Судья обратился к прокурору:

— Продолжайте допрос свидетеля.

— Итак, каким образом вы оказались на борту корабля?

— Я добрался до одного из многочисленных входов, ведущих на причал, прошел через него, дошел до лифта, поднявшего меня на высоту почти сотни этажей, выбрался в коридор и таким образом без помех попал в звездолет.

После его слов в зале наступила тишина. Длинный и худой человек-гиена имел растерянный вид. Но, придя в себя, он спросил:

— Не могли бы вы взглянуть на скамью подсудимых?

Модиун повиновался и, конечно, посмотрел на своих четырех друзей.

— Вы узнаете их? Хотя бы кого-либо из них?

— Да. Я знаю их всех.

Подсудимые шумно задвигались, а Нэррл даже вжался в сиденье, как будто на него давила неведомая сила.

— Прошу соблюдать порядок, — выкрикнул судья, обращая взгляд на подсудимых.

Прокурор тем временем продолжал:

— Присутствовал ли кто-либо из обвиняемых, когда вы шли по причалу космопорта, поднимались в лифте и входили в звездолет?

Человек почувствовал, что напряжение охватило всех сидящих в зале людей-животных. Многие затаили дыхание, ожидая, что ответ будет положительным. Модиун же обернулся к судье.

— Ваша честь, полагаю, что моему ответу придается немаловажное значение. Считаю, что каждый из присутствующих даже уверен, что мой положительный ответ повредит подсудимым. Вы-то сами тоже так считаете?

Длинное и худое существо дернулось в его сторону.

— Единственная задача свидетеля, — проговорило оно, — правдиво отвечать на задаваемые вопросы. А выводы я сделаю в соответствии с логикой, которой оперируют судьи.

— Тем не менее, — настаивал Модиун, — вы принадлежите к небольшой группе людей-животных, которая в настоящее время захватила все важнейшие посты и позиции, включая право на судебное разбирательство. Поэтому я подозреваю, что ваше судопроизводство не может быть беспристрастным. Если вы меня в этом переубедите, то я буду счастлив ответить на этот вопрос.

— Заверяю, что оно будет беспристрастным, — ответил судья.

Но Модиун покачал головой.

— Боюсь, что вы меня не совсем поняли. На словах заявить это может каждый. Но как вы можете доказать, что, принадлежа к захватившему власть меньшинству, непредвзято отнесетесь к подсудимым?

— Боюсь, свидетель, что мне опять придется попросить вас покинуть это кресло…

— Нет, нет, показания я буду давать…

— Ну, хорошо. Так каков же ваш ответ на этот вопрос?

— Обвиняемые были со мной на космодроме, когда я поднимался на звездолет.

— Аааааааххх! — дружно воскликнул весь зал.

Судья застучал молотком, призывая к порядку. Когда же вновь наступила тишина, Модиун обратился к адвокату:

— Я понял, что знакомство подсудимых со мной считается важной уликой против них…

— А вы ожидали чего-то иного? — спросил судья, не скрывая своего торжества.

Модиун взглянул на него с сожалением.

— Видите ли, предположение о том, что они сопровождали меня, не имеет никакой связи с обвинением. Допустим, например, что, будучи со мной, они не знали о моих намерениях… Да и вообще, можно развить целую серию разного рода предположений…

Судья обратился к прокурору:

— Продолжайте допрос свидетеля и, в частности, обратите внимание на поставленные им вопросы. В конце концов он, кажется, начинает отвечать правдиво. Заставьте его рассказать всю правду до конца.

Аргумент был веским, и Модиун был вынужден согласиться с такой постановкой вопроса. Впрочем, он бы мог еще порассуждать о том, что такое правда в философском смысле, но лгать о реальных событиях человек не собирался. Прокурор же таким образом добивался от него признания одной детали за другой.

Наконец Модиун признал, что подсудимым было известно о его намерении пробраться на борт экспедиционного космического корабля. Далее ему пришлось признать, что один из обвиняемых предложил ему это, а другие согласились.

