- Она скоро вернется, Шму, - Корди подмигнула ей, - Со своей собственной канонеркой. И наверняка назначит тебя своим старшим помощником. Ты любишь канонерки, Шму?

Шму осторожно покачала головой.

- Я люблю где тихо. А там… шум. Машины. Железо.

- Да и черт с ней. Хочешь шоколада?

Шму неуверенно кивнула. Шоколад она любила. Но боялась в этом признаваться.

- Тогда достань мне рыбку.

Шму оглянулась. Несколькими часами ранее над палубой «Воблы» шныряло множество беззаботных или деловито ищущих крошки рыбешек, но сейчас, с наступлением вечера, все живое, что только осталось в небе, торопилось спрятаться в облака. Лишь где-то высоко-высоко над баркентиной парил большой задумчивый палтус да рыскала у фок-марса пара угловатых кефалей, чей перламутровый блеск чешуи был хорошо заметен в лучах заходящего солнца. Прежде чем Корди успела что-либо сказать, Шму напряглась, в миг став на голову ниже, а потом одним гибким шипящим движением взлетела по мачте на добрых пятьдесят футов, бесшумно оттолкнувшись от грот-триселя. Двумя секундами позже она вновь стояла на палубе, смущенно глядя под ноги, в ее бледных пальцах был зажат хвост дрыгающейся и недоумевающей кефали.

- Сойдет, - одобрила Корди с улыбкой, - Давай ее сюда…

Она взяла рыбину за скользкий липкий хвост и постаралась сосредоточиться. Это было непросто – то же самое, что пытаться читать книгу, стоя на качающейся под порывами штормового ветра палубе. Когда не нужно, магия выскакивает из тебя сама, как икота, и попробуй сдержать, зато когда нужно – прячется куда-то на самое дно, как пугливый малёк.

«Не спеши, Сырная Ведьма, - мысленно сказала сама себе Корди, - Ты вечно спешишь и потому вечно ошибаешься. Действуй спокойно, выверено, уверенно. Вот так… Сосредоточься. Ощути себя крохотной каплей в бездонном воздушном океане. Ощути течения своей силы – сотни сильных горячих и холодных ветров. А теперь взгляни на рыбу… Представь, что она тоже состоит из мельчайших капелек. Из тысяч тысяч капелек. Вот так… Все крохотные, ужасно крохотные, но ты их чувствуешь… А теперь заставь ветра подуть на них, измени каждую капельку холодной слизкой рыбы на капельку чего-нибудь другого…»

Она сама не заметила, в какой момент у нее все получилось. Лишь ощутила прикосновение раскаленного воздуха к ладоням, такого горячего, что пальцы на некоторое время потеряли чувствительность. Пришлось открыть глаза, чтоб посмотреть, что в них зажато.

- Ну не шоколад, - Корди вздохнула, - Не каждый раз везет. Кажется, это хлебный пудинг. Ты ведь любишь хлебный пудинг, Шму?

Шму неуверенно шмыгнула носом, принимая у Корди рыбу-пудинг.

- Я… я не знаю.

Корди мягко потрепала ее по острому плечу.

- А теперь будь хорошим ассассином и спускайся вниз.

Шму осторожно откусила от плавника. По ее бледному лицу пробежала улыбка. Такая слабая, что могла показаться тенью умирающей медузы. Почуяв запах, Мистер Хнумр схватил рыбу-пудинг когтистыми лапами и попытался запихнуть целиком себе в пасть. Корди пришлось схватить его за шкирку и оттащить подальше от Шму.

- Я… Наверно, я… Да. Спасибо. А… ты?

- Меня ищет Дядюшка Крунч, - Корди нетерпеливо подпрыгнула на месте, коленки стукнулись друг о друга, - Не знаешь, где он?

- На мостике. Дежурит, - Шму осторожно погладила рыбу-пудинг по спине, - Он теперь постоянно дежурит. Как капитанесса улетела, так он с мостика не уходит…

Корди нахмурилась.

- Он же знает, что ночной воздух ему вреден! Захотел ржавчиной покрыться? Ну ладно, я побежала!

- Я… Да.

