Сэм стал смотреть снова. На этот раз он тщательно подкрутил окуляры и увидел сирену совсем близко. Он снова испытал оцепенение и сначала не мог разобрать ничего, кроме цвета.

Но вот он напряг волю, высвобождаясь из-под власти гипноза, и взглянул на сирену как бы со стороны. Он увидел гигантскую паутину, какую только можно было представить себе в условиях джунглей. Паутина протянулась между двумя деревьями на небольшой поляне, прикрепившись прочными нитями к ветвям. В центре ее находилось туловище, чуть вибрировавшее, посылавшее волны цвета, вызывавшие нервную дрожь.

Слабый звенящий звук донесся до ушей Сэма. Звуки запаздывали по сравнению с движением сети. Каждая вибрация паутины спустя несколько секунд сопровождалась звоном. Звуки эти не были музыкальными, но в них заключался какой-то особый ритм, они затрагивали нервы, заставляя их дрожать.

Сирена напрягла всю свою гипнотическую силу, чтобы подействовать на дробилку. Она все более возбужденно вспыхивала перед тупой мордой машины, пытаясь проникнуть в проволочные нервы и парализовать металлического гиганта.

На мгновенье показалось возможным, что даже создание из стали и империума не сможет противостоять этому гиганту. Если это случится, тогда люди, бегущие за ней, погибли. Сэм улавливал лишь отдельные звуки, но и его мозг работал с перерывами, когда вспышка света почти парализовала его сознание. Он знал, что если бы оказался вместе с этими людьми за дробилкой, то слепо бежал бы навстречу зловещим объятиям сирены.

Так случалось и раньше, смутно припомнил он. Давным-давно в Греции об этом рассказывал Гомер…

Все происшедшее заняло несколько секунд. В последний раз сирена вспыхнула, со стоном раскинув сеть. Нос дробилки придвинулся вплотную к центру сети.

Мембрана мгновенно напряглась, прыгнула вперед, смыкаясь вокруг носа машины. Нити паутины натянулись и задрожали в последней вибрации торжества. Вероятно, это был электрический импульс, долженствующий парализовать добычу. Даже дробилка, казалось, заколебалась, когда сверкающие нити опутали ее корпус. Казалось, что даже панели машины задрожали в нервном экстазе от соприкосновения с сиреной…

Нити паутины, натягиваясь, делались все тоньше и тоньше. По мере увеличения натяжения цвет их менялся, становясь все бледнее. Казалось, ухо уже не в состоянии воспринимать эти высокие, душераздирающие звуки, но нервы отзывались на них мучительной дрожью.

Нити лопнули. Паутина конвульсивно сжалась в последней попытке уничтожить металлического врага, цвета вспыхнули в немыслимом беспорядке. Затем паутина ослабла и вяло поникла, скользя по бронированной морде. Движущиеся гусеницы подхватили ее, безжалостно разрывая на части, прижимая к земле. Могущественная чаровница-сирена превратилась в мерзкий губчатый серый комок, дергающийся в смертельных конвульсиях.

Сэм перевел дух и опустил бинокль.

— Так как же насчет вашего свидания с Харкерами? Спросил он, еще раз доказывая, что он не подвластен гипнозу.

— Я не могу, — еле слышно отозвался Хейл. Сэм нахмурился.

— Но это крайне важно, кроме вас некому. Я бы хотел, чтобы именно вы занялись этим, Хейл.

— Есть только одно место, где я действительно необходим, — это здесь, Рид. Никто лучше меня не знает поверхность. Я не дипломат. Контакты — это по вашей части, так что извините.

В его словах было нечто большее, чем отказ. Сэм был уверен, что Хейл решительно обособляется от него, не желая принимать участие в обмане. Он хотел получить лишь результат обмана — выгоду, власть над людьми. Остальное предоставлял Сэму. И Сэм ничего не мог с этим поделать.

До этого он считал себя движущей силой колонизации. Он натягивал ниточки и приводил в движение марионетку — Робина Хейла. Теперь марионетка вышла из повиновения.

Он пожал плечами.

— Хорошо. Я сделаю это. Но не обижайтесь, если будут неприятности.

— Не будут.

Сэм стиснул зубы. Спор еще не окончен. Он теперь знал, где его истинный соперник и что конфликт только начинается. Еще неизвестно, кто кукольник, а кто марионетка.

