На лице головореза явственно отразилось сомнение, но он послушно кивнул и положил ладонь на рукоять кинжала.

– Это безумие, – пробурчал плотник, но осекся под бешеным взглядом Анджея.

И только Никита додумался спросить:

– А куда же делся Поварёнок?

Тем не менее, барк отчалил от берега и вышел в море. Мачты и реи стонали от ветра, который неожиданно усилился и бил в лицо. Кошка металась в предчувствии бури, а капитана все больше терзали сомнения. Плотник обнаружил пробоину на том же месте, где ей и положено быть, но воды в трюме не прибывало. На мачтах не было парусов, но Кинтаро явственно слышал их трепетание. Скрипели несуществующие ванты, как будто по ним взбирались проворные… Кто? Крысы? Или матросы проклятого Поварёнка? А может он и сам на борту? Или они сами сошли с ума? Барк ожил, подчиняясь то ли страсти отчаявшегося влюбленного, то ли ненависти безумного крысёныша… Грязная пена вскипала из-под рассекающего море форштевня.

– Дылда, уйми своего господина, ты же сам видишь, что это колдовство, – капитан попытался воззвать к голосу разума.

Головорез отрицательно покачал головой, у него на виске запеклась кровь. Дылда плохо соображал, ощущение опасности притупилось. Кинтаро едва заметно кивнул плотнику и Никите.

– Анджей, – капитан сделал еще одну попытку. – Послушай. Ты ее не догонишь. Давай вернемся. Пока не стало слишком поздно.

– Нет.

Короткий ответ, пустой взгляд и застывшее выражение муки на лице.

– Я тоже успел привязаться к девочке, как к родной, – капитан осторожно подошел и встал рядом. – Но своей гибелью ты ей не поможешь, понимаешь?

– Я наговорил ей гадостей. А она всего лишь хотела услышать, что я ее люблю. Не имею права, но люблю.

– Юля умная девочка, она все поняла… У нее есть шанс выбраться, а у нас на этом проклятом барке – нет. Сам подумай, как ей будет плохо, если ты погибнешь…

– Я не смог ее защитить! – Анджей прикрыл глаза, вцепившись в перила фальшборта. – Это я вино…

Короткий всхлип от точечного удара под дых, и юноша рухнул без сознания. Плотник и Никита набросились на Дылду и скрутили его.

– Разворачиваемся! Назад! – капитан ринулся к корме и вцепился в штурвал.

Его сопротивление было живым, как будто кто-то невидимый пытался вырвать руль из рук Кинтаро. Но мужчина впервые за много лет плаваний бормотал про себя молитву Единому и упрямо выворачивал штурвал обратно к острову и его золоту. А море и ветер играли живой игрушкой, подкидывая и кружа барк на одном месте, в то время как шхуна все больше отдалялась, скрываясь в буре.

Глава 19, в которой княжна сходит с ума?

Ей чудился тихий смех. Но она никак не могла понять, откуда он доносится. Шхуна летела вперед, прочь от острова и навстречу необъятному синему простору. После пережитого ужаса княжну охватило странное чувство. Ей вдруг представилось, что это ее корабль, ее море и ее небо. Сбылась мечта, она стала капитаном, словно птица, обретя свободу. Дрожь белого паруса, упоительные крики чаек, небосклон в седых облаках, толчки штурвала, кипение морской бездны под палубой. Что еще надо для счастья?

– Я тоже об этом мечтал… – раздался тонкий голосок у нее за спиной.

Юля вздрогнула и обернулась. Огромная крыса. Она стояла на задних лапах, шевеля усами и подрагивая хвостом, и серьезно смотрела на княжну маленькими прищуренными глазками. От ужаса княжна завизжала.

– Ну ты чего… – заволновался крысочеловек. – На, пожуй, успокойся, мне всегда помогало, когда плохо было.

Он протянул княжне свежее яблоко и погладил себя по опухшему животу, выпирающему из-под обожженных лохмотьев рубашки. Штаны были закатаны до колен, как обычно носят матросы. Юля зажмурилась, отчаянно шепча про себя молитву, но чудовище не исчезло. Оно зацокало когтями по палубе и подошло ближе. Мерзкая крысиная лапа коснулась руки. Княжна отпрянула, открыв глаза, и бросилась прочь. Но далеко не убежала. Она поскользнулась на мокрой палубе и упала, рыдая, скуля от ужаса и упрямо пытаясь уползти прочь.

