- Ну конечно, следовало догадаться. Откуда у вас на Рейнланде гомункулы!

Прозвучало обидно, но заступаться за честь родного острова Тренч предусмотрительно не стал. Во-первых, его собственная судьба все еще висела на волоске, проверять прочность которого ему не хотелось. Во-вторых, на Рейнланде и верно не было гомункулов. Он только слышал про них, и то краем уха, в глубине души полагая росказнями безбожно врущих небоходов. Ну кто поверит, что паруса на корабле могут сами собой подниматься или что можно передавать голос на десятки миль без помощи гелиографа, причем так, словно говорящий стоит возле тебя?.. Врали, тут и думать нечего. Но Тренч все-таки из осторожности бросил украдкой взгляд за спину – не притаился ли там коварный невидимка, замышляя какую-то пакость…

- Можешь не крутить головой, - Алая Шельма коротким движением отправила в рот пластинку мятной тянучки, - Ты его не увидишь, даже если будешь нести бессменную вахту. «Малефакс» бесплотен, как и все гомункулы. Его нельзя пощупать, у него нет тела. Впрочем, иногда его присутствие ощущается, но очень смазанно – вроде ощущения легкого сквозняка в отсеке…

- Он… не человек?

Алая Шельма устало вздохнула.

- Он – сложно устроенный комок чар, раз уж речь зашла о его природе. Созданное лучшими ведьмами существо, способное взаимодействовать с несложными чарами в окружающем магическом поле.

- А ваш корабль…

- Совершенно верно, - его догадливость была вознаграждена одобрительной капитанской улыбкой, - «Вобла», как и любой корабль, как раз и представляет собой высокоинтенсивное магическое поле, ведь каждый дюйм ее поверхности пропитан чарами. Вот почему у «Малефакса» есть власть над «Воблой», пусть и небезраздельная. Он – что-то вроде приказчика в лавке.

- Так вот почему вы управляетесь такой маленькой командой! – вырвалось у Тренча.

- «Малефакс» берет на себя почти всю работу с парусами, - подтвердила капитанесса, - То, что заняло бы полчаса у дюжины крепких небоходов с тросами, он выполняет за минуту. Конечно, Дядюшка Крунч по привычке ворчит, что истые небоходы с такелажем управляются без всяких магических фокусов, но в его возрасте позволительно брюзжать.

Тренчу захотелось уважительно присвистнуть – подобная сила, если капитанесса не преувеличивала, определенно требовала почтительного отношения.

- Я слышал, гомункулы управляются не только с парусами, - осторожно обронил он, шаря взглядом по углам капитанской каюты.

- И это тоже правда. Гомункулы – превосходные навигаторы. Они прощупывают окружающий корабль магический эфир, улавливая возмущения в нем и источники активных чар. Мастера своего дела чувствуют другой корабль на расстоянии в двести миль!

- Ого.

- А еще никто лучше гомункула не справляется со связью, - в голосе Алой Шельмы послышалась гордость, словно достоинства «Малефакса» были продолжением ее собственных, - Им нет нужды сотрясать воздух акустическими колебаниями, они могут направлять слова по магическому каналу. Говорить с тобой так, чтоб не слышал никто другой, или направлять слова собеседнику за многие мили. Иногда может быть весьма удобно, а?

Тренч открыл было рот, чтоб произнести какой-нибудь комплимент, но капитанесса тут же обожгла его взглядом.

- Держись с ним осторожно, понял? «Малефакс» может быть похож на беззаботного болтуна, но не подставляй ему уши. Кроме того, некоторые гомункулы умеют читать мысли, помни об этом.

- В самом деле? – изумился Тренч.

Алая Шельма поморщилась.

- Так говорят. «Малефакс» мало похож на своих собратьев. Возможно, какой-то тонкий магический дефект или отсутствие калибровки... Логические парадоксы манят его сильнее, чем бутылка вина – кабацкого пьяницу. И, к сожалению, обладают схожим воздействием на его душевное равновесие. Он нарочно ищет во всем небесном океане старые забытые теоремы и экспериментирует с ними, пытаясь создать невозможные условия. Если ему это удается, он блаженствует. А проще говоря, какое-то время напоминает сумасшедшего, не способного и спички зажечь.

