— Я буду очень рад, — сказал Роденейв. Он постоял, потирая подбородок, затем решился: — Может, я покажу вам систему теле–векции?

У дверей в лабораторию их снова остановили охранники.

— Почему такие предосторожности? — невинным тоном осведомился Имиш. — Неужели кто–нибудь решит сюда вломиться?

Гаффенс произнес ровным тоном:

— В данном случае, канцлер, мы охраняем частную жизнь наших граждан. Даже генерал–директор Джарвис не может затребовать информацию отсюда.

Канцлер кивнул.

— Вы объясните мне функции этой лаборатории?

— Роденейв продемонстрирует вам работу системы.

— Конечно, — пробормотал Роденейв.

Они прошли по белому полу к машине. Техники, сидящие возле нее, встали и отошли в сторону. К ним подошел старший техник. Гаффенс шепотом приказал ему что–то, и он включил машину.

Роденейв подвел Имиша и Авершама к пульту.

— Каждый человек имеет свою картину излучения мозга, такую же уникальную, как отпечатки пальцев. Когда же человек регистрируется в Бруды, излучение его мозга записывается и сохраняется в нашей машине.

Имиш кивнул:

— Продолжайте.

— Чтобы обнаружить местонахождение человека, радиостанция излучает радиоволны определенной длины, а две приемные станции принимают интерференционные волны и пеленгуют человека. Изображение появляется в виде черной точки на карте. Вот… — Он поискал код, нажал кнопки. — Я набрал ваш код, канцлер. Вот здесь на карте Актуриан, а эта черная точка — вы.

— Превосходно!

Роденейв продолжал рассказывать, нервно поглядывая на Гаффенса и старшего техника. Как бы случайно, он нажал на пульте кнопки всего Общества Амарантов. Защелкала машина, и в кассету начали падать пленки одна за другой.

Руки Роденейва дрожали, как пальмовые листья.

— Это, — пробормотал он, — телевекторы Амарантов. Но они, конечно, испорчены. — Кассета выскользнула из его рук, и пленки рассыпались по полу.

Гаффенс с беспокойством воскликнул:

— Роденейв, что с вами?

— Ничего, ничего, — добродушно сказал канцлер Имиш. — Сейчас мы их соберем. — Он опустился на колени и начал собирать пленки.

— Не нужно, — сказал Роденейв. — Мы их все равно выбросим в корзину.

— А, тогда… — канцлер поднялся.

— Если вы удовлетворены, канцлер, мы можем двинуться дальше, — сказал Гаффенс.

Группа пошла к выходу. Рольф Авершам задержался. Он поднял одну из пленок, посмотрел на свет, нахмурился. Он повернулся к Гаффенсу, который уже выходил из лаборатории,

— Мистер Гаффенс, — позвал он.

4

Вэйлок сидел в кафе Далмация, вертя в руках стакан чая. Делать ему было нечего, и он не мог придумать, чем бы себя занять.

Из Актуриана донесся сигнал тревоги. Вэйлок повернулся, чтобы увидеть здание Актуриана, но мрачные стены не сказали ему ничего. Вскоре сирена стихла. Люди, остановившиеся при ее звуках, пошли дальше по своим делам.

Прошло полчаса. Распахнулись ставни на верхнем этаже, заскрипели цепи, и над площадью повисла Клетка Стыда.

Вэйлок привстал со стула. В Клетке Стыда сидел Винсент Роденейв, и его взгляд раскаленной иглой проник в полумрак кафе Далмация и вонзился в мозг Вэйлока. Вэйлок почти физически ощутил этот взгляд, но в душе его не шевельнулось ничего, никакого сочувствия, лишь горькое сожаление, что хорошо задуманная идея сорвалась.

1

Полночные улицы Кларжеса всегда молчаливы, только слышится приглушенный гул подземки. Людей на улицах почти не видно. В ночных кафе и театрах веселятся только Гларки. Те же, кто решил снять напряжение и рассеяться, уехали в Карневаль.

Площадь перед Актурианом пуста. В такое время кафе Далмация обычно не страдает наплывом посетителей. Только несколько посетителей сидят за столиками: ночные служащие Актуриана, убийцы, вернувшиеся с очередного задания, человек, обеспокоенный медленным слопом, пара влюбленных… Но сегодня все столики заняты людьми, прячущими свои лица.

Редкий туман с реки окутал площадь. Клетка Стыда висела над площадью, как нечто страшное, жуткое, пришедшее из глубины веков.

