— Будет ли суд происходить с судьей и присяжными заседателями?

— Да.

— Вы в этом уверены? — настаивал Модиун. — Вы понимаете, о чем идет речь?

— Судья и двенадцать присяжных рассмотрят доказательства, а также будет выделен адвокат, который станет защищать обвиняемых…

Кажется, все было в порядке.

— Хорошо, — согласился человек. — Я приду.

— Благодарю вас.

Проговорив это, офицер достал из кармана другую бумагу и протянул ее Модиуну.

— А это еще что? — спросил Модиун, с сомнением разглядывая листок.

— Мне сказано, что, если вы согласитесь выступить свидетелем, вам будет выделена каюта… как вы просили сегодня утром. Здесь номер и место, где она расположена.

Со вздохом облегчения Модиун убрал бумагу в карман. До этого он задавался вопросом, где провести предстоящую ночь.

— Передайте хозяину нунули мою признательность. Скажите ему, что я оценил его любезность.

Как и было указано, судебное заседание началось ровно в девять часов утра следующего дня, и Модиун был вызван в качестве первого свидетеля.

Зал суда был именно таким, каким представлял его по описаниям обучающих машин Модиун.

Дюжина присяжных, все люди-гиены, сидели на скамье вдоль стены. Кресло свидетеля, которое должен был занять Модиун, находилось слева от судьи. Прокурор-гиена располагался от судьи справа, за отдельным столиком. Сразу же за ним сидели в специальной загородке четверо обвиняемых. Их охраняли офицеры полиции. Прямо напротив сцены этого театра правосудия за низеньким барьером стояли несколько рядов стульев для публики.

Пока все шло хорошо, однако Модиуна сразу удивило, когда встал прокурор и на одном дыхании заявил:

— Свидетеля зовут Модиунн. Он — обезьяна из Африки, а эти четверо подсудимых нелегально провели его на борт корабля. Они обвиняются в измене и бунте, иначе говоря, в преступлении, караемом смертной казнью.

Говоря это, он обращался к присяжным. Затем, повернувшись к адвокату, спросил:

— Что может сообщить свидетель относительно этих гнусных преступлений?

Не поднимаясь из-за стола, адвокат проговорил:

— Свидетель подтверждает, что все ваши обвинения — чистая правда. Продолжайте процесс.

— Я возражаю! — закричал Модиун.

Тело его загорелось в тот же миг праведным гневом. Он понял, что от возбуждения весь дрожит.

— Возражение отклоняется, — любезно проговорил судья. — За свидетеля выступил адвокат защиты.

Тут Модиун во весь голос заорал:

— Я протестую против этой пародии на судебное разбирательство! Если все будет продолжаться в том же духе я отказываюсь быть свидетелем!

Судья наклонился к креслу свидетеля. Он явно был ошеломлен, но продолжал все так же вежливо:

— Что же неправильного и порочного обнаружили вы в судопроизводстве?

— Я требую, чтобы вопросы задавались лично свидетелю и он прямо сам на них отвечал.

— Но такого не бывает, — запротестовал судья. — Адвокат прекрасно знает все законы и может более квалифицированно ответить на все вопросы, чем свидетель.

Тут ему, вероятно, пришла в голову какая-то новая мысль, потому что глаза его округлились.

— Вы ведь из Африки? У вас что, такова местная процедура в суде?

Модиун глубоко вздохнул. Он был поражен, сколько усилий требовалось, чтобы все происходило по справедливым правилам. Он ведь ни в чем не солгал, он только утаил правильное произношение своего имени. Все остальное в его разговорах и действиях было чистейшей правдой.

— Я требую, — четко проговорил он, — чтобы судебное заседание происходило в соответствии с правилами, установленными человеком.

Воцарилась тишина. Судья подозвал к себе адвоката и прокурора. Оба вскоре вернулись на свои места. Когда они уселись, судья вежливо обратился к присутствующим:

— Поскольку показания этого свидетеля важны для суда, мы согласны следовать той примитивной процедуре, к которой свидетель привык.

