— С чего нам тебе верить? — с вызовом заметил тот, но Джереми тут же увел своего приятеля вглубь бара.

— Я хочу пойти, — сказал он тоном, не терпящим возражений. К сожалению, Джереми не был одним из тех, кто мог говорить таким тоном, а потому возражения у Билла появились сами собой.

— Ты вообще меня слушал? Мы не можем ему доверять!

— А тебе я могу доверять, а? Да у меня не больше причин доверять тебе, чем ему. Ты как хочешь, «дружище», а я иду с ним, — парень обошел «буйвола» и вышел из бара вместе с Чедом.

Билл с силой выдохнул, раздувая ноздри. Он еле удержал себя от того чтобы пнуть барную стойку и пошел следом, стараясь не отставать. Чеду, этому наглому «бенгалу», он по-прежнему не верил. Но Джереми сможет помочь только он, если бритоголовый вдруг решит завести его юного друга в трущобы западных кварталов и избить со своими друзьями-отморозками (в наличии которых Билл просто не сомневался).

— Почему мы не поехали на общественном транспорте? — трое шли по узенькой улице, где старые торговки старались всучить всем подряд как можно больше овощей и как можно дороже.

— А ты видишь где-нибудь достаточно места, чтобы мог проехать автобус? — казалось, Чеду самому это все не нравилось. Не нравилось, что его используют как мальчика на побегушках с тех самых пор, как «барсы» одержали верх в битве за территорию. Но ему нравилась жизнь, а эта нелегкая работа была к ней обязательным дополнением. — Не тупи, малой. Мы идем к остановке.

Чед харкнул и угодил прямо между ног спящего попрошайки. Конечно, на самом деле он не спал, и проверить это можно было только засунув руку в картонную коробку, куда прохожие кидали ему пятицентовые монетки. Свое добро он охранял похлеще любого сторожевого пса.

Джереми поморщился, но промолчал. Хватило ему того, что даже бритоголовый, которого парень сам считал недалеким, уверовал в то, что Оукинз тупее его. Парнишка буквально почувствовал вкус унижения у себя во рту и сам захотел харкнуть на ноги какого-нибудь незнакомца, но вовремя одумался, решив, что не будет принижать себя до уровня «бенгала». Билл шел позади и с их последнего разговора в баре не проронил ни слова, хоть и был весьма болтлив при обычных обстоятельствах.

Наконец они вышли с торговой улочки к Редвэй авеню, где и была автобусная остановка. Насколько знал географию города Джереми, Редвэй авеню тянулась к самым окраинам города, проходя даже через реку Мэй (мост через нее тоже называли Редвэй). Этого знания юноше хватило чтобы насторожиться и мысленно согласиться с мнением Билла. Но лучше поздно, чем никогда.

Автобус подошел, опаздывая на две минуты от расписания, и компания погрузилась на борт транспортного средства. Уже сев на сиденье, Джереми вытащил из памяти образ водителя и отметил про себя, что на вид тот был чуть ли не из позапрошлого века. Одни линзы его очков по толщине напоминали бинокль. Автобус тем не менее тронулся.

Оукинз расстегнул молнию у себя на рюкзаке, который покоился до этого времени у него на коленях, и залез внутрь, ощупывая руками корпус камеры. Вдруг рука его дрогнула и сместила кольцо переключения режимов. И он понял. Ну или подумал, что понял что-то. На самом деле, он не совсем это что-то понял, но был явно на пути к пониманию. Он снова принялся крутить кольцо настройки режимов, переключая с квадрата на кружок, с кружка на два треугольника и по новой. Это непременно рано или поздно навело бы его на нужную мысль.

