- Дурацкая версия – голем определенно готландский.

- Или формандский, - Тренч не намерен был сдаваться, упрямо смотрел в глаза, -

- Женщина на корабле, - напомнил ему Габерон, - Та самая, которая завела в ловушку де Сезара. Все это было спланировано, приятель.

Бортинженер качнул головой.

- Готланд, конечно, не Каледония, но и у нас бывают женщины на кораблях. К тому же, она могла быть и пассажиром.

- Кстати, тебе не показалось, что у нее немного… странный голос?

- Немного, - Тренч неопределенно пошевелил пальцами, - Не обратил внимания.

- Эх ты. А ведь у тебя слух куда острее, чем у старого канонира!

- Мой слух не настроен исключительно на женские голоса.

- Ладно, черт с ней, - вздохнул Габерон, ерзая на своей бочке, еще более жесткой и неудобной, чем кресло дежурного офицера на капитанском мостике «Барракуды», - Даже если она немолода и некрасива, я бы не отказался встретиться с ней, чтоб потолковать. Потому что как ни крути, она единственный человек, который может пролить свет на эту историю. Загадочная особа. Прямо какая-то леди Икс!..

- Сейчас неважно, формандский голем или готландский, - пробормотал Тренч, - Главное, что он считает своими врагами всех вокруг.

- Скорее всего, сбой восприятия цели, - рассеянно заметил Габерон, - Обычных големов дрессируют исходя из цвета мундиров неприятеля. Синий – свой, серый – враг… Но этот, кажется, считает ниже своего достоинства разбираться в таких мелочах. Нас с тобой он собирался разделать точно так же, как и команду. Это значит, у него вообще нет предпочтений по части деталей. Любой человек, оказавшийся в пределах его досягаемости, воспринимается как враг.

Кажется, его слова не очень-то успокоили Тренча. Тот встал с ящика и сделал несколько покачивающихся шагов по нижней палубе. Габерон заметил, что бортинженера тоже бил легкий озноб. Несладко ему сейчас, должно быть. Но это все покажется ему детскими шалостями, если они погрузятся в Марево еще на сотню-другую футов...

Самого Габерона куда больше беспокоило молчание капитанессы.

- Гомункул, - приказал он полушепотом, - Связь с капитанским мостиком!

Гомункул отозвался не сразу, а когда отозвался, его голос осекался еще больше обычного.

- Ус… ус… устанавливаю связь. Мос… мостик на связи.

- Ринни! – выдохнул Габерон в пустоту, прикрыв зачем-то ладонью рот, точно опасаясь, что этот звук привлечет внимание марширующего голема, - Эй, на мостике! Ты что, уснула?

Пять секунд тишины показались ему вечностью.

- Слушаю тебя, Габбс, - отозвалась тишина.

При звуке ее голоса Габерон испытал такое облегчение, словно в один миг сбросил двести галлонов балластной воды. Грязной зловонной жижи, тянувшей его вниз. Но уже в следующую секунду он почувствовал приступ липкого стыда. Голос у Алой Шельмы был уставший и тусклый. Так обычно не звучит голос живого человека, даже переданный гомункулом.

- Могу я осведомиться, что там слышно с отправкой, капитанесса, сэр?

- Тебе так быстро надоела обстановка? – в голосе капитанессы послышался намек на улыбку.

- Я неуютно себя ощущаю, когда не могу сменить гардероб хотя бы трижды за день, - в тон ей ответил Габерон, - Кроме того, еще немного, и я провоняю здесь настолько, что тебе придется проветривать меня на леерах, как грязное белье. Это все чертова чешуя… Здесь у нас несколько бочек этого добра, видно, оказалась недостаточно качественной для ведьминского зелья… Ты даже не представляешь, как она смердит! Где «Вобла» наконец? Передай Дядюшке Крунчу, чтоб взял у меня на гандеке самую большую пушку из всех, что найдет. Я хочу, чтоб он превратил эту штуку, шагающую по мидль-деку, во много-много маленьких деталей на радость Тренчу.

- «Воблы» не будет, Габбс.

Габерону показалось, что он ослышался. Слух старого канонира не всегда отличается остротой, а гомункулы формандского образца нередко искажают звук. Габерону безотчетно захотелось помотать головой, чтоб прочистить уши.