Затем, повернувшись к Модиуну, он с упреком проговорил:

— От всей души надеюсь, что вы принесете свои извинения адвокату за оскорбление недоверием, которое вы ему нанесли. — И вернувшись к любезному тону, продолжал: — Так как вы хотите, чтобы к вам обращались, господин Модиунн?

— В установленном порядке… — начал человек.

— …порядке, который установлен там, откуда вы прибыли? — перебил его судья.

— Нет. Порядке, издавна установленном человеком, — настойчиво проговорил Модиун. — Согласно этому порядку прокурор должен задать мне ряд вопросов, а также, #е перебивая, дать время ответить.

— И какого же рода эти вопросы? — несколько растерялся человек-гиена.

— Сначала следует спросить мое имя.

— Но нам известно ваше имя, — растерянно произнес судья. — Оно указано в повестке…

— Такого рода факты должны устанавливаться в ходе судебного процесса при прямом допросе, — настаивал Модиун.

Судья засомневался.

— Но подобный метод допроса займет у нас весь день.

— Не только день, но, может быть, даже целую неделю, — согласился Модиун.

Из уст всех присутствующих в зале суда вырвался единый вздох. А судья, без всяких признаков вежливости, обронил:

— Невозможно!

Однако после некоторой паузы он обратился к прокурору:

— Хорошо. Продолжайте, пожалуйста.

Прокурор-гиена приступил к допросу, хотя вид у него при этом был не слишком уверенный. Тем не менее главные вопросы были заданы:

— Как ваше имя? Действительно ли вы прибыли из Африки? Являетесь ли вы тем, кого обвиняют в незаконном проникновении на борт корабля? Известно ли вам, в чем обвиняются подсудимые?

После этого Модиун стал проявлять открытое неповиновение, взяв на себя роль как свидетеля, так и защитника.

— Я протестую против этого вопроса, поскольку то, в чем обвиняют подсудимых, согласно установленным человеком с давних пор законам, с тех пор, когда он ушел за барьер, предоставив остальную Землю своим друзьям животным, не является преступлением. — Произнеся основной свой аргумент, Модиун продолжал: — Если даже подобное действие квалифицировать как проступок, то и он выглядит крайне незначительным и заслуживает самое большее — заключения под домашний арест в каюте на один—два дня…

На этом его прервал судья и заявил, что обвиняемые совершили тягчайшее преступление, караемое смертью.

— И это согласно определению? — спросил Модиун. — Да, согласно определению.

— Тогда покажите мне это определение, — настаивал Модиун.

Секретарь суда, человек-гиена в темно-синем костюме и рубашке со стоячим воротником, приволок уложение, где на странице 295, в параграфе 4 главы 3 седьмой строкой сверху было записано следующее:

— Ну-ка, покажите мне, — сказал Модиун.

Секретарь суда протянул ему том после того, как получил разрешающий кивок судьи. Модиун перечитал строки, перевернул лист, посмотрел на заголовок, потом поднял глаза и торжествующе заявил:

— Это вовсе не тот закон, который составил человек. Это фальшивая альтернатива ему, к тому же адаптированная для немногочисленной группы людей-гиен.

— А я заявляю, — провозгласил судья, — что это правильный и настоящий закон. — Тон его становился все менее и менее любезным.

— А по моему мнению, — возразил Модиун, — вы должны объявить подсудимых невиновными по той причине, что преступление не доказано.

— Я хотел бы, — сказал судья, — задать вам в таком случае один вопрос: вы собираетесь выступать в качестве свидетеля или нет? Если не собираетесь давать свидетельские показания, то покиньте это кресло!

Проговорил он все это с явным раздражением, и Модиун счел, что момент является самым неподходящим, чтобы покинуть зал.

— Я буду давать свидетельские показания… но оставлю за собой право вновь вернуться к этому вопросу.