– Почему? У него ты сыр плесневелый взяла, а у меня свое любимое яблоко принять не хочешь. Почему не хочешь? – крысёныш схватил ее за шкирку и поднял на ноги. Длинные усы защекотали кожу, а в лицо дохнуло гнилью. Единый наконец сжалился над Юлей, и она потеряла сознание.

Но блаженное беспамятство не могло длиться вечно. Она пришла в себя от смачного хруста яблока. Крысёныш никуда не делся. Он сидел возле нее и жевал свежий фрукт. Девушка перевела взгляд на манящую синеву моря. Лучше утопиться в его глубинах, чем…

– Зачем топиться? – опять пожал плечами крысёныш. – Ты мне сразу понравилась. Сны такие сладкие…

Он шумно втянул воздух розовым носом и опять пошевелил усами. Юлю замутило. Надо собраться силами. Горше всего было осознавать, что она обманула Анжи. Обещала ждать, но уже никогда его не увидит…

– Не думай о нем! – взвизгнула крыса. – Или я утоплю его!

Крысёныш вздернул девушку на ноги и потащил на корму.

– Смотри! – острый коготь указал на чернеющую точку барка, который из последних сил воевал с разыгравшейся стихией. – Утоплю!

Княжна вскрикнула от ужаса, когда невесть откуда взявшаяся волна накрыла и закружила барк. Зачем Анжи погнался за ней? Зачем?

– Нет! Пожалуйста, нет! Спаси их!

Крыса взмахнула лапой, и корабль вынырнул из воды. Страха больше не было. Юлей овладела странная решимость, словно в одночасье проснулась память сиятельных предков, зубами и кровью отвоевавших свое право повелевать. Княжна вырвалась из лап крысёныша и сама схватила его за грудки, превозмогая отвращение.

– Клянись! Клянись, что они выживут! Или я выброшусь в море! – она затрясла крысу, весившую удивительно мало.

Тихий смешок вырвался из тощей груди крысёнка.

– Хорошо… мой капитан…

Юля сидела в кают-компании, а напротив сидел крысочеловек. Он постоянно что-то жевал, вызывая у девушки приступы тошноты.

– Кто ты?

– Поварёнок, – пожал плечами тот и откусил кусок от медового пряника. – Ты будешь плавать со мной. Будешь моим капитаном. Ты же хотела?

Юля покачала головой, стараясь дышать ртом, чтобы не чувствовать запаха гнили.

– Куда мы плывем?

– А куда хочешь… Все моря твои. И остров тоже твой. И золото. Ты любишь золото?

Княжна опять покачала головой, чем разозлила Поварёнка.

– Экая ты привереда! – он хлопнул лапой по столу. – Я же все для тебя делал! Мне Крошеедка все про тебя рассказала!

Он погрозил побледневшей девушке пальцем и голосом кормилицы строго сказал:

– Стыдно плохо кушать, крошки оставлять, чтобы бедная крыска за тобой давилась! Кушай, Юлечка, кушай… – и подвинул несчастной тарелку манной каши.

Разум отказывался принимать происходящий абсурд. Откуда каша? Это безумие. Должно быть, она просто сошла с ума…

– Я лучше… тебе оставлю… – нашлась девушка, которая все больше погружалась в кошмар и принимала его правила игры. Правила ведь есть всегда? Надо только их понять… – Расскажи о себе. Я же капитан? И должна знать… свою команду.

Поварёнок фыркнул.

– Команду? Эти глупые твари… – он неожиданно разволновался, мелко-мелко стуча зубами, словно его била дрожь. – У меня совсем никого нет… Только Армань и я. Армань-и-я. Это моя ручная крыса.

Он погладил себя по плечу, как будто там кто-то сидел.

– Она такая умная и преданная… Все крысы очень умные, ты не знала? Наш корабль стоял на рейде, в порту Норвштайна, а крысы сбежали с него. Они все чуяли. Армань-и-я металась в клетке, пищала, просилась на волю. Она тоже чуяла беду. А капитан не верил в приметы. Я на коленях просил его не выходить в море. Но у него был приказ той… Сумасшедшей воягини… Мы везли для нее золото… Ты любишь золото?

– Нет. Ты уже спрашивал. И что случилось дальше? – княжна подалась вперед, жадно слушая страшную историю.