Свет был холодным и чистым, как хрусталь. Это была комната для работы, для размышления, для планирования. Она была создана бессмертными и для бессмертных. Все детали ее были функциональные, но не навязчивые: они плавно переходили друг в друга и движущиеся картины на стенах были частью общего спокойного рисунка. Здесь ни на чем нельзя было задержать глаз дольше, чем на одну-две секунды.

В этом холодно спокойном месте, залитом ярким светом из невидимых источников, за длинным столом сидели Захария и Кедра. Кедра своими тонкими пальцами с позолоченными ногтями перелистывала лежавшее перед ней досье.

— Вам лучше увидеться с Ридом, — сказал Захария. Кедра слегка пожала плечами.

— На поверхности? — спросила она. — О, только не это!

— Разве не вам лучше всего вступить с ним в переговоры?

— А нужно ли вообще иметь с ним дело? Захария кивком указал на стол.

— У вас есть план, но Рид не дурак. Он сам не раз использовал такие трюки. У вас должно быть два варианта: один — истинный, а другой — для отвлечения внимания Рида.

— Вы не знаете, что я имею в виду.

— Представляю себе. Вы основываетесь на положении, что сейчас Рид нам необходим, но позже будет опасен.

Она кивнула.

Захария взял ее за руку и легонько провел по позолоченным ногтям.

— Когда наступит это время, мы не знаем. А пока Сэм будет все время укреплять свои позиции и со временем станет неуязвим. Однако сейчас мы не можем нанести удар, если мы хотим, чтобы поверхность Венеры была освоена.

— Хейл прав, и вы это знаете, — сказала Кедра своим музыкальным голосом. — Мы слишком долго медлили с этим.

— Ну, не совсем так… Впрочем, одна ошибка еще не означает поражения. Вопрос в том, кто пешка, а кто игрок. Рид думает, что игрок он. Пусть думает так, пока…

— Пока?

Захария посмотрел на хрустальное растение на стене и подождал с ответом, пока растение не выпустило бутон и не расцвело.

— Пока он работает на безопасность поверхности. Точное время назвать невозможно. Нам нужна бомба. Заложить ее нужно сейчас, а когда нам потребуется, она взорвется.

— В этом и состоит мой план! — оживилась Кедра. — Бомба замедленного действия, единственная из всех, какие бессмертный может использовать против бессмертного…

— Что же это?

— То, что всегда будет рядом с ним в течение по крайней мере двадцати лет, постоянно угрожая взрывом. Сэм должен хотеть, чтобы оно было рядом, нуждаться в нем. Это должно быть нечто привычное, отвечающее его потребностям. И главное, сам он ничего не должен подозревать. Бомба должна выглядеть совершенно безобидной, должна пройти все проверки. Пусть он сам проследит за ее созданием…

— Созданием? — усмехнулся Захария.

— Рождением!..

— Конечно! Живая бомба замедленного действия — единственное оружие, которое бессмертный может, как вы уже сказали, применить в данных обстоятельствах.

— Так за чем же дело?

— Мне нужна ваша помощь, Захария. Мы должны начать до рождения. Мы должны вырастить бомбу, начиная с гена, предусмотреть каждый шаг и тщательно скрыть следы. Мне кажется, что я знаю, как это сделать. Но вначале… вначале дедукция, затем индукция. Вот резюме информации о Сэме Риде.

— Не из общественных…

— Я использовала и наши данные. Мы знаем о Сэме Риде больше, чем он подозревает. Психологически он нами вполне изучен.

— Он изменится через пять лет. Или через пятьдесят.

— Мы можем построить предсказывающие графики. Основные элементы не меняются. Я знаю, что он всегда будет испытывать слабость к голубому цвету. У нашей бомбы будут голубые глаза.

Захария засмеялся, но Кедра не смеялась. Она сделала раздраженный жест и взяла в руки фотографию. Захария посерьезнел.

— Интересно, какими методами вы руководствуетесь, Кедра? Знаете ли вы это сами? — спросил он.

Она спокойно ответила:

— Я выделила множество факторов о Сэме Риде и составила описание человека, которого Сэм захотел бы иметь рядом с собой, скажем, через восемнадцать лет. В своем предсказании я, естественно, исхожу из успеха колонизации. В этом мы с Сэмом должны работать вместе. Наша бомба должна быть специально подготовлена, чтобы ее таланты и способности оказались необходимы ему. Внешность и другие физические данные тоже очень важны. Сэм предпочитает определенные типы голосов и лиц и не любит другие. Я подготовила изображение человека, какой нам нужен.