерти. Корабли дауни были подстать своим хозяевам – несуразно-огромные, пыхтящие десятками труб, кажущиеся столь громоздкими, что казалось странным, как те вообще могут выходить в небесный океан, они часто служили объектами для насмешек.

- Я не запросил помощь, - Дядюшка Крунч отвернулся, делая вид, что разглядывает ничем не примечательное облако, трущееся о борт «Воблы», - Я предупредил их об опасности и велел убираться с курса. Но они не послушали. Дауни вообще упрямый народ, себе на уме. А может, просто не успели. Они не видели харибду, та как раз шла сквозь облака.

Корди прижала руку к груди.

- Рыбки-фистушки!

- Я их трижды предупредил! Трижды! - Дядюшка Крунч вдруг заскрипел, как если бы его корпус царапала изнутри какая-то большая медная шестерня, - Убирайтесь, сигналю, меняйте курс, дураки… Не послушали. Может, решили, что дурю их или издеваюсь… Дауни издавна не в ладах с вашим родом.

- Они… - Корди так и замерла с прижатой к груди рукой.

- Харибда подошла к ним по-акульи, - помолчав, прогудел Дядюшка Крунч, не глядя на Корди, - Сквозь облака и со стороны солнца. Опытная дрянь, должно быть, уже не один корабль погубила… Ударила головой прямо под нос. Ну и удар был… Ни одной пушке так не ударить. Копченый скат с гарниром! Я слышал, как трещат их заклепки, даром что был в полумиле. Корпус лопнул от одного этого удара. Как если бы они полным ходом наткнулись на остров. Мачты попадали, бархоут[107] пошел волнами, а ширстрек[108] попросту вмяло внутрь… Я на своем веку повидал много кораблекрушений, видел, как корабли раздирало пополам или превращало в труху, но тут… - Дядюшка Крунч вдруг замолчал и стал делать вид, что озабоченно трет пятнышко ржавчины на предплечье, - Упрямые тугодумы. Но с характером. Попытались огрызнуться, даже успели дать залп, но куда там… Харибда отошла и ударила еще раз, уже пастью. Вгрызлась прямо в середку, а зубы у нее размером с весло… Корабль дауни был на полтысячи лоудов, не меньше, а лопнул точно детская игрушка. Бимсы, карлингсы, палубы – в щепу… И трех минут не прошло, как от корабля ничего не осталось. Сожрала подчистую, даже флагштока не оставила. Отродье Марева!

Корди захотелось уйти с палубы. Спрятаться куда-то, где спокойно и безопасно, где нет огромных полу-рыб полу-кораблей, несущихся за тобой и щелкающих челюстями. Например, в капитанскую каюту. Уж там точно не бывает ничего плохого и страшного. Конечно, Ринни рассердится, если узнает, но…

Ей в голову вдруг пришла мысль, сперва показавшаяся нелепой, но оказавшаяся прилипчивой, как насквозь промокший плащ во время шторма.

Ринни ведь может ни о чем и не узнать. Ни о том, что Корди была в ее каюте, ни о сломанном секстанте. Быть может, ни одна живая душа не узнает о последних днях «Воблы». Мало ли кораблей ежедневно пропадают без вести, съеденные обитателями Марева или канувшие в небытие из-за кораблекрушения?.. Ринриетта может никогда не узнать о судьбе своего первого корабля – и трех членов своего бывшего экипажа. Наверно, разозлится, но не очень сильно. Ведь у нее теперь есть канонерка. Уж на канонерку-то ни одна харибда в здравом уме не нападет…

- Доберется эта тварь до нас, сожрет еще быстрее, чем дауни, - Дядюшка Крунч почти по-человечески склонил голову, - Уходить надо, на всех парах уходить… Только чертовка, похоже, привязалась к нам не на шутку. Я думал, того корабля ей хватит. Пока будет добычу переваривать, пока спохватится… Только она даже не остановилась! Идет за нами, словно веревкой привязали…

Дядюшка Крунч вложил свое раздражение в рывок штурвала. «Вобла» завалилась на правый борт, закладывая резкий поворот, такой, что Корди едва удержалась на ногах. Откуда-то снизу раздался грохот – возможно, шоколадный пирог с рыбьими головами перенес маневр не лучшим образом…

Чудовищная харибда не позволила сбить с себя с толку. Спустя всего лишь несколько секунд она тоже заложила вираж, умудрившись не только не отстать, но, кажется, еще больше приблизиться к кораблю.

- Мы поднимаемся? – осторожно спросила Корди.

Голем кивнул.

- Куда медленнее, чем мне бы хотелось. Сейчас идем на двенадцати тысячах.

- Так высоко?

- Поговаривают, харибды не любят больших высот. Рожденные в Мареве, они с неохотой поднимаются в верхние слои. Марево питает их или что-то вроде того. Только наша приятельница, похоже, не спешит обратно домой…

- Надо подняться еще выше! – Корди запрыгала на одной ноге, чтоб согреться, - На двадцать тысяч!

Дядюшка Крунч издал скрипучий смешок.

- Двадцать тысяч… Шустрая ты рыбеха. Я бы и на двадцать пять залез, в чертоги апперов, лишь бы эту дрянь с хвоста скинуть, только непросто это будет… Мы же на зелье идем, и котел у нас прожорливый что твоя зверушка. А ты знаешь, сколько галлонов он лопает на каждые сто футов подъема?.. То-то. Пойдем вверх – сами не заметим, как последнее сожжем, останемся болтаться в воздухе, беспомощные как рыба с перебитой спиной. Там-то нас и сожрут.

- У нас есть пушки!

- Пушки-то у нас есть, с канонирами хуже, - пропыхтел голем, - Так что оставим их на крайний случай. Дауни уже палили, не сильно-то им это помогло… Там же шкура толстенная, да еще дерево и железо… Редкое ядро возьмет. Нет, лучше бы нам уходить подальше да повыше…

- Много… много у нас зелья? - с замирающим сердцем спросила Корди.

- Последний бочонок час назад откупорил. Считай, на шесть-семь часов лёта, если идти на полных оборотах. Можно, конечно, и растянуть, но тогда упадет скорость… Эх, нам бы еще галлонов двести зелья – взмыли бы свечой!

Корди вновь ощутила стыд, липкий, как рыбья чешуя.

- Прости меня, Дядюшка Крунч, - нос едва опять предательски не шмыгнул, - Прости меня, пожалуйста…

Кажется, он взглянул на нее с удивлением.

- О чем ты, рыбеха?

- Я… Я не смогу приготовить еще зелья, - все-таки шмыгнула, не сдержалась, - Я не помню рецепта. За меня зелья готовил «Малефакс», я лишь смешивала… Я даже не настоящая ведьма!..

Корди с ужасом почувствовала, что сейчас заревет. Противно защипало в глазах, запершило в горле. Ведьмы никогда не плачут, но она же не настоящая ведьма, ей можно…

Дядюшка Крунч устало вздохнул, протянул свою механическую лапу и мягко дернул ее за свисающий хвост, перевязанный железной цепочкой.

- Все в порядке, рыбеха, я на тебя не сержусь, - пробасил он, - Хотя и полагалось бы… Думаешь, я не знаю, что тебе все это время помогал тот болтун?

Корди уставилась на него в немом изумлении. Глаза широко открылись, но слезы почему-то из них не полились. Плакать отчего-то вдруг перехотелось.