Тренч только сейчас заметил, до чего хорошо поставлена речь у капитанессы. Рассказывая, она увлекалась, сдержанные короткие движения превращались в жесты, элегантные и изящные, как движения фехтовальщика. Такие жесты не возникают сами по себе, подумал он, их ставят годами. Тренч потупился. В такой миг, когда капитанесса увлеченно что-то рассказывала, ее и в самом деле можно было представить в большом гулком зале, облаченную в строгую университетскую форму… Но Алая Шельма звучно всадила в стол кортик – и наваждение мгновенно прошло.

- Наверно, очень неудобно, - осторожно заметил Тренч, - Я имею в виду, если он действительно сходит с ума из-за парадоксов…

Алая Шельма фыркнула.

- В прошлом году «Малефакс» раздобыл где-то неравенство Клаузиуса и сотворил что-то такое с изобарным процессом, что вышел из строя на неделю. После чего вообразил, что «Вобла» - это китобойный корабль, а мы все – китобои на промысле. Тяжелая, черт возьми, была неделька! Всю неделю нас полоскало по восьми ветрам в поисках китов. Не могли даже перейти на ручное управление.  Как только «Малефакс» обнаруживал кита, «Вобла» мчалась к нему на всех парусах, точно от этого зависела наша жизнь. Пару раз мы едва не раскололи киль о летающие рифы… Пятьдесят тигровых акул под южным ветром!

Произнеся ругательство, капитанесса машинально покосилась на дверь, точно ожидала, что та распахнется могучей рукой дядюшки Крунча.

И та действительно распахнулась. Но в этот раз, к немалому облегчению Тренча, распахнула ее вполне человеческая рука.

- Алло, Ринни, - рука небрежно козырнула, - Что понадобилось самому грозному капитану в этом полушарии от простого канонира?

* * *

Несмотря на то, что тон вошедшего был расслаблен и миролюбив, Алая Шельма мгновенно напряглась так, точно в ее каюту ступил королевский офицер при полной форме и в напудренном парике.

- Для начала – чтобы ты вспомнил, кто перед тобой, и обращался по форме.

- Виноват, капитанесса, сэр! Исправлюсь, капитанесса, сэр! Так точно!

Канонир отсалютовал, явно паясничая. После чего так спокойно кивнул Тренчу, будто был его старым приятелем. Тренч со своей стороны замешкался, и неудивительно. Уж он-то точно впервые видел этого человека. И даже немного растерялся.

В пиратских романах немало страниц отведено тому, как выглядят хищники небесного океана, будь то прожженные головорезы или благородные разбойники. Тренчу довелось достаточно много их проглотить, чтоб составить собственное впечатление о том, как полагается выглядеть настоящему пирату. Почти всегда это был статный мускулистый мужчина со взглядом акулы-людоеда, ухоженной бородами и благородно-белой кожей. Только подобным людям Роза разрешает носиться на самых верхних и опасных ветрах, с легкостью настигая тихоходные шхуны и разнося укрепления островных батарей.

Когда ему исполнилось одиннадцать, через Рейнланд проходила шхуна, везшая приговоренных каторжников на Бруммер, почти все из которых оказались пиратами. Редкий случай, чтоб на Рейнланд заходили большие корабли, оттого Тренч запомнил это навсегда. Как и самих пиратов.

Среди них почти не встречалось обладателей хороших фигур – года напряженной работы на пронизываемой всеми ветрами палубе быстро делали их сутулыми и угловатыми, а их члены – неуклюжими, изувеченными артритом. Под воздействием испепеляющего солнца на больших и сверхбольших высотах любая кожа в скором времени делалась темно-серой и сморщенной, как старая мешковина. Меню из засоленной рыбы и недостаток воды скверно воздействовали на зубы. Волосы обращались подобием бесцветной разлохмаченной пакли. И это уже не говоря об ужасных шрамах, безвкусных пороховых татуировках и отсутствующих конечностях. Так еще в тринадцать лет Тренч был вынужден сделать вывод, что пираты, которых он прежде себе представлял, охотятся на совсем других ветрах - не на тех, что дуют в реальном мире, а на тех, что образуются при перелистывании книжных страниц.