Шму растаяла в сумерках быстрее, чем растворяется щепотка сахара в горячем чае. Корди не стала ее звать – судя по всему, ассассин, утомленная долгим разговором, поспешила убраться куда-то на самый клотик[82]. Ничего, решила Корди, замерзнет – сама спустится…

* * *

До квартердека она добралась лишь через несколько минут. И сразу же увидела Дядюшку Крунча, разгуливающего по капитанскому мостику в зыбком свете сигнальных огней. Это было немудрено – фигуру такого размера, как Дядюшка Крунч, разглядел бы даже слепой налим. Очень уж она была велика и очень уж много шума производила, особенно топая ножищами, каждая из которых была толщиной с кнехт. Шум этот, когда-то казавшийся Корди пугающим, давно стал привычным и даже успокаивающим. Но когда Дядюшка Крунч заговорил, голос его был похож на грохот работающей на предельных оборотах машины.

- Где ты шляешься, девчонка? – напустился он на нее, грохоча стальными ногами по палубе, - Сколько тебя искать можно, тридцать три каракатицы? Мало мне горя с одной, так еще и другая… Не команда, а ярмарочный сброд! Был бы здесь дед Ринриетты, Восточный Хуракан, он бы вас тут быстро… к порядку… с уважением…

Дядюшка Крунч пыхтел и клокотал, как огромный медный чайник, и выглядело это достаточно внушительно. Настолько, что Мистер Хнумр, покосившись на рассерженного голема, попытался свернуться клубком на плечах у ведьмы и сделаться как можно меньше.

Корди поправила шляпу, хотя никакой необходимости в этом не было.

- Я тут немножко…

- Немножко! Вы все тут немножко! – старый голем едва не хватил лапой по штурвалу. Сделай он это, крепкое высушенное дерево, скорее всего, лопнуло бы как зубочистка, - Один я слежу за кораблем! Пожалуй сюда весь королевский флот, вы и то не пикнете!

Корди насторожилась.

- Что-то случилось с Ринни?

- Вот уж не знаю! Прошло уже несколько часов, а их консервная банка торчит на том же месте. Канонерку ей захотелось… Игрушку! «Малефакс», вызов!

«Малефакс» вздохнул. Судя по всему, последние несколько минут на капитанском мостике кипел разговор, достаточно жаркий, чтоб на его фоне даже тропический циклон показался освежающим бризом.

- Приказ капитанессы, - устало сообщил он, - Не вступать в контакт с кораблем без необходимости.

Челюсть Дядюшки Крунча лязгнула, точно старая, тронутая ржавчиной, гильотина:

- Необходимость? Вот тебе необходимость! Уже темнеет, а они все еще не развели пары! Стоят на месте, как истуканы. Будто не знают, что через несколько часов сюда заявятся формандцы! Целая свора формандцев!

- Должно быть, Тренч и Габерон осваиваются с управлением. Дело не быстрое.

- Вот уж на кого вся надежда! – рявкнул Дядюшка Крунч, - На рыбу-инженера, который на ветру без года неделя, да самовлюбленного болтуна! А если им нужна помощь? Если у них на борту авария? Если там бой?

Голем клокотал так, словно в его металлических венах вместо масла текла обжигающая магма. Он то и дело подносил к объективам своих глаз подзорную трубу, но почти сразу ее отпускал. Между двумя кораблями уже пролегло слишком большое расстояние, чтоб можно было надеяться разглядеть «Барракуду» даже ясным днем, не то что в сгущающихся сумерках.

- У них все в порядке, - заявил «Малефакс», не скрывая раздраженного тона, - В сотый раз тебе говорю, ржавая бочка... На борту канонерки не было ни единой живой души. Нет там никакого боя. И сигнала бедствия они не подавали. Вероятно, наша прелестная капитанесса сейчас осматривает свой трофей и примеряет форменную формандскую треуголку.

- Она девчонка! – рявкнул голем, едва не скрутив подзорную трубу в ком мятого металла.

- Она капитан, - хладнокровно парировал корабельный гомункул, - И ее приказы имеют первостепенную важность. Если она сказала – никакой связи, я не собираюсь нарушать ее указание. Мы будем идти в тишине курсом на Порт-Адамс. И ждать их.

Дядюшка Крунч погрозил темнеющему небу кулаком.

- Рыбьи твои потроха… В наши времена гомункулы знали свое место и не лезли учить команду!

«Малефакс» пренебрежительно фыркнул, но предусмотрительно не стал вдаваться в спор. Может, иногда он выглядел легкомысленным и излишне язвительным, но, как опытный фехтовальщик, никогда не пытался идти напролом. Едва ли в целом свете могла найтись сила, способная противостоять разгневанному абордажному голему. Корди тактично стала делать вид, что разглядывает выскакивающие из-под кормы «Воблой» облака, разрезанные пополам килем или превратившееся в бесформенные клубки висящей мороси.