- Повтори, я не понял. Прием.

- «Воблы» не будет, - тихо повторила Алая Шельма, - Извини.

Тренч уставился на Габерона широко раскрытыми глазами. Не послышалось, значит.

- Где она?

- Где-то на пути в Порт-Адамс, должно быть, - капитанесса отчетливо шмыгнула носом, - Я пыталась ее вызвать. Пытаюсь до сих пор. Однако… «Вобла» сейчас в каких-нибудь тридцати милях от нас, но корабельный гомункул ее не видит. Не видит и не может связаться.

- Марево, - упавшим голосом произнес Тренч, садясь обратно на ящик, - Вы говорили, оно экранирует связь по магическому лучу.

- Так и есть, - отозвался Габерон тихо, бессмысленно разглядывая собственные пальцы. Глупейшее занятие, особенно в темноте, - Марево глушит любую связь.

- Но ведь мы погрузились всего на двести пятьдесят футов!

Габерон медленно набрал воздуха в легкие, пытаясь представить, что это чистый и свежий воздух, который веет по ночам над верхней палубой, а не затхлая, пропитанная ядовитой алой взвесью, отрава. Желудку это ничуть не помогло, он по прежнему вел себя так, словно внутри него колыхалась большая медуза.

- На триста приятель. И это ровно на триста футов больше, чем рекомендуется для здоровья.

- Почему ты так думаешь?

- Видишь ту гадкую рыбину, которая кружит в углу?..

Тренч опасливо скосил глаза, наблюдая за уродливым существом, похожим на наконечник стрелы и таким же плоским.

- Д-да.

- По-латинийски эта тварь именуется «акантонус арматус». И она никогда не поднимается выше трехсот.

- Значит…

- Значит, мы остались втроем в этой тонущей кастрюле, - Габерон ухмыльнулся, надеясь, что ни Тренч, ни Алая Шельма не подозревают, какой ценой далась ему эта беззаботная ухмылка, - К тому же, в обществе безумного механического убийцы. Не знаю, как вам, а мне это кажется началом нового захватывающего приключения.

- Габби… - Алая Шельма осеклась, не смогла продолжить. Голос изменил ей и в течении нескольких секунд корабельный гомункул передавал на нижнюю палубу только хриплое дыхание и короткие всхлипы, - Я… Я…

- Держите себя в руках, капитанесса, сэр! Формандскому боевому кораблю не привыкать к пролитой крови. Но вот женские сопли на мостике явно не к месту.

- Нам не выбраться отсюда. Я сглупила, Габби. Прости меня. Я была вздорной и глупой девчонкой. Сделала все наоборот. Если бы здесь был Дядюшка Крунч… Ох, если бы он был здесь… Я… О Роза, что же я натворила!

Габерону пришлось сделать два или три глубоких вдоха, чтобы привести мысли в порядок. Это было непросто. Они плясали в голове как крошки планктона, сталкиваясь между собой, разлетаясь и связываясь в громоздкие бессмысленные цепочки. Цепочки, которые своей тяжестью напоминали тянущие ко дну якорные цепи.

- Все в порядке, Ринни, - выдавил он, надеясь, что его голос звучит по-прежнему безмятежно, - Дядя Габби что-нибудь придумает.

И быстро, чтоб она ничего не успела возразить, добавил одно короткое слово:

- Отбой.

* * *

Габерон презирал сверхнизкие высоты, но не боялся их.

Боязнь перед Маревом среди юнкеров формандского военно-воздушного флота вытравливалась в первые же годы учебы, методом настолько же варварским, насколько и эффективным. Инструмент, предназначенный для его выполнения, на флоте негласно именовался «пивным бочонком» и фигурировал в великом множестве историй, как невинных, так и довольно неприличных – в зависимости от рассказчика. «Пивной бочонок» был предельно прост по своему устройству и представлял собой простейший деревянный корпус, формой напоминающий баллон аэростата. Привязанный прочными линями к борту судна, он волочился под килем, позволяя бортовым лебедкам регулировать высоту, от нескольких десятков футов до нескольких сотен. Метод действительно отличался крайней простотой. Испытуемого опускали на предписанную высоту и держали там столько, сколько было необходимо.