Когда Модиун закончил, судья бросил взгляд на адвоката.

— У вас есть вопросы, мэтр?

— Нет, — ответил тот. — Более того, я вообще не вижу смысла продолжать судебное заседание. Это будет просто потерей времени.

— Абсолютно согласен с вами, — кивнул головой судья. — Встаньте, — обратился он к обвиняемым.

Те нерешительно повиновались, а судья продолжил:

— Слушайте внимательно. Ваша вина подтверждена показаниями свидетеля…

— Эй, послушайте! — воскликнул, вздрогнув, Модиун, но судья проигнорировал его восклицание.

— …и я приказываю отправить вас обратно в камеру…

— А как же присяжные? — закричал Модиун. — Это же суд с присяжными!

— …и держать там неделю. За этот срок может быть подана и рассмотрена апелляция. Если она будет отвергнута, ровно через неделю, начиная с сегодняшнего дня, вы будете подвергнуты смертной казни путем расстрела специальной командой с применением энергетического оружия “Н”.

Он подал знак полицейским, окружавшим приговоренных.

— Уведите.

Затем повернулся к Модиуну и вежливо сказал:

— Мне хотелось бы поблагодарить вас за свидетельские показания, после которых не потребовалось иных формальностей, поскольку они позволили прямо установить вину обвиняемых.

— Ну-ну… — с сомнением пробормотал Модиун.

Модиуну казалось, что он сделал все, что мог. Ничего не оставалось иного, как позволить событиям идти своим чередом.

Однако весь остаток дня после судебного заседания тело его находилось в постоянном напряжении. Это, конечно, было результатом некоего неконтролируемого действия его внутренних желез, которые в данном случае не мог подчинить своему влиянию даже его великолепно философски отточенный мозг. Самое же странное в привязанности его физического тела к Роозбу и остальным заключалось в том, что всех их он встретил совершенно случайно.

“Ведь я же не выбирал их за какие-то особые качества!”

Просто получилось так, что, выбравшись за барьер, Модиун сразу же остановил первую попавшуюся машину с пассажирами и занял в ней свободное место. Вот и все, что было значимого в этой встрече. А ведь в машине могли оказаться совершенно иные люди-животные.

Так что ничего особенного его с ними не связывало.

Тем не менее тело его так и продолжало оставаться разгоряченным более, чем обычно.

Спустя четыре дня после процесса утром в его дверь раздался звонок. Открыв, Модиун увидел вежливого офицера-гиену, который сказал:

— Апелляция приговоренных отклонена. Суд поручил мне сообщить вам об этом, как главному свидетелю.

Модиун уже хотел поблагодарить за информацию и закрыть дверь, как вдруг почувствовал, что кровь бросилась ему в лицо. Возможное ли дело?

— Я хочу посетить приговоренных перед казнью. Это возможно?

— Буду счастлив выяснить для вас это, — почти пропел офицер, — и немедленно сообщу о принятом решении.

Такое действительно оказалось возможным. Ему разрешили посетить осужденных накануне казни, то есть вечером, на шестой день после окончания процесса.

Модиун вынужден был признать, что люди-гиены ведут себя любезно и в рамках закона. У него даже стало рассеиваться прежнее предубеждение против них и мысль, что за всем этим кроется какая-то хитрость, направленная лично против него.

Снаружи тюремная камера напоминала обычную спальню, но дверь в нее была заперта, а напротив находился охранник.

Он внимательно ознакомился с письменным разрешением на свидание, отпер дверь, подождал, пока человек войдет, и снова тщательно ее запер.

В первый момент помещение показалось Модиуну пустым, потом с кровати свесилась пара ног… и появился Нэррл, который, усевшись, воскликнул:

— Боже мой! Посмотрите-ка, кто к нам явился!

Это вызвало появление еще трех пар ног, и три знакомых силуэта людей-животных поднялись с кроватей. Все четверо подошли к нему и пожали руку.

Оглядевшись по сторонам, Модиун понял, что помещение все же отличается от других спален, поскольку за рядами коек была ниша, а в ней обычное столовское оборудование.