Она перебирала фотографии.

— Затем я исследовала статистику в поисках необходимых женщины и мужчины. Я все проверила — наследственность, все абсолютно! Могу точно предсказать, каким будет их ребенок, особенно если он родится в определенных условиях, которые мы создадим, — нелегально, конечно.

Харкер взял фотографии юноши и девушки.

— Они знают друг друга?

— Еще нет. Но узнают. Мужчина болеет. Я организовала это. Он хотел уехать в колонию. Мы удержим его здесь и устроим встречу с девушкой. Но наше участие должно оставаться в строжайшей тайне.

Захария наклонился, рассматривая многочисленные таблицы.

— Чем он занимается? А… вижу. Ему нужно дать что-нибудь интересное. И надо быть уверенным, что он останется в Делавэре. Думаю, что мы сможем потянуть за нужные ниточки, я уверен в этом. Мы можем организовать их встречу и брак. Но ребенок?

— Очень просто. Нам хорошо известен период ее плодородия.

— Я имею в виду, если будет не мальчик, а девочка?

— Она будет еще привлекательнее для Сэма Рида, — сказала Кедра и умолкла. Неожиданно она отбросила фотографии девушки в сторону.

— Психодинамика — вот ответы на все вопросы, — резко сказала она. — Ребенок — мальчик это или девочка, с самого рождения подвергнется психодинамической обработке. Втайне, разумеется. Даже родители не будут знать. После каждого сеанса воспоминание о нем будет стираться, и ребенок будет находиться под постоянным гипнозом. К восемнадцати годам в его сознании укрепятся импульсы, которым он не сможет сопротивляться.

— Убийство?

Кедра пожала плечами.

— Разрушение личности. Пока невозможно сказать, что будет эффективнее. Конечно, под гипнозом невозможно заставить человека совершить действие, которое он не может совершить сознательно. Ребенка нужно подготовить так, чтобы у него не было угрызений совести. Должен быть некий спусковой крючок — мы ведем его гипнотически. Этот спусковой механизм должен действовать лишь тогда, когда нам понадобится.

Захария задумчиво кивнул.

— Хорошо. Немного сложно, конечно. А вы уверены, что мы не переоценим этот фактор!

— Я знаю Сэма Рида. Не забудьте о его прошлом. В годы, когда формируется личность, он считал себя короткоживущим. А жизнь в башнях выработала у него чрезвычайно сильный инстинкт самосохранения. Он, подобно дикому животному, всегда настороже. Вероятно, вы могли бы убить его сейчас, но он нам нужен. Вся наша цивилизация нуждается в нем. Позже, когда он станет слишком опасен, мы захотим уничтожить его. Вот тогда…

Захария, следя за медленно распускавшимся каменным цветком, сказал:

— Да, таков общий замысел. Каждый автократ знает, как опасно его положение. Мы лучше бы правили башнями, если б всегда помнили об этом. А Сэм, чтобы выжить, должен стать автократом.

— Даже сейчас было бы трудно бороться с ним, — сказала Кедра. — А через девять-двенадцать лет… двадцать… пятьдесят… он станет и вовсе неуязвим. Каждый год и каждый час этого времени он будет сражаться. Сражаться с Венерой, с нами, с собственными людьми, со всем окружением. Он не станет жить в колонии Плимут. Здесь, в башнях, ничего не меняется. Нам трудно приспособиться к постоянным изменениям, происходящим на поверхности. Наша собственная технология сделает его неуловимым — защитные средства, психологические барьеры, экраны… да, я думаю, нам без такой бомбы не обойтись.

— Путь сложный и в то же время простой. Сэм будет готовиться к чему-нибудь сложному. Ему и в голову не придет, что наше оружие — пистолет в руках мальчишки.

— Может потребоваться пятьдесят лет, — сказала Кедра. — В первый раз, может, и не удастся. И во второй раз тоже. План, возможно, придется изменить, но начинать нужно сейчас.

— А вы отправитесь на поверхность, чтобы повидаться с ним? Она покачала головой.

— Я не хочу на поверхность, Захария. Почему вы настаиваете?

— Он гадает, что мы предпримем. Что ж, дадим ему ответ. Не совсем верный. Сэм не дурак. Но если мы вынудим его подозревать на своих второстепенных делах, он усомнится и в главном.

— Отправляйтесь вы. Захария улыбнулся.