Откуда–то донесся мрачный звон. Полночь. Цепи заскрипели, Клетка Стыда медленно опустилась. Открылась дверца, и Винсент Роденейв вышел на свободу.

Он посмотрел на площадь и прислушался. Странные шорохи. Он сделал первый шаг. Из темноты вылетел камень, ударил его в плечо. Роденейв вздрогнул. Леденящий кровь вой раздался в темноте, вой тем более неожиданный и страшный, что Вейрды всегда действуют в полной тишине.

Роденейв бросился бежать по направлению к кафе. Град камней обрушился на него. Они вылетали из мрака, как метеоры. Сегодня Вейрды были настроены очень агрессивно.

В небе появился какой–то предмет. Он быстро опускался на площадь — неосвещенный воздушный кар. Он мгновенно приземлился, дверь открылась, и Роденейв нырнул туда. Кар взлетел. Камни гулко Ударялись о его обшивку, не принося вреда. Темные фигуры вышли из тени и проводили взглядом удаляющийся кар. Впервые Вейрды вышли на открытое пространство. Они немного поговорили и разошлись, растворились в темноте.

Площадь снова опустела.

2

Роденейв сидел, скорчившись, в кабине кара. Полные ужаса глаза напоминали осколки мутного стекла. Он пробормотал слова благодарности и затих.

Вэйлок посадил кар и провел Роденейва в свою квартиру, Роденейв заколебался на пороге, осматривая комнату, но затем вошел и бросился на диван:

— О, боже! Все кончено. Обесчещен. Выброшен. — Он взглянул на Вэйлока. — Почему ты молчишь? Тебе стыдно?

Вэйлок промолчал.

— Ты спас меня. Но в этом нет ничего хорошего. Где теперь моя работа? Я встречусь с терминатором, как Серд. Для меня это полная катастрофа.

— И для меня, — сказал Вэйлок.

— А тебе–то что? Твои пленки остались.

— Что?

— Пока остались.

— Где они?

Выражение лица Роденейва внезапно изменилось.

— А теперь хлыст в моей руке.

Вэйлок задумался.

— Если ты сдержишь свое слово и отдашь мне пленки, я сдержу свое.

— Со мной все кончено. Зачем мне теперь женщина?

Вэйлок ухмыльнулся.

— Анастазия излечит твою боль. И еще не все потеряно. Ты образован и умен. Весь мир перед тобой. Есть много работ с гораздо большими возможностями продвинуться.

Роденейв фыркнул.

— Где пленки? — мягко спросил Вэйлок.

Они смотрели в глаза друг другу, и Роденейв, не выдержав, отвернулся.

— Они за обшлагом пиджака канцлера.

— Что?

— Этот идиот секретарь поднял тревогу. Он прошел через пост проверки с куском пустой пленки. Тревога отключилась, и тогда я взял канцлера за руку и сунул ему пленки за обшлаг.

— А потом?

— Гаффенс увидел пустую пленку. Он сразу заподозрил меня, прошел в лабораторию и просмотрел остальные пленки. Все пустые.

Но на всех отпечатки моих пальцев. Поэтому меня передали на допрос убийцам, а затем бросили в Клетку Стыда.

— А Имиш?

— Ушел с пленками.

Вэйлок вскочил. Час ночи. Он прошел к телефону, набрал номер резиденции канцлера в южном пригороде Трайенвуд.

После долгой паузы на экране появилось лицо Рольфа Авершама:

— Да?

— Я должен говорить с канцлером.

— Это невозможно. Он отдыхает.

— Всего несколько минут.

— Мне очень жаль, мистер Вэйлок. Может, вы назовете удобное для себя время?

— Завтра в десять.

Авершам посмотрел в книжку:

— В это время канцлер занят.

— Тогда в любое время, какое назначите вы.

Авершам нахмурился.

— Может быть, я выделю для вас десять минут в десять сорок.

— Прекрасно.

— Вы скажете, в чем состоит ваше дело?

— Нет.

— Как угодно. — Экран погас.

Вэйлок повернулся к Роденейву.

— Ты не сказал, для чего тебе нужны эти пленки.

— Я не уверен, что тебе нужно это знать, — ответил Вэйлок.

3

В своем доме на Вандунских холмах Джакинт Мартин никак не могла заснуть. Ночь казалась невыносимо душной. Джакинт вышла на балкон. Город лежал возле ее ног. Какая–то необъяснимая тяжесть навалилась на нее. Ей захотелось плакать. Великолепный Кларжес не должен погрязнуть в грехе. Человеческий гений создал этот город, и он же должен спасти его теперь. Он должен встать стеной на пути гнусных монстров.