Если изначально, думал Джереми, камера засекала созданий с головами зверей и насекомых только посредством съемки и запечатлевала их на бумаге, то потом, когда он переставил режим, она стала показывать их через видоискатель. До этого такого не было. Изначальный режим был квадратиком, за ним был круг. Теперь Оукинзу захотелось опробовать режим двух треугольников, напоминающих ему песочные часы. Недолго думая, а точнее не думая совсем, парень достал фотоаппарат из рюкзака и сделал фотографию реки Мэй — в тот момент они как раз пересекали ее по мосту. Вспышка показалась юноше настолько ослепительной, что он на мгновение потерял зрение. Увы, так показалось не только ему. Все, кто был на данный момент в автобусе, на секунду ослепли, а потом увидели мир иначе. Джереми принялся крутиться по сторонам, не осознавая, что сделал, разглядывая монстров теперь уже не на фотографиях или через объектив фотоаппарата, а своими собственными глазами. Рядом с ним сидел человек с головой буйвола и испуганно таращился то на него, то на всех остальных. Напротив них в пустоту уставился Чед, но с белой головой бенгальского тигра. Не изменились только его тело и глаз — тот по-прежнему ничего кроме уныния не выражал. В салоне автобуса нашлись еще женщина с головой мухи, при виде которой маленькая девочка, что сидела рядом, начала истошно кричать, и крокодил, от которого испуганно отшатнулся его друг. Только посмотрев на верещащую девочку, Оукинз понял, что потерял слух, а вместо него слышит размеренное тиканье часов. Постепенно оно стихало, а звуки окружения возвращались. Он услышал и крик, и непонятные вопли, и самое громкое — вопрос Билла, который тот крикнул Джереми прямо в ухо. Видимо, сам Билл тоже оглох на мгновение. Оукинз собрался уж ответить, но автобус тряхнуло, Джереми бросило вперед, а затем он увидел реку Мэй. Куда ближе, чем ей стоило находиться, будь они на мосту. Сила притяжения потянула Джереми в начало автобуса, и парень схватился за первое, что ему подвернулось, — Билла. Голова буйвола к тому времени уже исчезла, а тиканье часов стихло окончательно. Падающий юноша потянул друга за собой, и они вместе рухнули на лобовое стекло, разбивая его своим весом, а затем вывалились наружу. Но воды они так и не достигли. Автобус, как подумали пассажиры, за что-то зацепился и не упал в реку. Но правда была в том, что тот угодил в паутину, что была натянута между берегами вот уже не первый год. Джереми по-прежнему не отпускал Билла, а тот не отпускал руль, за который успел ухватиться в полете. «Буйвол» мельком глянул на старика-водителя и понял — тот был мертв. Секунды было достаточно, чтобы бородач навсегда запомнил тот ужас, что таился в глазах трупа. «Сердце не выдержало», — подумал Билл. Еще бы, прожить всю жизнь, а потом увидеть такое…

Так друзья висели около минуты, и вскоре судьба все же решила им помочь.

— Ну как? — раздался знакомый Джереми голос со стороны. — Висите?

В метре от них вниз головой качался из стороны в сторону Джим. Нить его обматывала голенище правой ноги, а руки были скрещены на груди.

— Вытащи нас! — заорал Оукинз что было мочи, но вышло все равно слишком сипло и не по-мужски.

— Ну-ну, приятель, ни к чему повышать голос, — «паук» в одно мгновение перевернулся, намотав нить теперь на руку, а вторую подавая Джереми. Парень за руку не схватился, да это и не нужно было: Джим просто обмотал его и Билла нитью и утащил наверх, даже не запыхавшись.

Когда они взобрались на мост, то в том месте, где автобус пробил ограждение, уже столпилась куча людей, снимая исход происшествия на телефоны. Задние колеса угодившего в аварию транспортного средства все еще находились на мосту, и пассажиры выпрыгивали через разбитое заднее стекло на землю. Вот троица увидела, как из окна вылезает и Чед. Тот осмотрелся по сторонам и вышел из толпы, надеясь, что к нему не будут приставать особо заботливые и добросердечные, указывая, что и как ему нужно делать после аварии. Таких людей он терпеть не мог, будто им больше делать нечего.

— Паук, — поздоровался «бенгал».

— Ар-р-р, — поздоровался «паук», имитируя рукой движение когтистой кошачьей лапы. — Тигры же кошки, да?

Чед закатил один имевшийся глаз. Ему с самого начала не нравилась компания мелкого сопляка и алкоголика-энтузиаста в плохом настроении, а тут еще прибавился Джим, которого мужчина не только ненавидел, но и отчасти уважал, в тайне боясь перед ним оплошать. Уважение это шло от того, что «пауки»-близнецы слишком много знали. «Пауков», всех «пауков», не любили из-за их длинных лапок и паутины, которые те тянули везде и всюду. «Пауки» были в каждом закоулке, они знали все, что происходило с городом. Но эти двое переплюнули все свое сообщество, Чед был в этом уверен.