— У меня тоже есть личные причины, дорогая. Я хочу, чтобы вы увиделись с Сэмом Ридом. Он больше не побежденная сторона. Он начал изменяться. Я хочу, чтобы вы общались с Сэмом Ридом как с бессмертным.

Она бросила на него быстрый взгляд из-под золотых ресниц.

— Хорошо, — сказала она. — Я поеду, но, возможно, вы об этом пожалеете.

Хейл рассматривал центр Шестого острова, расчищенное место, где вскоре поднимется здание местной администрации. Работа прогрессировала. В отдаленных джунглях, ближе к берегу, все еще слышался рокот дробилок, но здесь царила безмятежная активность, созидательная, а не разрушительная. На площади в четыре акра древесные стволы были убраны, земля вспахана. Напряженно трудились топографы.

Невдалеке работал старик. Узнав Логиста, Хейл направился к нему. Бен Кроувелл распрямился, его морщинистое лицо было задумчиво.

— Привет, губернатор! — сказал он. — Тут как будто добрая почва, — и он растер комок своими загрубевшими пальцами.

— Вам не следует здесь находиться, — заметил Хейл. — Впрочем, по-видимому, вам бесполезно приказывать. Кроувелл улыбнулся.

— Не стоит. Я всегда знаю, насколько далеко могу зайти. — Он вновь принялся рассматривать растертый комок. — Сейчас он отравлен, но это пройдет. Когда начнут работать анаэробные бактерии…

— Вначале мы обработали почву бактериофагами, — сказал Хейл.

Отряд землекопов и топографов находился на расстоянии, и они могли говорить не боясь, что их подслушивают. Хейл добавил:

— В почве еще слишком много опасных насекомых.

— И все же она хороша. К западу, правда, несколько кисловата, понадобится известкование. На этом острове можно выращивать добрый урожай.

Человек с бачком на спине, снабженный рукавом и приспособлением, похожим на огромный шприц для подкожных инъекций, подошел к разровненной площадке и начал втыкать телескопическую иглу шприца в землю.

— Что это? — спросил Кроувелл.

— Корни растений достигают двадцати футов в длину и уходят на глубину десяти футов. Единственный способ уничтожить их — накачать ядом.

— Что-то подобное было и на Земле. Мы использовали керосин, чтобы убить… как его? Я забыл название.

— Растения на Земле никогда не росли так быстро, как на Венере. Сейчас это плохо, но когда мы посадим культуры полезные, это станет преимуществом. Можно получать урожай за двадцать дней. — Он покачал головой, довольно посмеиваясь.

— Если сумеем уничтожить дикие растения.

— Есть лишь один путь — выдергивать их. Хотя можно попробовать сажать дикую яблоню. Дикая яблоня устоит даже против венерианской растительности. Послушайте, почему бы вместо того, чтобы пичкать почву ядами, не испытать дикую яблоню.

— Проверю, — Хейл пожал плечами. — Спасибо. Нет ли еще идей? Или это против ваших правил?

Логист рассмеялся.

— Чепуха, я могу делать такие предположения. Они не изменят будущего — кто-нибудь все равно догадается использовать дикую яблоню раньше или позже. Я не должен вмешиваться лишь в большие проблемы. Они могут в данный момент казаться незначительными, но я-то знаю. — Он посмотрел через груду сваленных стволов в сторону берега.

Далеко за заливом находился материк, где стоял похожий на утес старый форт Думпен. Сейчас на его изъеденных, одетых лишайником стенах была заметна активность. От материка к острову, туда и обратно спешили многочисленные корабли.

— Что происходит? — спросил Кроувелл. — Восстанавливаете флот?

— Идея Сэма, — ответил Хейл. — Думаю, он боится, что я начинаю перехватывать инициативу. Я начал работы на островах без предварительного обсуждения с ним. И он сделал то же самое.

— Да? И что же он делает? — задумчиво спросил Кроувелл.

— Начал расчищать старый форт. Мы еще не готовы браться за второй материк. Впрочем, я думаю, что все в порядке. Думпен построен прочно. Я помню… — он тоже посмотрел на берег, по лицу его пробежала легкая тень. — Там находится дежурный гарнизон. Джунгли всегда готовы поглотить нас, если представится случай. Растения… и животные. Но тогда башни снабжали нас оборудованием: ультрафиолетовые батареи, тепловые лучи, кислота. Вольные товарищи всегда вели войну на два фронта: с другими компаниями и с джунглями.